болезненной, - как для больного не становится легче удаление аппендикса,
если сказать ему, что в его аппендиксе нет ничего хорошего; что аппендикс
у него некрасивый, бесполезный!
увидит. Никогда!
Болван неотесанный! Нет, жизнь чересчур коротка, чтобы...
я? Разве не смошенничал я в моей чумной статистике по Сент-Губерту? Я
вдвойне мошенник, потому что за свой подлог еще получил хвалу!"
кровати и читала "Питер Уиффл".
равно что выгнал: позволил ему уйти, отпустил его с чувством, что он -
мразь, и что он - неудачник. Благородней было бы его убить. О, почему ты
не могла быть с ним простой и веселой. Ты была так убийственно вежлива! Он
конфузился, держался неестественно и показывал себя хуже, чем он есть. Он
не подлее... он куда лучше, чем финансисты, прикрывающие свою сущность
сахарной слащавостью... Бедняга! Верно, шлепает сейчас по лужам и говорит:
"Единственный человек, которого я любил в своей жизни, для которого что-то
делал, отвернулся от меня теперь, когда он... когда обзавелся красивой
женой. Стоит ли делать человеку добро!" - говорит он... Почему ты не могла
держаться просто и раз в жизни забыть свои светские манеры?
валить всю вину на меня! Ты его перерос. Ты всегда трубишь: "Факты!
факты!" - почему же сейчас ты закрываешь глаза на факт? Я тут во всяком
случае ни при чем. Позвольте вам напомнить, мой король, что у меня было
разумное намерение не появляться сегодня вовсе, не встречаться с ним.
все кончено.
кончено? Поцелуй меня и скажи: "Спокойной ночи".
и потерянным, и бездомным в шелковом халате (золотые стрекозы на черном
фоне), который она купила ему в Париже".
мошенник, и приняла бы это, как факт. (Это я-то закрываю глаза на факты!)
Она не сидела бы весь вечер с видом судьи. Она не сказала бы: "Это не
похоже на меня - значит, это дурно". Она сказала б: "Это не похоже на меня
- значит, это интересно". Леора..."
рыхлой землей в саду, в Пенритских горах.
Он прав! В этом все дело: мне не позволяют видеться с кем я хочу. Я так
умно распорядился собою, что стал рабом Джойс и Рипа Холаберда".
Клосоном.
Джоном, и сына своего они назвали Джоном Эроусмитом. Они этого не знали,
но некий Джон Эроусмит, девонширский моряк, погиб в бою с Испанской
армадой, прихватив с собою на тот свет пятерых доблестных идальго.
любил и жалел эту стройную красивую женщину).
сказала она, уродливо раскоряченная на кресле пыток и стыда. Пока ей не
дали наркоз, ее лицо казалось зеленым от муки.
рождении добрых десять фунтов [около 4,5 кг], и глазки у него смотрели
весело, когда он из сморщенного кусочка мяса превратился в маленького
человечка. Джойс его боготворила, а Мартин боялся его, так как видел, что
этот крошечный аристократ, это дитя, рожденное для самовлюбленного
богатства, будет когда-нибудь смотреть на него свысока.
увлекалась теннисом, и гольфом, и шляпками, и русскими эмигрантами.
Она нередко просила Мартина рассказать ей о своей работе, но когда он
загорался и ногтем принимался чертить на скатерти схемы, она его мягко
перебивала:
еще?
от энтузиазма Мартина уже ничего не оставалось.
требовала, чтоб ей все растолковали, но никогда не сидела рядом, молча
часами наблюдая.
почву. Очередная ошибка позволила ему заметить действие фага на мутацию
бактериальных видов - очень тонкое, очень изящное - и после долгих месяцев
кропотни, когда он был благоразумным обывателем, почти хорошим мужем,
превосходным партнером в бридже и никудышным работником, Мартин опять
изведал счастье напряженного безумия.
безвдохновенных исканий ничто не удерживало его в институте после пяти, и
Джойс привыкла, что он рвется домой, к ней. Теперь он проявлял неудобную
склонность пренебрегать приглашениями, огрызаться на очаровательных дам,
просивших "объяснить им все о науке", забывать даже о жене и ребенке.
опыт, я не могу относиться к делу легко и формально, как и ты сама не была
легкой, и спокойной, и любезной, когда носила ребенка.
работаешь. Боже мой, "меня беспокоит не то, что ты обижаешь людей,
манкируя приглашениями, - хотя, конечно, я предпочла бы, чтобы ты этого не
делал: это, я допускаю, неизбежно. Но скажи: когда ты так изматываешься,
разве ты в конечном счете выгадываешь время? Я думаю о твоей же пользе.
Эврика! Подожди! Увидишь, какой я замечательный ученый! Нет, я пока что
объяснять не стану!
веселая, с горящими щеками, она сказала ему после обеда:
неделю два десятка рабочих из самой исполнительной и солидной фирмы
лабораторного оборудования по требованию Джойс создали для Мартина лучшую
бактериологическую лабораторию, какую только доводилось ему видеть: белый
кафельный пол, стены из глазированного кирпича, термостат и ледник,
стеклянная посуда, краски и микроскоп, превосходная водяная баня
постоянной температуры и препаратор, прошедший выучку в институтах Листера
и Рокфеллера. У него была спальня за лабораторией, и он изъявил готовность
служить доктору Эроусмиту день и ночь.
вечерами, тебе незачем тащиться на Либерти-стрит. Ты можешь дублировать
свои культуры или как они там называются. Если тебе за обедом станет
скучно - прекрасно! Ты можешь посидеть немного, а потом улизнуть сюда и
работать, сколько тебе захочется. Здесь... Милый, здесь все хорошо? Я
правильно устроила? Я столько положила труда, достала самых лучших
людей...
много! И с такой кротостью!.. И теперь, черт возьми, я уже никогда не
смогу уйти к себе!"
доставить ей новое удовольствие - радость смирения, он сказал, что
центрифуга, пожалуй, не совсем подходит.
лабораторией. В углу, на цементном полу, стояла, в разобранном виде,
подержанная, но вполне подходящая центрифуга, лучше и желать нельзя,
шедевр прославленной фирмы Беркли-Сондерса - та самая "Глэдис", чью
отставку из института за ее непотребное поведение Мартин и Терри
отпраздновали в свое время знатным кутежом.
старался как мог.
роллс-ройсовском - распространился слух, что в оскудевшем мире появилось
новое развлечение - ходить в лабораторию Мартина и наблюдать его за
работой. Полагалось чинно и почтительно молчать, если только Джойс не
шепнет: "Ну, разве он не прелесть! Как он мило учит малютку-бактерию
говорить "с добрым утром!"; или если Латам Айрленд не приведет их в
восторг замечанием, что ученые лишены чувства юмора; или если Сэмми де
Лембр не грянет вдруг, чудесно имитируя джаз:
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Куликов Роман
Афанасьев Роман
Чернецов Андрей