Чтение 105–й страницы книги ~Преступление и наказание~

Его как бы вдруг передернуло, прежняя, ненавистная и почти надменная улыбка
выдавилась на губах его.

- Я, Соня, еще в каторгу-то, может, и не хочу идти, - сказал он.

Соня быстро на него посмотрела.

После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному
опять страшная идея убийства поразила ее. В переменившемся тоне его слов ей
вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще не
было известно, ни зачем, ни как, ни для чего это было. Теперь все эти
вопросы разом вспыхнули в ее сознании. И опять она не поверила: "Он, он
убийца! Да разве это возможно?"

- Да что это! Да где это я стою! - проговорила она в глубоком
недоумении, как будто еще не придя в себя, - да как вы, вы, такой... могли
на это решиться?.. Да что это!

- Ну да, чтобы ограбить. Перестань, Соня! - как-то устало и даже как
бы с досадой ответил он.

Соня стояла как бы ошеломленная, но вдруг вскричала:

- Ты был голоден! ты... чтобы матери помочь? Да?

- Нет, Соня, нет, - бормотал он, отвернувшись и свесив голову, - не
был я так голоден... я действительно хотел помочь матери, но... и это не
совсем верно... не мучь меня, Соня!

Соня всплеснула руками.

- Да неужель, неужель это все взаправду! Господи, да какая ж это
правда! Кто же этому может поверить?.. И как же, как же вы сами последнее
отдаете, а убили, чтоб ограбить! А!.. - вскрикнула она вдруг, - те деньги,
что Катерине Ивановне отдали... те деньги... Господи, да неужели ж и те
деньги...

- Нет, Соня, - торопливо прервал он, - эти деньги были не те,
успокойся! Эти деньги мне мать прислала, через одного купца, и получил я их
больной, в тот же день, как и отдал... Разумихин видел... он же и получал
за меня... эти деньги мои, мои собственные, настоящие мои.

Соня слушала его в недоумении и из всех сил старалась что-то
сообразить.

- А те деньги... я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то,
- прибавил он тихо и как бы в раздумье, - я снял у ней тогда кошелек с шеи,
замшевый... полный, тугой такой кошелек... да я не посмотрел в него; не
успел, должно быть... Ну а вещи, какие-то все запонки да цепочки, - я все
эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В-м проспекте под камень
схоронил, на другое же утро... Все там и теперь лежит...

Соня из всех сил слушала.

- Ну, так зачем же... как же вы сказали: чтоб ограбить, а сами ничего
не взяли? - быстро спросила она, хватаясь за соломинку.

- Не знаю... я еще не решил - возьму или не возьму эти деньги, -
промолвил он, опять как бы в раздумье, и вдруг, опомнившись, быстро и
коротко усмехнулся. - Эх, какую я глупость сейчас сморозил, а?

У Сони промелькнула было мысль: "Не сумасшедший ли?" Но тотчас же она
ее оставила: нет, тут другое. Ничего, ничего она тут не понимала!

- Знаешь, Соня, - сказал он вдруг с каким-то вдохновением, - знаешь,
что я тебе скажу: если б только я зарезал из того, что голоден был, -
продолжал он, упирая в каждое слово и загадочно, но искренно смотря на нее,
- то я бы теперь... счастлив был! Знай ты это!

- И что тебе, что тебе в том, - вскричал он через мгновение с каким-то
даже отчаянием, - ну что тебе в том, если б я и сознался сейчас, что дурно
сделал? Ну что тебе в этом глупом торжестве надо мною? Ах, Соня, для того
ли я пришел к тебе теперь!

Соня опять хотела было что-то сказать, но промолчала.

- Потому я и звал с собою тебя вчера, что одна ты у меня и осталась.

- Куда звал? - робко спросила Соня.

- Не воровать и не убивать, не беспокойся, не за этим, - усмехнулся он
едко, - мы люди розные... И знаешь, Соня, я ведь только теперь, только
сейчас понял: куда тебя звал вчера? А вчера, когда звал, я и сам не понимал
куда. За одним и звал, за одним приходил: не оставить меня. Не оставишь,
Соня?

Она стиснула ему руку.

- И зачем, зачем я ей сказал, зачем я ей открыл! - в отчаянии
воскликнул он через минуту, с бесконечным мучением смотря на нее, - вот ты
ждешь от меня объяснений, Соня, сидишь и ждешь, я это вижу; а что я скажу
тебе? Ничего ведь ты не поймешь в этом, а только исстрадаешься вся... из-за
меня! Ну вот, ты плачешь и опять меня обнимаешь, - ну за что ты меня
обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришел свалить: "страдай
и ты, мне легче будет!" И можешь ты любить такого подлеца?

- Да разве ты тоже не мучаешься? - вскричала Соня.

Опять то же чувство волной хлынуло в его душу и опять на миг
размягчило ее.

- Соня, у меня сердце злое, ты это заметь: этим можно многое
объяснить. Я потому и пришел, что зол. Есть такие, которые не пришли бы. А
я трус и... подлец! Но... пусть! все это не то... Говорить теперь надо, а я
начать не умею...

Он остановился и задумался.

- Э-эх, люди мы розные! - вскричал он опять, - не пара. И зачем, зачем
я пришел! Никогда не прощу себе этого!

- Нет, нет, это хорошо, что пришел! - восклицала Соня, - это лучше,
чтоб я знала! Гораздо лучше!

Он с болью посмотрел на нее.

- А что и в самом деле! - сказал он, как бы надумавшись, - ведь это ж
так и было! Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил... Ну,
понятно теперь?

- Н-нет, - наивно и робко прошептала Соня, - только... говори, говори!
Я пойму, я про себя все пойму! - упрашивала она его. - Поймешь? Ну, хорошо,
посмотрим!

Он замолчал и долго обдумывал.

- Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что если бы,
например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы
карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы
вместо этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна
какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую вдобавок надо
убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?),
ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было? Не
покоробился ли бы оттого, что это уж слишком не монументально и... и
грешно? Ну, так я тебе говорю, что на этом "вопросе" я промучился ужасно
долго, так что ужасно стыдно мне стало, когда я наконец догадался (вдруг
как-то), что не только его не покоробило бы, но даже и в голову бы ему не
пришло, что это не монументально... и даже не понял бы он совсем: чего тут
коробиться? И уж если бы только не было ему другой дороги, то задушил бы
так, что и пикнуть бы не дал, без всякой задумчивости!.. Ну и я... вышел из
задумчивости... задушил... по примеру авторитета... И это точь-в-точь так и
было! Тебе смешно? Да, Соня, тут всего смешнее то, что, может, именно оно
так и было...

Соне вовсе не было смешно.

- Вы лучше говорите мне прямо... без примеров, - еще робче и чуть
слышно попросила она.

Он поворотился к ней, грустно посмотрел на нее и взял ее за руки.