Альбер выразил опасение, что парижский образ жизни с самого начала про-
изведет на пего дурное впечатление своей наиболее материальной, хотя в
то же время наиболее необходимой стороной.
Эльдер понравится вам меньше кухни Пьяцца-ди-Спанья. Мне следовало зара-
нее осведомиться о ваших вкусах и заказать блюда, которые вы предпочита-
ете.
заботили бы такие пустяки. В моих путешествиях мне приходилось питаться
макаронами в Неаполе, полентой в Милане, оллаподридой в Валенсии, пила-
вом в Константинополе, карриком в Индии и ласточкиными гнездами в Китае.
Для такого космополита, как я, вопроса о кухне не существует. Где бы я
ни был, я ем все, только ем понемногу; а как раз сегодня, когда вы сету-
ете на мою умеренность, у меня волчий аппетит, потому что со вчерашнего
утра я ничего не ел.
ели целые сутки?
собрать некоторые сведения в окрестностях Нима, это несколько задержало
меня, и я не хотел нигде останавливаться.
каться или когда я голоден и нет охоты есть.
ведь не всегда бывает пища, а питье - и того реже.
чудесное для такого человека, как я, живущего совсем особой жизнью, было
бы опасно применить в армии; она не проснулась бы в нужную минуту.
смесь отличнейшего опиума, за которым я сам ездил в Кантон, чтобы быть
уверенным в его качестве, и лучшего гашиша, собираемого между Тигром и
Евфратом; их смешивают в равных долях и делают пилюли, которые вы и гло-
таете, когда нужно. Действие наступает через десять минут. Спросите у
барона Франца д'Эпине; он, кажется, пробовал их однажды.
ятное воспоминание.
очень недоверчив, - это снадобье у вас всегда при себе?
эти драгоценные пилюли? - продолжал Бошан, надеясь захватить чужестранца
врасплох.
цельного изумруда, с золотой крышечкой, которая, отвинчиваясь, пропуска-
ла шарик зеленоватого цвета величиною с горошину. Этот шарик издавал
острый, въедливый запах. В изумрудной бомбоньерке лежало четыре или пять
шариков, но она могла вместить и дюжину.
рее для того, чтобы взглянуть на великолепный изумруд, чем чтобы посмот-
реть или понюхать пилюли.
ний недостойным рукам. Я неплохой химик и сам приготовляю эти пилюли.
когда не видал, хотя у моей матери есть недурные фамильные драгоценнос-
ти.
падишаху, который украсил им свою саблю; второй - его святейшеству папе,
который велел вставить его в свою тиару, против почти равноценного ему,
но все же не такого красивого изумруда, подаренного его предшественнику
Пию Седьмому императором Наполеоном; третий я оставил себе и велел вы-
долбить. Это наполовину обесценило его, но так было удобнее для того
употребления, которое я хотел из него сделать.
ясно было: его слова либо чистая правда, либо бред безумца; однако изум-
руд, который он все еще держал в руках, заставлял придерживаться первого
из этих предположений.
дарка? - спросил Дебрэ.
жизнь мужчине. Таким образом, раз в жизни мне довелось быть столь же мо-
гущественным, как если бы я был рожден для трона.
сер. - Это к нему вы применили ваше право помилования?
сказал Альбер. - Я уже рекомендовал вас моим друзьям как человека нео-
быкновенного, чародея из "Тысячи и одной ночи", средневекового колдуна;
но парижане так склонны к парадоксам, что принимают за плод воображения
самые бесспорные истины, когда эти истины не укладываются в рамки их
повседневного существования. Вот, например, Бошан ежедневно печатает, а
Дебрэ читает, что на Бульваре остановили и ограбили запоздавшего члена
Жокей-клуба; что на улице Сен-Дени или в Сен-Жерменском предместье убили
четырех человек; что поймали десять, пятнадцать, двадцать воров в кафе
на Бульваре Тампль или в Термах Юлиана; а между тем они отрицают сущест-
вование разбойников в Мареммах, в римской Кампанье или Понтийских боло-
тах. Пожалуйста, граф, скажите им сами, что я был взят в плен этими раз-
бойниками и что, если бы не ваше великодушное вмешательство, я, по всей
вероятности, в настоящую минуту ждал бы в катакомбах Сан-Себастьяно
воскресения мертвых, вместо того чтобы угощать их в моем жалком домишке
на улице Эльдер.
нать об этой безделице.
другим, кому оказали такую же услугу. Наоборот, прошу вас, поговорим об
этом. Может быть, вы не только повторите кое-что из того, что мне из-
вестно, но и расскажете многое, чего я не знаю.
истории достаточно важную роль, чтобы знать не хуже меня все, что прои-
зошло.
знаю? - спросил Морсер.
лестно для моего самолюбия. Я воображал в течение трех дней, что со мной
заигрывает некая маска, которую я принимал за аристократку, происходящую
по прямой линии от Туллии или Поппеи, между тем как меня просто-напросто
интриговала сельская красотка, чтобы не сказать крестьянка. Скажу
больше, я оказался совсем уже простофилей и принял за крестьянку молодо-
го бандита, стройного и безбородого мальчишку лет пятнадцати. Когда я
настолько осмелел, что попытался запечатлеть на его невинном плече поце-
луй, он приставил к моей груди пистолет и с помощью семи или восьми то-
варищей повел или, вернее, поволок меня в катакомбы Сан-Себастьяно. Там
я увидел их атамана, чрезвычайно ученого человека. Он был занят тем, что
читал "Записки Цезаря", и соблаговолил прервать чтение, чтобы заявить
мне, что если на следующий день, к шести часам утра, я не внесу в его
кассу четырех тысяч пиастров, то в четверть седьмого меня не будет в жи-
вых. У Франца есть мое письмо с припиской маэстро Луиджи Вампа. Если вы
сомневаетесь, я напишу Францу, чтобы он дал засвидетельствовать подписи.
Вот и все, что я знаю; но я не знаю, каким образом вам, граф, удалось
снискать столь глубокое уважение римских разбойников, которые мало что
уважают. Сознаюсь, мы с Францем были восхищены.
сяти лет. Как-то, когда он был мальчишкой-пастухом, я дал ему золотую
монету за то, что он указал мне дорогу, а он, чтобы не остаться у меня в
долгу, отдарил меня кинжалом с резной рукояткой собственной работы; этот
кинжал вы, вероятно, видели в моей коллекции оружия. Впоследствии он не
то забыл этот обмен подарками - залог дружбы между нами, - не то не уз-
нал меня и пытался взять в плен; но вышло наоборот: я захватил его и еще
десяток разбойников. Я мог отдать его в руки римского правосудия, кото-
рое всегда действует проворно, а для него особенно постаралось бы, но я
не сделал этого: я отпустил их всех с миром.
я с удовольствием вижу, что они честно сдержали слово.
никогда не трогали ни меня, ни моих друзей. Может быть, мои слова пока-
жутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но я
никогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, ко-
торое меня не защищает и вообще занимается мною только тогда, когда мо-
жет повредить мне. Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении и
только сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплат-
ном долгу.
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Самойлова Елена
Акунин Борис
Никитин Юрий
Андреев Николай