этого моря трупов, и худая рука крючком обвилась вокруг его шеи, а мухи
шевелились в его глотке.
место, где он утонул. Майкл, зеленые глаза которого жгли слезы ужаса,
отвернулся от мертвых и побежал к живым.
цепочками, проскочил мимо них, а затем через открытое пространство возле
того места, где лежал свалившийся мотоцикл. Грузовик, набитый под завязку
солдатами, подъезжал к развороченным воротам, отправляясь преследовать
спасательную команду. Майкл вмешался в их планы: он запрыгнул в кузов, и
солдаты, вопя, стали выскакивать оттуда так, будто у них вырастали крылья.
Шофер, завороженный видом тощего и явно голодного волка, оскалившегося ему
в лицо через лобовое стекло, потерял управление, и грузовик врезался в
каменную стену Фалькенхаузена.
развороченных взрывом ворот и оказался на свободе. По грунтовой дороге он
вбежал в лес, нос его обнюхивал путь. Моторное масло, порох... и... да,
едкий дух русского летчика.
кто-то был ранен. Через милю от Фалькенхаузена грузовик свернул с
магистрали на такую дорогу, которая была едва ли больше... ну, волчьей
тропы. Здесь же заранее была заготовлена спасательная команда; то, что
было похоже видом и запахом, второй грузовик, выехало с этой тропы и
загрохотало дальше, чтобы оставить преследователям следы от шин, в то
время как настоящие беглецы въехали в густой лес. Майкл последовал дальше
по запаху Лазарева через молчаливые лесные просеки.
и увидел блики ручных фонариков. Он прополз между соснами и стал
наблюдать. В просвете перед ним, закрытые от наблюдения с воздуха
раскинутой над головами маскировочной сеткой, стояли грузовик и две
гражданские автомашины. Рабочие разбирали грузовик, быстро снимая броню и
пулемет с его крепления. В то же время другие спешно красили грузовик в
белое и рисовали на дверях кабины знаки красного креста. Вместо кузова
теперь был фургон скорой помощи с рядами носилок. Пулемет завернули в
мешковину, положили в деревянный ящик, устланный резиной, и опустили в
яму. Потом заработали лопаты, скрывая оружие.
Они проделали из-за него огромную работу, не говоря уж о том, что
рисковали своими жизнями.
вышел Бауман. - Мне кажется, он просто сошел с ума! Откуда я мог знать,
что он так внезапно заартачится?
они с ним сделают! - Вслед за Бауманом вышла, распрямляясь, вторая фигура.
Майкл узнал этот голос, и когда понюхал воздух, уловил ее аромат: корицы и
кожи.
белокурые волосы были спрятаны под черным беретом, а лицо вымазано
маскировочными угольными полосами.
привезли это! - Она зло показала на Лазарева, который появился из палатки,
беззаботно жуя печенье. - Боже мой, что же нам делать?
всматриваясь в темноту. Был ли кто-нибудь там, около сосны, или нет? Он
поднял винтовку.
и вышел с поднятыми руками. Вид голого, всего в синяках человека,
вышедшего из чащи, заставил часового крикнуть:
Бауманом и парой других прибежала на помощь часовому. Включили фонари, и в
пересечении их лучей увидели Майкла Галатина.
Превращение и восьмимильная пробежка исчерпали все его силы. Фигуры вокруг
него уже туманились и снова фокусировались. Теперь он мог позволить себе
расслабиться. Он был на свободе. - Я... вот-вот свалюсь, - сказал он. -
Надеюсь... кто-нибудь... меня подхватит?..
солнце, просвечивавшее сквозь густую листву. Он подумал про лес своей
юности, царство Виктора и его новой семьи. Но это было так давно, и Михаил
Галатинов лежал не на подстилке из сена, а на постели с белоснежным
бельем. Потолок над ним был белый, стены светло-зеленые. Он услышал пение
малиновки и повернул голову направо, к окну. Через окно было видно
переплетение ветвей дерева, а между ними - куски голубого неба.
трупов в огромной могиле. Это была такая картина, которая, если ее увидеть
хотя бы однажды, остается в сознании навсегда. Ему хотелось зарыдать,
избавиться от подобного зрелища, но слез не было. Зачем рыдать, если муки
уже приняты? Нет, время слез прошло. Теперь наступило время хладнокровных
рассуждений и накопления сил.
Он приподнял простыню и увидел, что он все еще голый. Его кожа напоминала
одеяло из разноцветных лоскутиков, в основном черного и синего цветов.
Раненное бедро было зашито и закрашено йодом. Другие различные порезы и
проколы на его теле, в том числе колотые раны, нанесенные вилкой Блока,
были обработаны обеззараживающим составом. С него счистили грязь из
конуры, и Майкл подумал, что кто бы ни выполнил эту работу, он заслужил
медаль.
голове саднила, вероятно, от едкого шампуня против вшей. Борода была
сбрита, но на лице оказалась короткая щетина, что заставило его
задуматься, сколько же он пролежал в дремоте изнурения?
ноги стали костлявыми, мышцы исчезли. На маленьком столике рядом с
кроватью лежал серебряный колокольчик. Майкл взял его и позвонил, чтобы
посмотреть, что произойдет.
лицо ее сияло и на нем не было маскировочной раскраски диверсанта, ее
золотисто-карие глаза блестели, а волосы золотистыми локонами падали на
плечи. Она красиво выглядит, подумал Майкл. Ей совсем не мешал
бесформенный черный парашютистский костюм и пистолет "Вальтер" на поясе.
За ней следовал седоволосый мужчина в роговых очках, одетый в темно-синие
брюки и белую рубашку с закатанными рукавами. Он нес черный медицинский
чемоданчик, который поставил на столик у кровати и открыл.
лица у нее отражало деловую заботливость.
Говорить было тяжело. Он попытался принять сидячее положение, но мужчина,
явно доктор, надавил ему на грудь рукой и заставил лечь, что было не
труднее, чем удержать больного ребенка.
откровенно. - Голос у Стронберга был похож на шум камней в бетономешалке.
Он сел на край постели, извлек из чемоданчика стетоскоп и прослушал пульс
пациента. - Вдохните глубоко. - Майкл вздохнул. - Еще раз. Еще. Теперь
задержите дыхание. Медленно выдохните. - Он проворчал и вынул из ушей
наконечники прибора. - У вас слабые хрипы в легких. Слабая инфекция, я
думаю. - Под язык Майкла лег термометр. - Ваше счастье, что вы были в
хорошем физическом состоянии. Иначе двенадцать дней в Фалькенхаузене на
хлебе и воде могли бы привести к гораздо худшим последствиям, чем
истощение и легочное кровотечение.
другие болезни, такие как сотрясение мозга средней степени, сломанный нос,
серьезное повреждение плеча, кровоподтек на спине от удара, который чуть
не разорвал почку, а рана на вашем бедре чуть не перешла в уплотняющуюся
гангрену. К счастью для вас, это было вовремя остановлено. Однако мне для
этого пришлось пережать некоторые мышечные ткани, так что какое-то время
нога у вас действовать не будет.
ножом и хирургической пилой.
что почки у вас повреждены окончательно. Мне нужно ввести катетер, чтобы