Чтение 105–й страницы книги ~Атлантическая премьера~

а те, кто от страха двинуться боялся, жались в стороне от прохода, у окон
вагона.

Как раз в это время поезд стал притормаживать Игорь с Лосенком, кое-как
встав на ноги и оклемавшись, матерясь, отводили душу, пиная вырубленных
"афганцев".

- Остановка! - крикнул я - Завязывай! Хватай шмотки - и ходу!

Все. Я снова стал обыкновенным. Мы похватали чемоданы и выскочили в
тамбур, а оттуда, едва с шипением разошлись в стороны двери вагона,
выпрыгнули на перрон. Сбежав с платформы вниз, мы нырнули в гущу придорожной
посадки и, убедившись, что за нами никто не гонится, присели на чемоданы.

- Е-мое, - сказал Игорь, - это ж надо так влететь!

- Точно, - прошепелявил Лосенок, - мне зуб вышибли.

У Игоря был разбит нос, имелась ссадина на скуле и обещал быть фингал под
глазом. Лосенку рассекли бровь, разбили губу и ободрали ботинком шею. У меня
одно ухо было заметно горячее другого, а когда Лосенок достал из чемодана
зеркальце, и мы по очереди изучили свои травмы, я убедился, что оно здорово
распухло и покраснело. Оба кулака были ободраны, а еще царапина на лбу, но я
ее получил, кажется, уже после дела, продираясь через кусты.

- Ну, ты даешь! - восхищенно, даже слишком, заметил Лосенок - Как ты их
сделал?! Класс!

- Толково, - подтвердил Игорь, - я вот сплоховал - подставился.

Он осторожно поворочал челюстью.

- Вроде не своротил Ну, у него и удар! Я аж не почуял.

- Умыться бы надо, - озабоченно сказал Лосенок, - а то все в кровянке. И
зачем я, блин, с вами поехал?!

- Да, ладно, - отмахнулся Игорь, - чего там! Сейчас сядем на следующую
электричку, две остановки еще доедем - и дома. А тем гадам - наука. Не фига
выделываться. Вломили мы им хорошо!

- Это точно, - сказал Лосенок, которому хотелось поскорее забыть о том,
как его пинали, и вспомнить о том, что он тоже сумел потоптать поверженных
"афганцев".

- И все из-за фигни какой-то, - проворчал я, - посмотрел, видишь ли, не
так! Суки драные! Козлы!

У меня на душе было как-то очень кисло. Правда, радовало, что отделался я
более-менее легко и вроде бы навалял сразу четверым нехилым мужикам. Однако
тошно было, что подрались из-за ерунды, хотя ребята в общем-то были не самые
дерьмовые. Если бы Игорь не полез в бутылку, так, наверно, ничего бы и не
было. Но, конечно, кислее всего было оттого, что сон, показавшийся мне очень
дурацким, были вовсе не сном, а чем-то другим. Во всяком случае, в том, что
мной кто-то управляет, я убедился надежно.

Это означало, что те самые неизвестные хозяева, а точнее, тот самый
"главный камуфляжник" может приказать мне все, что угодно. Или убить
кого-нибудь, или самому сдохнуть. И ничегошеньки я сделать не смогу! Я -
робот! Правда, соображающий.

Вот я и сообразил, что мог, повинуясь командам, которые долетали до меня
хрен знает откуда, приложить насмерть этих вообще-то не самых дерьмовых
ребят-"афганцев". Своих, русских, советских. Ведь Браун, сидя в моем теле,
одним ударом вдавил нос негра Варгаса в его мозги. Где гарантия, что теперь
уже я сам не провернул что-то похожее?

Стало страшно. Я начал представлять себе, как отошедшие от перепуга
граждане-пассажиры, приглядевшись к тому, что "афганцы" не встают, понемногу
начнут беспокоиться, вызовут милицию, и выяснится, что те, кто этих
"афганцев" уложил, выскочили на такой-то остановке. Скажут, что нас было
трое, поди, сумеют и описания дать. Мой комбез - примета хорошая, кроме
того, я наверняка лучше всех запомнился, потому что единственный из семерых
не падал.

- Электричка идет! - прислушался Игорь. - Давай бегом!

Мы побежали. Успели запрыгнуть в вагон, но на сей раз решили постоять в
тамбуре, чтоб не пугать народ своими рожами. На сей раз доехали без
приключений.

На платформе стояла группа пацанов.

- О, Игоряша! - завопил кто-то. - Здорово! Игорь помрачнел. Ему не шибко
хотелось светиться синяками в кругу друзей.

- Где это вы так? - ухмыльнулся какой-то конопатый допризывник. - "Принял
столб за девушку, хотел поцеловать, ой, как не хотелось мне морду
разбивать..."

- Не везет сегодня солдатам, - заметил другой, - перед вами поезд
приходил, четверо "афганов" с фингалами приехали.

- Один высокий, один со шрамом? - быстро спросил я.

- Точно, один здоровый. И со шрамом был, только у них у всех на мордах
накорябано.

- Они к нам подходили, - пояснял какой-то патлатый, - спрашивали, где
Санька Терентьев жил...

- Погоди, - удивился Игорь, - он чего, переехал, что ли?

- А ты чего, не знаешь? Привезли его с Афгана... В цинковом гробу.

Игорь опустил голову, видно было, что ему это совсем крылья подрезало.

- Ну, дела... - вздохнул он. - Он же со мной с одного призыва. Мы даже в
одну учебку попасть могли. А потом - поменяли... Вот, блин, жизнь!

- Он, короче, под самый дембель погиб, - сказал конопатый, - им уже надо
было в самолет садиться, а тут приходят и говорят: "Наш взвод в ущелье
зажали, надо выручать". Ну, вот они и пошли напоследок... Говорят, что
Санька там вообще всех спас, только его убили. Это мужики рассказывали, что
его привозили.

- Эти? - перебил я. - Которые с фингалами?

- Нет, другие. Эти тогда не приезжали. Они вроде бы хотели матери
Санькиной чего-то передать или отцу.

- Нехорошо получилось, - пробурчал Игорь, - выходит, они Санькины друзья,
а мы их побили...

- Так это вы их? - удивленно спросил конопатый. - Втроем?

- Да вон, Колька один их всех уделал. Они б нас с Юркой затоптали, если б
не он.

- Ты купаться не пойдешь? - спросил патлатый.

- К вечеру, может быть. Сейчас надо хоть домой показаться. Ладно, мы
пошли!

Поручкавшись с земляками Игоря, мы двинулись по обочине асфальтированной
улицы мимо домов, заборов, калиток... На улице почти никого не было. Те, кто
работал, вкалывали, а те, кому работать было не нужно, сидели, должно быть,
на речке. Я тоже предпочел бы искупаться, нежели наносить официальный визит,
к тому же с распухшим ухом. Кроме того, известие о том, что "афганцы" тоже в
этом благословенном месте пасутся, меня вовсе не радовало. Очень не хотелось
нового мордобоя, тем более что на сей раз мои хозяева могли и не вмешаться,
не передать мне свою таинственную силу... А вот у "афганцев" желание
распечатать мне морду могло возникнуть.

Наконец, мы свернули в калитку небольшого, скорее дачного, чем сельского
дома, обсаженного кустами смородины и крыжовником, с небольшим яблоневым
садом, в междурядьях которого уже вовсю зеленела картофельная ботва с
цветочками.

Чебаковы

Нас почти сразу заметили. Во-первых, здоровенная псина, сидевшая на цепи
у самого входа в дом. Она обгавкала нас, едва мы отворили калитку и
двинулись мимо крыжовника по кирпичной дорожке.

- Джек! - весело крикнул Игорь, и псина завиляла хвостом. Почти в этот же
момент на крыльце появился сперва голый по пояс мужик, а затем полная,
загорелая тетка в ситцевом халате и шлепанцах.

- Игорек! - завизжала тетка. - Слава Богу! Родичи - как я понял, тетка
была мамой, а мужик - папой Игоря - подскочили к нему и стали лобызать. Мне
было немного завидно. Я не знал на всей земле ни одного человека, который бы
так обрадовался моему возвращению. В детдоме, наверно, просто поулыбались
бы, поспрашивали, но на шею виснуть никто бы не стал.

- Ой, батюшки! - вскрикнула мамаша, наконец-то разглядев, что у Игоря
ссадина и фингал. - Да ты весь избит! Кто тебя?!

- Долго объяснять... - отвернулся Игорь. - Подрались по дороге.

- Это фигня, - сказал благодушно его папан, - синяки мужчину украшают.
Вам вломили или вы вломили?

- Да мы, мы... Вот, пап, знакомься, это Коля. А это Юра.

- Вместе служили? - поинтересовался папаша.

- Вместе ехали.

- Ехали, ехали и - подрались?! - проворчала мать. - Ой, дураки! Ой,
дураки! Ведь и убить бы могли... Здоровые такие, силу деть некуда...

- Ладно тебе стонать, - отмахнулся отец, - чего не бывает, верно? Значит,
я - Иван Михалыч Чебаков, а это жена моя - Валентина Паллна. Будем знакомы!

- Николай, - я осторожно пожал Чебакову заскорузлую от мозолей лапу.
Лосенок тоже скромненько поручкался.

- Ладно, чего стоять, - распорядился Иван Михалыч, - давай, Валентина,
накрывай. И зови Зинку с Ленкой, одна не корячься.

- Давайте поможем! - деловито предложил Лосенок. - Чего надо делать?

- Сиди! - строго заметил Чебаков. - Три бабы в доме, не справятся, что
ли? А мы тут посидим на скамеечке, покурим. Чемоданы только в комнату
занесите. Игорь покажет, куда...

Когда мы вернулись, Чебаков-старший повел нас в тенистый угол сада, где
на врытых в землю обрубках бревен были устроены скамейки и столик. За таким
хорошо стучать в домино или пить пиво.

У забора, в недрах малинового куста, Чебаков разыскал ведро с водой, где
обнаружилось четыре бутылки "Жигулевского".

- Глаз - алмаз! - похвалился он. - Как знал - четыре положил. - После
этого Михалыч сходил к сараю, где у него на веревках сушились подлещики и
плотвички. Взяв каждому по паре штук, Чебаков зацепил рубчатую пробку на
край стола, прихлопнул ладонью и так открыл бутылку.

- Нормально, - похвалил он, хлебнув из горлышка. - Не остыло. Ну,
давайте? рассказывайте. Как там, в армии было, не туго?