этого не свободны даже самые невинные и на первый взгляд чистые люди. Если
человек ничем не запятнан, это еще не значит, что у него нет недостатков.
Любовь - закон. Сладострастие - западня. Опьянение и пьянство - две разные
вещи. Желать определенную женщину - опьянение. Желать женщину вообще - то
же, что пьянство.
тканей, ни складок тяжелого шелка, ни пышного, кокетливого туалета,
затейливо прикрывающего и вместе с тем обнажающего женское тело, - никакой
дымки. Нагота во всей своей страшной простоте. Настойчивый, таинственный
призыв существа, не ведающего стыда, обращенный ко всему темному, что есть
в человеке. Ева, более опасная, нежели сам сатана. Человеческое в
сочетании со сверхъестественным. Беспокойный восторг, завершающийся грубым
торжеством инстинкта над долгом. Порабощающая власть красоты. Когда
красота перестает быть идеалом и становится чувственным соблазном,
близость ее губительна для человека.
очертания в лазури. Линии ее тела принимали по-новому прелестную
волнистость. В плавных и гибких движениях женщины та же изменчивость, что
и в движениях волны, в них есть что-то неуловимое. Странно - прекрасное
тело, которое созерцал Гуинплен, не вызывало никаких сомнений в своей
реальности - и в то же время казалось чем-то сказочным. Несмотря на
ощутимую близость, женщина эта была бесконечно далекой. Бледный, смущенный
Гуинплен смотрел на нее, не отрывая взора. Он прислушивался, как дышит ее
грудь, и ему чудилось, что это - дыхание призрака. Его влекло к ней, он
боролся. Как устоять против нее? Как совладать с самим собой?
схватку с лютым стражем, который преградит ему выход, с каким-нибудь
разъяренным чудовищем, со свирепым тюремщиком. Он ожидал встретить Цербера
- и увидел Гебу.
сквозь закрытые веки он все видел ее. Менее ослепительную, но столь же
прекрасную.
полу, как это бывает иногда во сне. Когда мы хотим бежать от соблазна, он
приковывает нас к месту. Идти ему навстречу еще возможно, но отступить уже
нельзя. Незримые руки греха тянутся к нам из-под земли и увлекают нас в
пропасть.
Ошибочное мнение. Это равносильно утверждению, что азотная кислота,
медленно стекая на рану, успокаивает боль, или что Дамьен, подвергнутый
четвертованию, мог свыкнуться с этой пыткой.
рассудок, ошеломленный новой неожиданностью, был подобен переполненной до
краев чаше. В нем пробудилось что-то неведомое и страшное.
ним женщина. Ему открывалось что-то всепоглощающее, разверзшееся перед
ним, как морская пучина. Он уже не мог управлять собой. Необоримое течение
увлекало его к подводному камню. Но подводный камень оказался не скалою, а
сиреной; дно бездны таило магнит. Гуинплен хотел бы противостоять его
притягательной силе, но как? Он уже не находил точки опоры. Человека
иногда подхватывает и несет буря. Подобно судну, он теряет все снасти. Его
якорь - это совесть. Но, как это ни ужасно, якорь может оборваться.
меня". Эта женщина писала ему, что любит его.
утрачиваем связь с добром и приближаемся к злу, та часть нашего существа,
которая вовлекает нас в грех, торжествует над нами и в конце концов
низвергает нас в бездну. Не наступила ли и для Гуинплена такая печальная
минута?
уединенном месте, одна, спящая, беззащитная. Она была в его руках, и он -
всецело в ее власти.
Она так далеко! Какие опасения может внушить нам неподвижная звезда? Но
вот однажды ночью она меняет место. Вы различаете вокруг нее дрожащее
сияние. Светило, которое вы считали бесстрастным, пришло в движение. Это
не звезда, это комета. Это неистовая поджигательница неба. Светило
приближается, растет, оно распускает огненные волосы, становится огромным;
оно приближается к вам. О ужас! Оно летит на вас! Комета вас узнала,
комета пылает к вам страстью, комета вожделеет к вам. Страшное приближение
небесного тела. То, что надвигается на вас, настолько ярко, что может
ослепить. Это избыток жизни, несущий смерть. Вы отвечаете отказом на зов
зенита. Вы отвергаете любовь, предлагаемую бездной. Вы закрываете лицо
руками, вы прячетесь, бежите, вы считаете себя спасенным, вы открываете
глаза... Чудовищная звезда перед вами. И не звезда, а целый мир. Неведомый
мир лавы и огня. Всепожирающее чудо, рожденное безднами. Комета заполнила
собой все небо. Кроме нее, ничего не существует. В глубокой бесконечности
она горела карбункулом, вдали казалась алмазом, вблизи же превратилась в
огненное горнило. Вы со всех сторон окружены пламенем.
4. САТАНА
движением она села на своем ложе; золотистые, мягкие, как шелк, волосы в
прелестном беспорядке рассыпались вдоль ее стана; рубашка, соскользнув,
обнажила плечо; она дотронулась холеной рукой до розовой ступни и
некоторое время смотрела на свою обнаженную ногу, достойную восхищения
Перикла и резца Фидия; потом потянулась и зевнула, как тигрица,
пробудившаяся с восходом солнца.
сдержать волнение, всегда дышит тяжело.
звучало что-то пленительно-высокомерное; свойственная ему повелительность
смягчалась ласковой интонацией.
которой облекают тысячи прозрачных складок, она потянула к себе халат,
соскочила с постели и с молниеносной быстротой накинула его. Он мгновенно
окутал ее с ног до головы. Длинные рукава закрыли даже кисти рук. Из-под
подола выглядывали только кончики пальцев белых, крошечных, как у ребенка,
ног с узкими розовыми ногтями.
стоящему в глубине алькова расписному зеркалу, за которым, вероятно, была
дверь, прильнула к нему ухом.
ты, Баркильфедро?
ванной комнате? Да отвечайте же! Впрочем, нет, оттуда никто не может
прийти.
ногой, раздвинула плечом и вошла в мраморный зал.
было некуда. Бежать - слишком поздно. Да он и не в силах был бежать. Он
был бы рад, если бы под ним разверзлась земля и поглотила его. Он стоял на
самом виду.
без малейшего страха; в ее глазах были и радость и презрение.
на шею.
до плеча руками она крепко прижала к себе голову Гуинплена.
пальцами, и стала всматриваться в него каким-то странным взглядом.
как Альдебаран, глаз, в которых было и что-то низменное и что-то неземное.
Гуинплен смотрел в эти двухцветные глаза, - голубой и черный, - теряя
голову от этого небесного и адского взора. Этот мужчина и эта женщина
ослепляли друг друга, он - своим безобразием, она - своей красотой, и оба
- ужасом, исходившим от них.
воскликнула:
и последовал за мной. Вот хорошо! Удивительно, как ты очутился здесь.
вспыхивает молния. Гуинплен, услышав внутри себя предостерегающий голос
смутного страха и голос совести, отпрянул, но розовые ногти впились ему в