обжигала ненависть, вее погребальном костре гибла его вера.
пожиратель плоти? Долго ли мне еще быть твоей игрушкой?
слезы полились в спутанную бороду. Он пошел к озеру.
погибнет, прежде чем ты утолишь свою чудовищную жажду крови?
Ничего больше не хочу от вас, я вас ненавижу. Вы слишите меня? Я вас
ненавижу!
набрал ее в руки и вымыл лицо. Потом встал и пошел к хижине. Он испытывал
чувство освобождения, мира, которые следуют за бесповоротным решением. Он
больше не жрец.
начал работать над свитком.
улыбку и хмурое выражение, то, как она смеялась, и как держала голову, как
будто хотел дать ей бессмертие в своих словах, как будто мог дать ей жизнь
на следующие тысячу лет в словах, вырезанных в неистребимом золоте.
длинные тени пальм устилают берег, делая его похожим на полосатую тигровую
шкуру. Он снова склонился и продолжил работу.
негромко продолжал Ланнон. - Помнишь?
впавшие глаза в темных кругах на изможденном лице. Увидел серую кожу и
старческое серебро в бороде и на висках.
повязки. Он видел человека, доведенного до предела усталостью и отчаянием,
в чьем горле стоял горький вкус поражения.
Хая и разговаривали.
каждой битве, о каждой уловке, применяемой врагом.
первой же стычке. В них бросали копья, смоченные в яде, взятом у
бесчисленных пчел. Я узнал у пленника, что они выкуривали сотни ульев и
тщательно выдавливали яд у каждой пчелы. Боль от ран сводила слонов с ума.
Они бросались на наши линии, и нам приходилось убивать их.
на спину слонам. Они прыгали, подброшенные товарищами, как
профессиональные акробаты, убивали погонщиков, а потом ударяли зверя в
основание шеи.
Ее применяли римляне против слонов Ганнибала. Он не забыл ни слова из
того, чему я его учмл.
которых делало Опет все слабее, об отступлении перед черными ордами, о
растущем отчаянии в легионах, о дезертирстве и мятежах, об уничтожении
большей части флота и блокировании канала.
вопрос, который весь вечер был у него на языке. Он знал, что Хай ждет
этого.
верит, что Ланнон ничего не знал о его отношениях с ведьмой, если считает,
что выбор жертвы был случаен, Ланнон должен изображать неведение.
темных ямах.
вины, признаков обмана. Их не было. Лицо Ланнона оставалось усталым и
напряженным, но бледно-голубые глаза смотрели прямо и пристально.
Что погнало тебя из храма?
изменилось. Он долгие секунды смотрел на Хая, пораженный и пришедший в
ужас.
- за то, что я причинил тебе горе.
утратил свою любовь и отрекся от богов. У меня не осталось ничего.
улыбнулся ему.
ждали Бакмор и команда рыбачьей лодки, и рано утром приплыли в Опет.
слезы наворачиваются на глаза.
следовало быть с ними.
Хаю показалось, что основа их - легион Бен-Амона. Повсюду видел он
знакомые лица, улыбавшиеся ему из рядов. Он останавливался, чтобы
поговорить, стараясь, чтобы тон у него был бодрый, замечал помятые доспехи
и грубо перевязанные раны, полузажившие или воспаленные.
душой. Улыбались они недолго, и приветствия звучали хрипло, но они были
готовы к борьбе, и в них сохранялся боевой дух. Им повезло: эпидемии,
ослабляющие обычно осажденные армии, пока не затронули их. Интересно, что
когда передвигаешься с места на место, не остаешься на месте так долго,
чтобы загрязнить воду и накопить груды отбросов, болезнь не появляется.
храбрые воины. Хай чувствовал, обходя их ряды, как растет уверенность и
согревает надежда. Возможно, с такой силой еще можно чего-нибудь добиться.
близости от кладовых Опета не было недостатка в зерне и мясе, и они
пировали и пили за здоровье друг друга, а солдаты наслаждались двойной
порцией вина, которую распорядился выдать Ланнон. После еды Ланнон
разрешил женам прийти в лагерь. Обычно это разрешалось после победы, а не
перед битвой. Тысячи женщин устремились из города в лагерь, многие из них
жены на один день - и не одного солдата.
они шли по лагерю в сопровождении офицеров и отборных легионеров. - Боги
знают, что для многих это будет в последний раз. - Голос его затвердел. -
Но проследите, чтобы после заката в лагере не осталось ни одной женщины.
старалась на краю уничтожения обеспечить свое продолжение. Как будто в
движениях любви можно пренебречь звтрашней смертью.
пределы. Он шел летящей походкой легионера, способной поглотить мили. Они
пришли на возвышение, с которого открывалась видимость на многие мили во
всех направлениях. Тут они провели много часов, следя, как орды Манатасси
выходят из проходов через холмы на полого спускающуюся к озеру местность.
Смотрели они молча, потому что такое зрелище способно вселить страх в
сердце самого храброго человека.
питоны. Они казались бесконечными, эти массы людей, это протяжение
первобытных сил. Они были неизбежны и неуклонны, как морской прибой или
движение грозовых туч по летнему небу, и смотревшие на это подавленно
молчали.
лагеря Ланнона. Но тыл его армии еще не появился из холмов, и вся долина
была густо покрыта войсками. Им не было конца, не было возможности их
сосчитать, потому что неизвестно было, где кончаются колонны.
светила в небе Опета цвета индиго. Хай отвел от нее взгляд.
оставшиеся девять галер Хаббакук Лала. Галеры будут стоять у берега ночью
и следующий день, пока не станет ясен исход битвы. Если Опет будет терпеть
поражение - а Хай знал, что так оно и будет, - галеры переправятся на