Чтение 104–й страницы книги ~Древняя Русь и Великая степь~

формообразования этноса. Появилось деление на новые родовые группы,
возникшие из чресл Алан-Гоа, - нирун - и древние - дарлекин. Внезапно стали
известны имена вождей, еще не ханов. Буквальное название их - "сидящие во
главе", т.е. "председатели"*3. Одним из таковых был Хайду, правнук
Бодончара, отец основателей самых видных родов (ноянкин, тайджиут, аралуд,
куят-гергес, хабурход, сунид, хонгхотан и оронар). Монгольских родов
становилось больше, росла и их численность.

За это время внутри монгольских родов произошла оригинальная социальная
дифференциация. К именам тех или иных монголов присоединяются своеобразные
эпитеты: багадур (батур) - богатырь; сэчэн (сэцэн) - мудрый; мэргэн -
меткий; бильге - умный; бохо (боко) - сильный; тегин (тюркск.) - царевич;
буюрук (тюркск.) - приказывающий; тайши (кит.) - член царского рода; с°нгун
(кит.) - наследник престола; а жены их величаются: хатун и беги*4.

Нетрудно заметить, что основная часть этих эпитетов, являющихся титулами,
связана не с аристократическим происхождением, ибо все монголы происходили
от Алан-Гоа и Бур-тэ-Чино (лани и волка), и не с богатством, то
появлявшимся, то исчезавшим, а с личными деловыми качествами. Из аморфного
гомеостатичного состояния иргэн (племя или подплемя) перешел в новое,
активное состояние - превратился в систему, где все способности членов
мобилизованы. Человек как таковой стал элементом, составляющим иргэн, что
налагало на него определенные обязанности, но и давало ему защиту и место
под солнцем. За обиду члена иргэна должен был вступиться весь иргэн; за его
преступление тоже отвечали все сородичи. Понятие коллективной
ответственности стало для монголов поведенческим императивом. На этой
основе кристаллизуются права, определяемые степенями и градациями
родственных отношений, и обязанности, исчисляемые в связи со способностями
члена племени. Это типичный случай становления первой фазы этногенеза,
столь похожий на появление феодализма в государстве Каролингов, что даже
была сделана попытка назвать организацию монгольского общества кочевым
феодализмом*5.

Обычно для захвата чужих земель нужна крепкая военная организация, чтобы
преодолеть сопротивление аборигенов. Но монголам помогла сама природа.
Великая засуха Х в. кончилась, и граница ковыльных степей поползла от
берегов Шилки на юг, к Онону и Керулену*6. На месте былых пустынь,
оживлявшихся кустами эфедры, снова, как в эпоху Тюркютского каганата, стали
пастись стада сайгаков и джейранов, забегали крупные зайцы-русаки, вырыли
себе норы сурки и суслики. Жить здесь стало легко и сытно, а первыми, кто
освоил степные пространства вплоть до пустыни Гоби, были предки монголов.

На берегах бурной Селенги поселились кераиты; к югу от Керулена -
отуз-татары, т.е. тридцать родов; южнее Байкала, на склонах Хамар-Дабана, -
воинственные меркиты, а западнее их - многочисленные ойраты; самым западным
монголоязычным племенем в Западной Монголии были найманы, пришедшие сюда не
из Сибири, а из Семиречья и Джунгарии*7. Это была северная ветвь
кара-китаев, вытесненных в 1125 г. со своей восточной родины пассионарными
чжурчжэнями. Из-за различия в происхождении, культуре и исторической судьбе
наиманы весьма отличались от восточных монголов, в том числе кераитов.
Судьба этих северных племен, задетых пассионарным взрывом и прошедших в XI
в. свой инкубационный период, сложилась иначе.

Но ведь ничего подобного не было во времена Бодончара, т.е. первого
поколения потомков Алан-Гоа и "желтого пса". Братья обобрали Бодончара и
выгнали его. Чтобы подчинить себе пришлое племя, Бодончар только уговаривал
своих братьев, так же как и мать, на время прекратить ссоры. Никакого
общественного императива не заметно - только близорукий эгоизм и личные
капризы, без понимания общих задач. И это в конце Х века!

К этому необходимо добавить, что прирост населения в XI в. резко
увеличился. В начале XII в. монголам уже мало долины Онона. Они
распространяются на запад - к Хилку и нижней Селенге, где наталкиваются на
храбрых и воинственных меркитов, мало затронутых пассионарным толчком, но
хранящих традиции предков - самодийцев.

Монголам становится тесно в своей стране, и они делают то, что в таких
случаях обычно предпринимается, - выбирают верховного владыку - хагана
(хана). Им стал Хабул - представитель восьмого поколения потомков Алан-Гоа
и "желтого пса". Он царствовал в 30-40-х годах XII в. Именно тогда
закончился инкубационный период монгольского этногенеза и началась
монгольская история.

Теперь вернемся к проблеме "желтого пса". Вряд ли стоит толковать миф
буквально. Антропоморфизм и зооморфизм всего лишь метафоры, свойственные
устному творчеству. Сами монголы и тибетцы считали светоносного юношу,
преображающегося в пса, литературным образом, иносказанием. Значение же его
ясно: монголы отметили и датировали путем счета поколений дату рождения
своего этноса, или смену эпохи. Рождение Бодончара было для них
исторической вехой, как для арабов - хиджра, с той лишь разницей, что они
вели отсчет не по астрономическому, а по биологическому календарю. Ныне так
считают своих мух генетики.

И наконец, пассионарный толчок описан как облучение плода в утробе. Это
именно тот феномен, который порождает мутации. Выдумать такое невозможно, а
поверить женщине, утверждающей это, трудно. По-видимому, сами монголы Х в.
относились к рассказу Алан-Гоа скептически. Но когда ее потомки захватили
сначала влияние, а потом власть, стало безопаснее не спорить. А еще позднее
легенду стали воспринимать как сказку, потому что фольклористика и
биофизика еще более несовместны, чем гений и злодейство.

Но мутационный импульс не может изменить только один, да еще поведенческий,
признак. Разброс признаков обязателен... и он действительно имел место. Об
отличии внешности Борджигинов от прочих кочевников говорят два автора:
китаец Чжао Хун и тюрк Абуль-Гази. "Татары не очень высоки ростом. Самые
высокие... 156-160 см*8. Нет полных и толстых.

Лица у них широкие, скулы большие. Глаза без верхних ресниц. Борода редкая.
Тэмуджин высокого и величественного роста, с обширным лбом и длинной
бородой. Личность воинственная и сильная. Этим он отличается от других"*9.
У Борджигинов глаза "сине-зеленые (pers)..." или "темно-синие, где зрачок
окружен бурым ободком"*10. Итак, мутация сказалась не только на психике, но
и на деталях наружности Борджигинов, что снимает сомнение в ее наличии. А
какова была ее роль - увидим.

Ареал пассионарного толчка охватил Приамурье, Уссурийский край и Восточное
Забайкалье. Восточные соседи монголов - чжурчжэни - овладели Северным
Китаем до р. Хуай. Западные соседи монголов в долинах Селенги и Ангары
оказались вне пределов действия толчка, захватившего монголов и татар в
междуречье Онона и Керулена. Приняв этот тезис, мы можем легко объяснить
подъем активности восточных кочевников, обитавших в степях менее обильных,
чем западные. До сих пор этот факт не находил объяснения в литературе, но
без введения понятия "биосфера" удовлетворительного объяснения и нельзя
было найти.

Перейдем к истории монголов. Темп ее был поразительно быстрым. Хабул
родился около 1100 г., восемь поколений прожило и умерло за 130 лет. Это
значит, что монголы воспроизводили потомство в 16-18 лет, после чего быстро
уступали место молодежи. Конечно, тридцатилетних воинов не списывали в
запас по старости, но, видимо, редкие мужи доживали до этого возраста. Они
гибли в постоянных войнах, успевая лишь зачать сыновей, тоже обреченных на
раннюю гибель. И если при столь неблагоприятных условиях монгольский этнос
не исчез и не стал подневольным племенем у сильных соседей, то, значит,
монголы имели силы и способности к сверхнапряжению, благодаря чему они шли
от победы к победе. Именно эти качества мы определяем как последствия
возникшей пассионарности в инкубационном периоде возникающего этноса. В
начале XII в. монгольский этнос стал уже фактом Всемирной истории, так что
жертвенность юных предков, имена которых не сохранились, принесла свои
плоды.

112. ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАЗНООБРАЗИЯ

Происшедший в XI в. пассионарный толчок коснулся не только чжурчжэней и
монголов. Он не мог не затронуть их соседей, обитавших в ареале толчка.
Татары, жившие южнее Керулена, и кераиты, кочевавшие по берегам Толы, также
испытали подъем пассионарного напряжения. На беду, географическое положение
их было не столь благоприятно, как у монголов. У них был мощный и
неприятный сосед - киданьская империя Ляо. В 1100 г. в Степи шла постоянная
война между кочевниками (кидани их называли цзубу)*11 и регулярными
войсками, причем последние, имея тылы и базы, не могли не победить.

В этой войне многие народившиеся татарские пассионарии сложили головы, но
успели перед этим оставить потомство, которое дождалось часа гибели
ненавистного Ляо. Следуя принципу "враги наших врагов - наши друзья",
татары подружились с чжурчжэнями, победившими киданей. Это была крайне
близорукая политика, потому что чжурчжэни унаследовали политическую линию
киданей - борьбу с Великой степью. Чжурчжэньские "алтан-ханы" (титул,
обозначавший "золото" и эквивалентный китайскому Кинь) не любили татар, но
использовали их против кераитов и монголов, которых татары рассматривали
как естественных соперников в борьбе за право господствовать над Степью.