послышались шаги. - Почему ты прибежал? Почему делаешь это для нас?
лице быстро снова появилось насмешливое выражение.
ним связан, помнишь? Это было всего лишь самосохранение. Ничего больше.
раз в этот момент шаги достигли порога комнаты, и вошел Данолеон, за
которым следовал Торре. Никто из них не произнес ни слова, оглядывая
открывшуюся перед ними картину.
Мы с Эрлейном вовремя его остановили.
от них, и еще раз, чтобы открыть дверь. Не думаю, что остался сильный
след, который может привлечь внимание, но на тот случай, если поблизости
есть Охотник, нам лучше уйти до наступления утра.
блестели слезы.
Должен. Разве ты не понимаешь? Он родился в Авалле. Он был одним из нас.
слепой ярости, которая гнала его сюда и заставила совершить такое жестокое
убийство. "Один из нас". Он вспомнил Сандре д'Астибара в лесном домике,
преданного собственным внуком. Он всерьез опасался, что его сейчас
стошнит. "Один из нас".
руки в кулаки. Наверное, в его взгляде было что-то настолько убийственное,
что чародей быстро стал серьезным, и насмешка исчезла с его лица, будто ее
стерли.
позволить, чтобы смерть Саванди связали с нашими гостями. Торре, когда мы
уйдем, запри комнату и оставь в ней тело. Когда стемнеет и все уснут, мы о
нем позаботимся.
за ворота в конце дня. Поехал навестить свою семью. Это будет
правдоподобно, сразу же после дней Поста и после получения известий из
Кьяры. Он часто уезжал, и не всегда с моего разрешения. Теперь я понимаю
почему. Интересно, всегда ли он действительно ехал в отцовский дом. К
несчастью для Саванди, на этот раз его убьют на дороге, прямо за нашей
долиной.
замечал. "Один из нас". Его третье убийство. Он снова посмотрел вниз на
мертвеца. Но это отличалось от прежних. Сторож в конюшне Ньеволе, солдат
на горном перевале, они делали то, для чего пришли на полуостров. Они были
верны той силе, которой служили, не скрывали своей природы, открыто шли
своей дорогой. Он сожалел об их смерти, о тех дорогах жизни, которые
привели его к ним.
себе в душу и увидел, что не может сожалеть о том, что сделал. Он понял,
что едва сдерживает желание еще раз вонзить кинжал в мертвое тело. Словно
гнусное предательство жрецом своего народа, его улыбчивый обман дали выход
страсти к насилию, о существовании которой в себе Дэвин не подозревал.
Почти так же, вдруг подумал он, как это сделала Альенор из замка Борсо в
совершенно иной жизненной сфере.
сложный, слишком опасный узел, чтобы пытаться развязать его сейчас, в
присутствии смерти. Эта мысль напомнила ему еще кое о чем, заставила
внезапно осознать отсутствие еще одного человека. Он быстро взглянул на
Данолеона.
того, почему принц не пришел.
коридор, потом через восточную дверь больницы на пронизанный косыми лучами
предвечернего солнца двор и опять побежал.
строения, что и раньше, и небольшого садика, который он не заметил по
дороге сюда, потом пронесся по дорожке к дому Верховного жреца, вбежал в
портик между колоннами, будто бы наматывал клубок событий в обратном
порядке, как клубок шерсти, и подбежал к окну, из которого выпрыгнул так
недавно. Словно он мог вернуться бегом назад, не только минуя Саванди и их
приезд сюда, но еще дальше, как ему вдруг смутно захотелось, туда, где
были посеяны семена его горя, когда пришли тираны.
знали. Оно двигалось вперед, и все менялось, к лучшему или к худшему.
Менялись времена года, текли часы залитого солнцем дня, спускалась тьма,
длилась, уступала место рассвету, годы мелькали один за другим, рождались
люди, жили, по милости Триады, и умирали.
простом ковре, но теперь возле кровати, а не возле тяжелого, темного
дубового кресла, как прежде. Он переместился, время переместилось, солнце
ушло дальше на запад по небесной дуге.
минувшие мгновения. Чтобы можно было не оставлять Алессана одного, наедине
с этим. В свой первый день в Тигане с тех пор, как он был еще мальчиком.
Он больше не был мальчиком; в его волосах сверкала седина. Время убежало.
Двадцать лет пронеслось, и вот он опять дома.
ладонями одну ее руку, нежно обхватив ее, как держат маленькую птичку,
которая может умереть от испуга, если ее слишком крепко сжать, но может и
улететь навсегда, если ее отпустить.
глаза. Их взгляды встретились. Сердце Дэвина обливалось кровью, он онемел
от горя. Он чувствовал себя разбитым, попавшим в ловушку. Чувствовал себя
безнадежно не соответствующим потребностям такого момента, как сейчас. Ему
хотелось, чтобы здесь оказался Баэрд или Сандре. Даже Катриана знала бы,
что делать, лучше, чем он.
опустился на лицо матери, ставшее безмятежно спокойным, каким не было
прежде. Каким, вероятно, не было все последние долгие годы ее жизни. Для
нее время неумолимо шло вперед, отбирая память, отбирая гордость. Отбирая
любовь.
далекими. Он разматывал запутанный клубок образов из прошлого. Похоже
было, что он собирается заговорить. Но вместо этого через мгновение он
слегка пожал плечами характерным жестом - спокойным, ободряющим движением,
которое было так хорошо им всем знакомо. Это означало, что он взвалил на
себя еще одно бремя.
Тихое, молчаливое согласие Алессана нанесло последний удар по его
собственному сердцу. Он почувствовал себя смертельно раненным жестокими
истинами мира, невозвратностью всех событий. Дэвин опустил голову на
подоконник и зарыдал как ребенок, не сумев справиться с чем-то чересчур
для него огромным.
в обеих ладонях. Склонявшееся к западу вечернее солнце посылало косые
золотые лучи в окно, которые падали на пол спальни, на него, на кровать,
на лежащую на ней женщину, на золотые монеты, закрывшие ее серые глаза.
защищенную северо-западную часть этой провинции, выходящую на залив и
цепочку островов архипелага. На востоке и на юге ветры с моря, не встречая
преград, отодвигали приход весеннего сезона на несколько недель и
заставляли небольшие рыбачьи лодки жаться к берегу.
белые цветы деревьев седжойи наполняют воздух ароматом, обещая близкое
лето. Говорили, что на Кьяре еще стоят холода, но это иногда случалось на
острове ранней весной. Очень скоро ветры из Кардуна согреют воздух и море
вокруг него.
теми же мыслями после беспокойных, напряженных ночей, не приносящих
отдыха, наполненных зловещими, тревожными снами.
то события ранней весны были совсем другими. Казалось, все происходит
одновременно. Спускаясь из своей спальни в официальный кабинет, Альберико
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена