Чтение 106–й страницы книги ~Еретики Дюны~

са мертв: кровь брызнула из глаз Тормсы. Да, он ясно это помнил. Они
вошли в темное здание, и внезапно всюду вокруг них вспыхнул ослепи-
тельный свет. Данкан ощутил боль в затылке. Удар? Он постарался пошеве-
литься, но его мускулы отказывались повиноваться.

Он припомнил, как сидит на краю широкого луга. Там шло нечто вроде
игры в шары - эксцентричные шары, которые подпрыгивали и метались без
определенного замысла. Игроками были молодые люди в обычных костюмах...
Гиди Прайм!

- Они учатся быть стариками, - сказал он. Он вспомнил, как он это го-
ворил.

Его спутница, молодая женщина, взглянув на него безучастным взором.

- Только старикам следует играть в игры на свежем воздухе, - сказал
он.

- Вот как?

Это был вопрос, на который на дашь ответа. Она взяла над ним верх са-
мым простейшим способом.

"И в следующее мгновение выдала меня Харконненам!"

Ага, значит, это из воспоминаний его исходной жизни, когда он был
рожденным впервые, а не гхолой.

Гхола.

Он припомнил Оплот Бене Джессерит на Гамму. Библиотека: голографичес-
кие фотографии и три фото Лито I, герцога Атридеса. Сходство Тега с гер-
цогом было не случайно: чуть повыше, но во всем остальном точно такой же
- длинное худое лицо, нос с высокой переносицей, дар увлекать людей, ко-
торыми славились Атридесы...

Тег!

Он помнил последний доблестный поступок башара в ночи Гамму.

"Где же я?"

Его сюда привел Тормса. Они двигались по заросшей дороге на окраине
Ясая.

Барони.

Они не прошли и двух сотен метров по заросшему тракту, как позалил
мокрый и липкий снег. Холодный, несчастный снег, от которого через мину-
ту у них стал зуб на зуб не попадать. Они остановились надеть капюшоны и
застегнуть куртки. Так стало лучше. Но скоро наступит ночь. И станет
намного холодней.

- Есть нечто вроде убежища впереди, - сказал Тормса. - Мы переждем
там до ночи.

Когда Данкан не отозвался, Тормса сказал:

- Там не будет тепло, но будет сухо.

Данкан увидел серые очертания этого места приблизительно в трех сот-
нях шагов от них, оно возвышалось на фоне грязного снега. Он узнал его
немедленно: учетная станция Харконненов. Наблюдатели здесь считали (и,
порой, убивали) проходивших мимо людей. Его слепили из породной глины -
как бы один гигантский кирпич, сформированный так, как всегда лепят гли-
нобитные кирпичи, а затем целиком подвергнутый обжигу одной из тех горе-
лок с широким соплом, которыми Харконнены пользовались и для обуздания
толп.

Когда они подошли к этому зданию, Данкан увидел остатки полноохваты-
вающего экрана Защитного поля, разрушенного лазером в местах входа в
здание. Кто-то сокрушил эту систему уже очень давно. Извилистые дырки в
сети защиты частично заросли кустарником. Но пробитые огненными пиками
отверстия оставались открытыми. О, да - чтобы находящимся внутри были
видны все приближающиеся к входам.

Тормса помедлил и прислушался, с осторожностью оглядываясь.

Данкан посмотрел на учетную станцию. Он хорошо ее помнил. То, что бы-
ло перед ним, напоминало деформированный нарост, развившийся из первона-
чального семени. Поверхность была обожжена до стеклянного блеска. Боро-
давки и выпуклости - свидетельствовали о сверхобжиге. Эрозия эпох покры-
ла здание сетью тонких трещин, но первоначальная форма сохранялась. Он
посмотрел вперед и узнал часть старой суспензорной системы подъема.
Кто-то на скорую руку приспособил замок и заложил засов.

Значит, это отверстие через полноохватный экран Защитного поля сдела-
но недавно.

Тормса исчез в этом отверстии.

Словно бы переключили кнопку: видения памяти Данкана изменились. Он
был в библиотеке не-глоуба вместе с Тегом. Проектор показывал им серию
видов современного Ясая. Идея современного возымела на него странное
действие. Барони был современным юродом, если думать о современном, как
соответствии всем нормам жизни своего времени. Он полагался исключи-
тельно на суспензорные путеводные трассы для перемещения людей и матери-
алов - и все эти трассы находились высоко. Никаких отверстий для входа
на уровне земли. Данкан объяснял это Тегу.

План материализовался в его памяти, превратясь в город, который ис-
пользовал каждый возможный квадратный метр вертикального и горизон-
тального пространства. Путеводные трассы требовались только для станций
универсальных транспортных коконов.

Тег проговорил:

- Идеальной формой была бы клубневидная с плоской крышей для топте-
ров.

- Харконенны предпочитали квадраты и прямоугольники.

Это было правдой.

Данкан припомнил Барони с такой ясностью, что содрогнулся.

Суспензорные тракты тянулись как норы червей - прямые, изогнутые, из-
гибавшиеся под косыми углами... вверх, вниз, вбок. Кроме прямоугольной
абсолютности, наложенной по прихоти Харконненов, Барони был построен по
особому критерию для населенности: максимальная плотность при мини-
мальном расходовании материалов.

- Плоская крыша была единственным ориентированным на человека прост-
ранством в этом проклятом месте, - он припомнил, как говорит это Тегу и
Лусилле вместе.

Там, на вершине, были роскошные апартаменты, и сторожевые станции по
всем краям, парковкам топтеров, у всех доступов снизу, вокруг всех пар-
ков. Люди, жившие на вершине, могли позабыть о массе плоти, корчившейся
в дикой тесноте прямо под ними. Ни один звук или запах от этого людского
скопища не доходил до верха. Слуг заставляли принимать ванну и переоде-
ваться в гигиенические одежды перед тем, как войти туда.

Тег задал вопрос:

- Почему же так плотно стиснутые людские массы позволяли себе жить в
такой тесноте?

Ответ был очевиден, и Данкан его объяснил:

- Вне города была опасная местность. Управляющие городом представляли
ее даже более опасной, чем она на самом деле была. Кроме того, немногие
знали о лучшей жизни за пределами города. Единственная лучшая жизнь, о
которой они знали, была на вершине. И единственный путь туда лежал через
абсолютно раболепную услужливость.

- Это произойдет, и ты ничего не сможешь с этим поделать!

Это уже совсем другой голос отдался эхом в черепе Данкана. Он ясно
его слышал.

Пол!

"До чего же странно", - подумал Данкан. Было высокомерие в ясновиде-
нии, такое же, как высокомерие ментата, который держится за свою колючую
логику.

"Я никогда прежде не думал о Поле, как о высокомерном". Теперь Данкан
смотрел в зеркало на свое собственное лицо, Частью ума он понял, что это
- одно из воспоминаний его исходной жизни. Внезапно зеркало стало другим
- и отражение его лица в нем тоже стало выглядеть совсем иначе. Смуглое
округлое лицо начало приобретать более жесткие очертания, словно бы он
достиг зрелости. Он заглянул в собственные глаза. Да, это его глаза. Од-
нажды он слышал, как некто описывал его глаза как "сидящие в пещере".
Глубокие глазницы над высокими скулами. Ему говорили, что трудно понять,
синие у него глаза или темно-зеленые, если только свет не падает прямо
на них.

Это говорила женщина. Он не мог припомнить эту женщину.

Он постарался поднять руку и коснуться волос, но руки ему не подчиня-
лись. Затем он припомнил, что его волосы выбелены. Кто это сделал? Ста-
руха. Его волосы больше не были шапочкой темных колечек.

И герцог Лито смотрел на него в дверном проходе обеденного зала на
Келадане.

- Сейчас мы поедим, - сказал герцог. Это был королевский приказ, но
высокомерия не чувствовалось, поскольку его устраняла слабая улыбка, как
бы говорящая: "Кто-то же должен это сказать".

"Что происходит с моим умом?"

Он припомнил, как идет за Тормса к тому месту, где, как сказал Торм-
са, их будет ждать не-корабль.

Это было большое здание, возвышавшееся в ночи. Вокруг главного здания
разбросаны пристройки поменьше. Они, вроде бы, заселены, из них слыша-
лись голоса и звуки работающих машин. Ни одного лица не появилось в уз-
ких окошках. Ни одна дверь не открывалась. Данкан уловил запах пищи,
когда они проходили мимо самой большой из пристроек. Это напомнило ему,
что они ели только сушеные полоски какой-то кожистой штуковины, которую
Тормса называл "походной пищей".

Они вошли в темное здание.

Вспыхнул ослепительный свет.

Из глаз Тормсы брызнула кровь.

Темнота.

Данкан поглядел на лицо женщины. Он и прежде видел лицо, подобное
этому: единичный трайд, вынутый из голографического фильма. Где же это
было? Где же он его видел? Почти овальное лицо, чуть расширяющее колбу,
отсюда легкая ущербинка в идеальности его изгибов.