Чтение 105–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

- Не могу, Оля. Сейчас Колтухов придет.

- Опять Колтухов! Чего ему дома не сидится!

- У нас дело, Оля.

- Не стряхивай, пожалуйста, пепел на ковер.

- Извини, нечаянно.

- Дело! Вечно дело!.. Просто с ума вы все посходили! - Ольга Михайловна
ощущает потребность высказаться. - Мало того, что на работе засиживаешься
дотемна, так еще и дома каждый вечер производственные совещания! Приходят,
курят, курят - вся квартира пропахла табачищем.

- Курим только мы с Колтуховым, - уточняет Привалов. - Ребята не курят.
Они, пока сидели на острове, разучились.

- Раньше хоть на яхт-клуб ходил, а теперь вовсе не бываешь на свежем
воздухе.

- Оля, ты же знаешь, мы должны к приезду москвичей подготовить все для
испытания. А времени осталось в обрез... - Привалов переворачивает
страницу. Разговаривая, он не перестает читать: привычка, достигнутая
многолетним упражнением.

Недавно из Москвы пришла весть: в Институте поверхности провели удачный
опыт. Струя масла прошла сквозь воду в трехметровом бассейне. Теперь
предстояло поставить опыт с нефтью в натуральных условиях - на море.
Испытание было назначено на октябрь. В "НИИТранснефти" шла напряженная
подготовительная работа: собирали сложнейшие схемы, монтировали
нестандартное оборудование. Строймонтажный трест выполнял срочный заказ:
готовил металлоконструкции.

Особенно много хлопот было с энергетическим узлом. Расчетом этого узла
и занимались инженеры, а руководил работой Багбанлы - руководил жестко и
придирчиво.

Павел Степанович Колтухов, с тех пор как пошла в дело его электретная
схема, стал чуть ли не главным энтузиастом беструбного нефтепровода. Его
кабинет пустовал целыми днями: Колтухов пропадал в лаборатории Привалова.
Знаменитая "смолокурня" теперь перекочевала из чуланчика под лестницей в
специально оборудованное помещение - там Павел Степанович испытывал новые
образцы мощно заряженных электретов.

Кроме того, нужно было подыскать подходящий участок моря: достаточно
уединенный, чтобы скрыть ответственный опыт от любопытных глаз, и в то же
время достаточно снабженный электроэнергией. Инженеры Костюков и Потапкин
уже вторую неделю мотались по ближним побережьям в поисках такого участка.
Осторожный Колтухов на всякий случай послал их даже на восточный берег -
посмотреть, не найдется ли там чего получше.

Думая о тех краях, Борис Иванович испытал неодолимое желание перечитать
"Кара-Бугаз". Он взял с полки коричневый томик Паустовского - и мысленно
унесся к мрачным плоским берегам, покрытым бело-розовыми отложениями
мирабилита.

- ...Не хотела я этого, а все же придется покупать телевизор, - говорит
Ольга Михайловна.

Звонок. Поджав губы, она идет открывать.

Входит Колтухов, на ходу расстегивая воротничок и оттягивая галстук. Он
садится, вставляет в рот папиросу и начинает рассказывать о том, как
сегодня вдрызг разругался с управляющим строймонтажным трестом.

- Чай будете пить? - сухо спрашивает Ольга Михайловна.

- Обязательно. - Колтухов окутывается дымовой завесой. - Слышишь,
Борис? Я ему говорю: вы мне со сроками не крутите, я в ваши мысли проникаю
отличнейшим образом. И что ты думаешь? Он уставился на меня и спрашивает
этак, с опаской: то есть как проникаете? - Колтухов смеется дребезжащим
смешком.

Привалов усмехается:

- После истории с Опрятиным проницаемость у всех на языке.

- Еще бы! - замечает Ольга Михайловна, наливая чай в стаканы. - По
всему городу ходят слухи о человеке-призраке. Садитесь к столу. Борис,
отложи книгу. Не могу понять, - продолжает она, - как он сделал себя
бестелесным? Борис говорил, что на острове у него было какое-то
устройство. Хорошо, согласна. Но в кабинете у следователя ведь не было
этого устройства? Или он уже с острова приехал в таком... бестелесном
виде?

- У него был чемоданчик, - говорит Колтухов, с интересом приглядываясь
к арахисовому торту. - По-видимому, портативная установка. Жаль, в таком
состоянии, что ничего не удалось понять. Перемешалась, понимаете ли, с
асфальтом.

- Должно быть, он выронил чемоданчик, когда на него наехал грузовик, -
говорит Привалов. - Поэтому и прекратилась проницаемость... Как он? Не
пришел еще в себя?

- Нет, - отвечает Колтухов. - Тяжелый шок. Руку по плечо отняли,
несколько ребер переломано...

- Ужасная история! - вздыхает Ольга Михайловна. - И этот Бенедиктов так
страшно погиб... Как могло на фотографии получиться его тело, скрытое в
бетоне?

- Тоже пока загадка, - говорит Привалов. - Старик Бахтияр полагает, что
превращенное по их методу вещество давало жесткое излучение, действующее
на фотопленку.

- Ужасно! - повторяет Ольга Михайловна. - Просто не укладывается в
голове, что Опрятин мог совершить убийство. Так жестоко, хладнокровно...

С минуту все трое молчат. Затем Колтухов отодвигает недопитый стакан,
лезет в карман за папиросами.

- Не верю я, - говорит он, занавешивая глаза мохнатыми бровями. - Не
верю в убийство. Знаю Опрятина. Замкнутый человек, со странностями,
характер тяжелый, но - убийство? Как хотите - не верю.

- Отчего же тогда погиб Бенедиктов? - спрашивает Привалов. - Ведь
доказано, что он погиб до извержения вулкана...

- Не знаю. Несчастный случай какой-то. Сложная установка, превращенное
вещество, высокое напряжение... Мало ли что? Вспомни мизинец
Горбачевского.

- Бенедиктов никак не мог сам включить установку.

Колтухов молчит. Дымит папиросой.

- И потом, - продолжает Привалов, - поведение Опрятина у следователя...
Если он невиновен, зачем было врать?

- Мне очень хочется, - помолчав, говорит Колтухов, - зайти в эту... как
ее... электрофизиотерапевтическую... тьфу, не выговоришь... В больницу,
где он лежит.

- Не пустят.

- К нему - конечно... Там, видишь ли, работает знакомый медикус, мы в
сорок втором в одной части служили. Поговорить с ним хочу. Как и что...
Давай сходим завтра, а?

В палату к Опрятину не пускали по двум причинам. Во-первых, он лежал в
беспамятстве: тяжелый шок еще не прошел. Во-вторых, он находился под
следствием по подозрению в убийстве Бенедиктова Анатолия Петровича,
биофизика, кандидата наук.

Все это сообщил Привалову и Колтухову пожилой добродушный врач, давний
приятель Павла Степановича. Заложив руки за спину, в распахнутом белом
халате, он ходил по кабинету и рассказывал, перемежая речь задумчивыми
паузами:

- Случай из ряда вон... Что произошло в организме в результате
изменения связей вещества? Не знаем... Физиологическая загадка, дорогие
товарищи... Изучаем, конечно. Клинически - очень сложная картина. Резкие
сдвиги в формуле крови... Я бы сказал - скачкообразные... Ну, и другие
странности... На спине, например, - темная пигментация странной формы.
Похоже на геометрический узор... Исход? Ничего нельзя сказать определенно.
Пока удается поддерживать деятельность сердца, но что будет дальше... -
Врач развел руками. - Не знаю. Глубочайшее, небывалое потрясение...

Возвратившись домой, Привалов засел за расчет подводных излучателей.
Работа что-то не клеилась. Он взял томик Паустовского и лег на диван.
Глаза скользили по строчкам, но их смысл почему-то не доходил до Бориса
Ивановича.

Странный геометрический узор на спине... Это беспокоило Привалова. Это
наводило на размышления.

Он постоял на балконе под жарким солнцем полудня. Потом решительно
направился к телефону, разыскал в справочнике номер больницы и, вызвав
давешнего врача, попросил его подробнее рассказать об "узоре" на спине
Опрятина.

- Пожалуйста, - несколько удивленно ответил врач. - Темные пятна цвета
загара. Какие-то линии и зигзаги на фоне, знаете ли, этакого восходящего
солнца.

- Благодарю вас. - Борис Иванович положил трубку и взволнованно заходил
по комнате. Порылся в книжных полках, перелистал несколько книжек. Затем
позвонил Ольге Михайловне в библиотеку. - Оля ты скоро придешь?.. Как
всегда? Принеси, пожалуйста, все что есть в вашей библиотеке про молнию.
Про мол-ни-ю. Да-да, про обыкновенную молнию.

А ранним вечером Привалов, тяжело дыша после быстрого подъема по
лестнице, вошел в квартиру Колтухова. Павел Степанович, поливавший цветы
на балконе глянул на него и обеспокоенно спросил:

- Что еще случилось?

- Павел, ты слышал, что молния иногда оставляет следы на теле жертвы? -
выпалил Привалов.

Это случается редко, но - случается: молния оставляет на стене дома или
на теле человека характерные следы. Обычно эти следы представляют собой
многолучевую звездообразную фигуру, но бывает и так, что на коже человека
получается как бы фотография окружающей обстановки. Иногда на коже