обугливаться. Иконы же потрескивали, но, покрытые краской и металлом,
загораться не хотели.
иконы из огня вынула. Уж ежели не дома, дак пускай в сарае лежат,
сохраняются. Мало ли чего? Все-даки Бог! Но сынок сам все соображает, коли
офицером был, а сейчас работает в такой организации, главней которой и на
свете нету. Уж он знает, что делает. Может, снова приказ был церковное
уничтожать, а может, иконы ему чего подпортят, если кто донесет. В прошлом
годе к бабке заходил один дачник, художник. Иконы эти, говорил, старые,
семнадцатого века, что ли. Предлагал за каждую по восемьдесят рублев. А икон
у Агафьи десятка полтора. Он бы и более дал, но бабка сказала, что иконы
монастырские, продать их -- тягчайший грех. Клавдия и не стала теперь про
это говорить от греха подалее. Лучше уж пущай горят. Все же огонь есть
стихийное бедствие, а деньги -- одна корысть.
потребуется досок, да где бревна совсем осели от гнили и надо заменить.
Решили все делать сами, никого не нанимать.
развестись.
поедем. Только какую причину называть развода-то?
Выпить, конечно, могу, но алкоголик -- это совсем уже который того... А я?
они после долготерпения чистым оранжевым пламенем, без чада и дыма. От всего
остального золы уже навалило много кругом.
выкарабкался?
нога раненая тоже чтой-то заплетаться стала.
хожу? Не смогу ходить, дак лягу, правильно я рассуждаю, сынок? Лечись, не
лечись -- что в организм ни входит, все выходит раком.
найдут, что прямиком на погост. А нам дом ремонтировать.
на все три дня, если дежурить не заставят. И продуктов захватим.
исчезла за лесом прежде, чем Клавдия успела до забора добежать. Двоенинов
опаздывал, но полагал, что в такой радостный день ругать его не станут.
Зинаида Андреевна уже спустилась на улицу, ждала. Она волновалась и все
подгоняла Лешу. Игоря Ивановича обещали отдать в четырнадцать часов, после
консилиума. Из холла Зинаида позвонила мужу.
его недавно и он только что снял пижаму и надел брюки.
заведующей кардиологическим отделением, которая поддерживала его под руку.
Макарцев сам пошел вперед, к жене, поцеловал ее в губы, слегка подкрашенные.
Она заморгала часто-часто, чтобы слезы не выступили.
предстоит войти в норму. Режим во всем: питание, отдых, прогулки, сон, ни в
чем никаких излишеств, -- она посмотрела на Зинаиду Андреевну.
могут быть излишества!
на месяц-полтора.
отдыхом помучили! Для меня лучший санаторий -- работа.
вас...
шарф, хотя на улице было тепло и солнечно, застегнула пуговицу. Выскочив из
машины, Алексей открыл хозяину дверцу, ждал, улыбаясь.
Двоенинову руку. -- Небось, думал, я не выкарабкаюсь, крышка?
отец тоже вот с тромбофлебитом... А ничего!
кряхтя усаживаясь на переднее сиденье и повернув голову назад, к жене. Рукой
он открыл бардачок. -- Ну, Леша, где сигареты для меня.
-- Ну зачем?
нельзя! Теперь начнется... Несчастную сигарету и то не выкуришь. Придется,
Алексей, нам с тобой курить только в дороге, потихоньку, чтобы никто не
видал.
кольцевой дороге, чтобы через Ленинградский проспект выскочить к "Динамо", к
дому Макарцева, а потом ехать в редакцию, рассказать новость с
подробностями, как да что.
вспомнила Зинаида Андреевна. -- Как питается американский миллионер. В
девять -- овсяная каша без молока и сто граммов вареной телятины. Чашка
зеленого чаю. В двенадцать тридцать -- триста граммов вареной глубоководной
рыбы без соли, пять сырых перепелиных яиц, чашка кофе, ломтик сыру. В пять
-- полстакана крепкого бульона, слегка обжаренная дичь, пятьдесят граммов
икры с лимоном, два абрикоса. В двадцать тридцать -- вечерний чай...
прослушал, а, Леша?
сухо спросил Макарцев. -- Когда?
приехать.
рот расплылся в улыбке. -- Такой сегодня у меня день -- одни хлопоты.
выруливай. Сам знаешь куда...
перестраиваться из левого ряда в правый, огибая косяк машин, шедших на левый
поворот. Все замолчали и не сказали друг другу ни слова, пока шофер не
притормозил у ворот МУРа.
стеклянную трубочку, стряс из нее на ладонь две таблетки и забросил их в
рот, после чего приложил палец к губам, давая понять Леше, что прием
лекарства нужно держать втайне. Алексей развел руки: ясно, чего там!
уверена, что он давно привез Игоря Иваныча, и сейчас просто прирабатывает,
гоняя по Москве. А он тут простаивает безо всякой халтуры, и Макарцев,
всегда такой занятый, тоже просто сидит с ним в машине, ожидает и молчит.
Леша поколебался, не спросить ли Макарцева о своем деле насчет перевода в
"Совтрансавто". Но решил, что сейчас не до этого и он все равно скажет,
чтобы Леша ему напомнил в другой раз, нечего и мозолиться.
в куртке, без шапки, с отсутствующим выражением лица. За ним семенила
Зинаида Андреевна, неся в протянутой руке его шапку, которую он, видимо,
демонстративно отказался надеть. Алексей скромно отвернулся, чтобы не
проявлять чрезмерного любопытства. Борис открыл дверцу, уселся на заднее
сиденье и, не здороваясь и не замечая отца, обратился к шоферу:
глядя вперед. Двоенинов медленно вытащил пачку сигарет, вытряхнул конец
сигареты, чиркнул своей красивой зажигалкой.
Борисом. -- Побыстрей домой...
Корнев Павел
Буркатовский Сергей
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Мороз Александра