4
отдохнувшее тело, не плясали золотые пылинки в потоках света перед его
сонными глазами. Холодный мелкий дождик стекал по стеклам, туманя их,
делая комнату темной и скучной, встречая полуоткрытые, слипшиеся от сна
глаза Броуди меланхолическим напоминанием о перемене в его жизни. Он хмуро
посмотрел в окно, потом, уже совсем открыв глаза, повернулся к часам и,
увидев, что смутно темневшие на циферблате стрелки показывают десять минут
девятого - на десять минут позже назначенного, но не соблюдаемого часа
вставания, - насупился еще больше. Сегодня он опять опоздает на службу,
получит опять резкий выговор от этого наглого выскочки, старшего
секретаря, который пытался проверять его и даже грозил доложить помощнику
директора, если он, Броуди, не будет аккуратнее приходить на работу.
белом фоне подушки, морщины углубились и казались высеченными каким-то
острым орудием, в глазах, утративших обычное выражение уныния, засветилось
тупое мрачное упрямство. "Будь они все прокляты! - подумал он. - Не дам я
им командовать мной! Полежу еще пять минут, наплевать га весь штат
директоров верфи!" Он решил, однако, наверстать время, отменив на сегодня
бритье; он теперь часто поступал так, назло тем, кто желал заставить его
жить по их правилам, следовать их примеру. Эта хитрая уловка пришлась ему
по душе еще и оттого, что он теперь неохотно брился по утрам: нетвердая
рука часто действовала не так, как нужно, он выходил из себя, пытаясь
управлять ею, и дело иногда кончалось порезами. По утрам он теперь вообще
бывал не в своей тарелке: не только рука отказывалась повиноваться, но
болела голова, язык лежал во рту, как кусок сухого дерева; иногда его
мутило при одной мысли о завтраке. Он понимал, что во всех таких
неприятных ощущениях виновато виски, и в это серенькое утро с угрюмой
трезвостью говорил себе, что должен сократить обычную порцию. Он уже и
раньше несколько раз принимал такое решение, но теперь ему казалось, что
то было не всерьез. А вот на этот раз надо крепко взять себя в руки, не
пить ничего до обеда, да и потом, пожалуй, воздерживаться до вечера, а
вечером пить умеренно. Вечером он уж, конечно, будет пить поменьше, чтобы
угодить Нэнси, чья благосклонность была для него теперь жизненной
необходимостью. Последние два дня Нэнси была с ним несколько любезнее, и
он, успокоившись, решил, что она не возвращалась в его спальню с той ночи,
когда рассердилась на него после визита к тетке в Овертон, именно по
причине, которую приводила в свое оправдание. Убеждали его в этом ее
нынешняя приветливость и терпимое отношение к нему. Нет, не может он жить
без Нэнси! Она стала ему необходима, как воздух, и уже хотя бы только
потому он должен впредь осторожнее прикладываться к бутылке. Он и
представить себе не мог больше жизни без этой женщины. Он уверял себя, что
сегодня ночью она придет к нему снова, будет еще свежее, еще заманчивее
после его вынужденного воздержания.
довольства, и, отбросив одеяло, он встал с постели. Но когда холодный
воздух комнаты коснулся его тела, он задрожал, нахмурился и, утратив свой
довольный вид, торопливо потянулся за одеждой, которая беспорядочной кучей
лежала на ближайшем стуле. С величайшей поспешностью кое-как напялил он на
себя белье, удостоил беглого внимания только лицо, умыв его перед тем, как
надеть засаленный мягкий воротничок, затем завязал галстук, скрученный в
веревочку, надел жилет и висевший мешком пиджак. Экономия времени
получилась значительная, так как вся процедура одевания отняла у него не
более пяти минут, - вот он был готов, оставалось только спуститься вниз и
приступить к утреннему завтраку.
кухню. - Сегодня вы молодцом, вовремя! Как спали?
холодно. Но я предчувствую, что сегодня ночью мне спать будет уютнее.
головой Нэнси. - Ешьте свою кашу и помалкивайте!
ужин, а сейчас мне и глядеть на нее не хочется. Нет ли у тебя чего-нибудь
другого?
сельдь, - сказала она предупредительно. - Не ешьте каши, если не хочется.
Сию минуту принесу рыбу.
легко и быстро двигались красивые ноги, когда она побежала выполнять свое
обещание, и радовался про себя заметному улучшению в ее обращении с ним.
Нэнси больше не чуждалась его, не смотрела на него с враждебными искорками
в глазах, даже ухаживала теперь за ним, своей услужливостью до странности
напоминая ему покойную жену. Он наслаждался этой заботой о нем, этой
преданностью в особенности потому, что она исходила от его обожаемой и
столь независимой Нэнси.
сказал:
швыряла на стол подгорелую кашу, считая, что и этого за глаза довольно
бедному человеку. А жирная жареная сельдь мне больше по вкусу, да я твое
обращение со мной тоже. Ты ведь меня любишь, Нэнси, не правда ли?
щеками, обезображенное двухдневной щетиной, перерезанное натянутой, не
идущей к нему улыбкой, потом - на его неряшливую, сгорбленную фигуру,
трясущиеся руки, запущенные ногти, и воскликнула с резким смешком:
даже беспокоит. Иной раз погляжу на вас - сердце так и встрепенется в
груди.
говорить тебе, но не могу не сказать: просто удивительно, до чего ты мне
нужна стала.
Я думал, что не такой я человек, но, видишь ли, у меня так долго никого не
было, что когда мы с тобой сошлись, ты... да, ты крепко забрала меня в
руки. Это чистая правда. Ты ведь не сердишься на меня, что я это говорю,
а?
Броуди. Я научилась вас понимать. Но будет толковать, ведь стынет отличная
рыба, которую я изжарила для вас. Я хочу знать, понравится ли она вам.
Надо, чтобы вы хорошо позавтракали, потому что обедать вам придется не
дома.
неделе была в Овертоне, так неужели сегодня опять пойдешь к тетке?
мне. И я не желаю, чтобы при ней вы тут вертелись подле меня, - она
приличная женщина и ничего не подозревает... Да, и любит меня. У нее от
ваших разговоров глаза на лоб полезут. Вы можете вернуться домой к вечеру,
когда она уйдет. Тогда я буду вас ждать в спальне.
собой и покачал головой:
такой дерзости, что приглашает своих гостей ко мне в дом! Боже, теперь
только я вижу, что ты сумела сделать со мной! За то, что ты выкинула такую
штуку, не спросив моего позволения, следовало бы хорошенько разогреть тебе
задницу ремнем. Но ты знаешь, что я не могу на тебя сердиться. Видно,
конца не будет вольностям, которые ты себе позволяешь.
имеет права повидаться с родственниками, когда ей этого хочется? Вы
прекрасно можете закусить где-нибудь в трактире, а зато я приготовлю к
вашему приходу сюрприз!
последнее время. - Он сделал паузу и докончил мрачно: - Будь я проклят,
если знаю, почему я так легко уступаю тебе во всем.
говорите такие вещи, словно вы какой-нибудь язычник-китаец.
рыбой, и начал есть ее медленно, отправляя в рот большие куски. Через
минуту он заметил уже другим тоном:
утро.
ест, затем, внезапно вспомнив что-то, воскликнула:
письмо, а я совсем забыла о нем!
седеющих бровей. - Письмо? Мне?
оно! - И Нэнси, взяв письмо, лежавшее на буфете, подала его Броуди.
поднес ближе к глазам, увидел на марке штемпель "Лондон" и, небрежно
подсунув под край конверта свой толстый палец, разорвал конверт и вынул из
него письмо. С некоторым интересом наблюдая за ним в то время, как он