Вот у тебя, я понимаю, имя - Теодюль!
человека Теодюль и с затаенной насмешкой, не оставлявшей места сомнениям,
добавил: - Девчонка.
самого Жильнормана; для нее слово "девчонка", произнесенное внучатным
племянником и почти таким же тоном, каким оно произносилось двоюродным
дедом, звучало особенно убедительно.
тебя не знает, тебе это не составит труда. А раз уж тут замешалась девчонка,
постарайся и ее увидать. Ты нам напишешь. Это позабавит дедушку.
он был глубоко растроган десятью луидорами и питал надежду, что продолжение
последует. Со словами: "К вашим услугам, тетушка", он принял поручение, а
про себя добавил: "Вот я и попал в дуэньи".
дисциплине, ты раб своих служебных обязанностей, человек чести и долга, ты
не стал бы бросать семью ради свидания с какой-то тварью.
честность.
дилижанс, не подозревая, что у него есть соглядатай. А соглядатай, наш
Аргус, заснул сном праведника и всю ночь напролет прохрапел.
кондуктор.
проясняться, ему вспомнилась тетка, десять луидоров и взятое им на себя
обязательство представить отчет о поведении Мариуса. Это рассмешило его.
застегивая мундир. - Он мог остановиться в Пуасси, в Триэле, с одинаковым
успехом сойти как в Мелане, так и в Манте, если только не сошел раньше в
Рольбуазе. А то, добравшись до Паси, мог свернуть налево в Эвре или направо
- в Ларош - Гийон. Попробуй-ка, тетенька, угонись за ним! Но что же, черт
побери, напишу я милой старушке?"
панталоны.
и почтарями, предлагала пассажирам цветы.
кареты. - Но кому, пропади он пропадом, собирается Мариус преподнести эти
цветы? Такой чудесный букет может предназначаться писаной красавице. Я
должен на нее поглядеть".
теперь уже не по чужой указке, а удовлетворяя свое любопытство, стал следить
за Мариусом.
элегантные дамы, он не смотрел на них. Казалось, он совершенно не замечал
окружающего.
Свидания, заправленные обедней, - чего лучше! Перемигиваться за спиной у
боженьки премилое дело".
части и тут же скрылся за углом одного из контрфорсов абсиды.
Ну-ну, поглядим на девчонку".
стоял Мариус. Букет свой он растрепал и усыпал цветами могилу. Там, где
возвышение обозначало изголовье, виднелся черный деревянный крест, и на нем
можно было разглядеть написанное белыми буквами имя: ПОЛКОВНИК БАРОН
ПОНМЕРСИ. Слышались рыдания Мариуса.
Глава восьмая. НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
приезжал всякий раз, когда, по выражению Жильнормана, "таскался по ночам".
гробницей. Он испытал неприятное и странное чувство, определить которое не
умел и которое складывалось из почтения к смерти, смешанного с почтением к
полковничьему чину. Он отступил, оставив Мариуса одного на кладбище, причем
немалую роль здесь сыграла дисциплина. Смерть явилась ему в густых
полковничьих эполетах, и он едва удержался, чтобы не отдать ей честь. Не
зная, что написать тетушке, он решил совсем ничего не писать. И открытие,
сделанное Теодюлем относительно любовных похождений Мариуса, не имело бы, по
всей вероятности, никаких последствий, если бы, как это часто случается,
сцена в Верноне, в силу непонятного стечения обстоятельств, почти тотчас же
не получила отклика в Париже.
утром. Утомленный двумя бессонными ночами, проведенными в дилижансе,
чувствуя потребность освежиться и поплавать с часок, он быстро поднялся к
себе, не мешкая снял дорожный сюртук и черную ленточку, которую носил на
шее, и отправился купаться.
что Мариус приехал, и, насколько это позволяли его старые ноги, поспешил
взобраться по лестнице в помещение под крышей, где жил Мариус, чтобы
расцеловать внука, а заодно попытаться расспросить и разузнать, где же он
был.
нежели восьмидесятилетнему старцу, чтобы подняться наверх. И когда дедушка
Жильнорман вошел в мансарду, Мариуса там уже не было.
и черная ленточка.
восседала мадмуазель Жильнорман - старшая, вышивавшая свои экипажные колеса.
Жильнорман воскликнул:
нашего молчальника, узнаем все его шашни! Мы у самых истоков романа. У меня
портрет!
напоминавший медальон.
сладострастным, восхищенным и гневным взглядом, каким голодный смотрит на
вкусный обед, проносимый у него, бедняги, перед носом, но не для него
предназначенный.
подобного рода бережно носят у самого сердца. Ну что за болваны! Наверное,
какая-нибудь потаскушка, от которой в дрожь бросает! Нынче у молодежи
прескверный вкус!
кроме тщательно сложенной бумажки.
догадываюсь, что это такое. Любовная записка!
бумажку и прочла следующее:
Ватерлоо. Реставрация не признает за мной этого титула, который я оплатил
своею кровью, поэтому его примет и будет носить мой сын. Само собой
разумеется, что он будет достоин его".