отсутствовали. Их вырвали с корнем.
таким же почтением, как другие - к богам или золоту. И почему их вырвали?
много на Спуске. И ранчеры, Ленджилл, Кройдон, Ренфрю, лгали как насчет их
числа, так и насчет процента мутантов. Лгал и Генри Уэрнер, занявший
должность отца. Если бы мой отец был здесь... Но его нет. Он мертв.
она в это не верит... но теперь могла поверить.
пороге стояла Корделия в старом черном платье. Три верхние пуговицы
остались незастегнутыми, так что Сюзан видела ключицы, выпирающие над
рубашкой из белой материи. Только увидев эти ключицы, Сюзан поняла, как
сильно похудела тетя Корд за последние три месяца. Заметила она и красное
пятно (отлежала на подушке) на левой щеке Корделии, очень похожее на
отметину от оплеухи.
подняла гроссбух.
вырвал эти страницы? Ленджилл? Раймер? Она в этом сомневалась. Скорее их
вырвала женщина, что сейчас стояла перед ней. Может, потому, что ей
пообещали за это золотую монету. Ни о чем не спрашивая соответственно и не
требуя ответа. Выполнила просьбу, получила вознаграждение, бросила монетку
в копилку. Вопрос закрыт.
прощения. Ибо ты забыла его лицо, да, забыла. Как это ни прискорбно, ты
забыла его, Сью.
Ее рука поднялась к красной отметине на щеке, потерла ее. А ведь она совсем
плоха, подумала Сюзан. И особенно сдала, когда по городу поползли сплетни о
Джонасе и Корал Торин. - Ты уже подлезла под сэй Диаборна? Твоя щель еще не
просохла от его спермы? Ну-ка дай я посмотрю сама!
оттолкнула ее. И Корделия спиной впечаталась в стену у затянутого паутиной
окна.
говорить с его дочерью таким тоном и в этом месте. В этом месте. - Взгляд
ее уперся в гроссбухи, вновь вернулся к тетке. И лицо Корделии Дельгадо
сказало все, что ей хотелось знать. Она не участвовала в убийстве брата, в
это Сюзан не верила, но что-то об этом знала. Да, знала.
свалилась громадная тяжесть. Она прошла к двери, на пороге обернулась.
больше не желаю. И видеть тебя такой, какая ты сейчас. Ты высушила ту
любовь, которую я испытывала к тебе за все, что ты делала для меня, заменив
мать.
смотрела на Сюзан.
где там еще ты перепихиваешься с этим мальчишкой! Если я больше никогда не
увижу твою шлюшечью физиономию, то буду считать, что не зря прожила жизнь!
Поначалу она даже не смогла сесть на лошадь. Но в конце концов села,
испытывая не только печаль, но и облегчение. А выехав на главную улицу и
пустив Пилона галопом, даже не оглянулась.
комнаты, где теперь спала одна, в другую, которую почти сорок лет делила с
мужем. Пол холодил босые ноги, и она вся дрожала, когда добралась до
кровати... но дрожала она не только от холода. Она легла рядом с костлявым,
храпящим мужчиной в ночном колпаке, а когда он отвернулся от нее (при этом
громко захрустели его коленки), прижалась к нему и обняла. Безо всякой
страсти, лишь ради того, чтобы разделить его тепло. Узкая грудь Харта,
знакомая ей не меньше ее собственной, более чем пышной, поднималась и
опадала под ее руками, и Олив начала успокаиваться. Он шевельнулся, и она
подумала, что сейчас Харт проснется и обнаружит, что впервые за многие годы
она делит с ним ложе.
ее смелости хватило только на то, чтобы прокрасться в темноте из одной
комнаты в другую. Однако если бы он проснулся, она рассказала бы ему о том
жутком сне, что увидела этой ночью: громадная птица с жестокими золотистыми
глазами кружила над феодом, а с ее крыльев капала кровь.
падала всюду. Тень эта накрыла весь феод, от Хэмбри до каньона Молнии. И
ветер принес запах большого пожара. Я прибежала к тебе, чтобы предупредить,
но ты сидел у камина мертвый, с выпученными глазами и черепом на коленях.
прежде, до того как он начал заглядываться на молодых девушек, даже
служанок, и Олив решила, что она просто полежит с ним и позволит ему
держать ее руку. Пусть хоть на короткое время все будет так, как в давние
времена, когда в их семье царили мир и согласие.
свет зари. Он отпустил ее руку, более того, отодвинулся от нее на самый
край кровати. Она решила, что не надо ему знать о том, что она спала в его
постели, тем более что и кошмар начал забываться. Олив отбросила одеяло,
опустила ноги на пол, еще раз посмотрела на Харта. Ночной колпак съехал,
поэтому она аккуратно поправила его. Харт вновь шевельнулся. Олив
подождала, пока он затихнет, затем поднялась. И, как призрак, проскользнула
в свою комнату.
Жатвы, и первые горожане попытали удачи на вращающемся колесе, в метании
бутылок, в бросках мяча в баскетбольное кольцо. Появился и пони-поезд...
телега, заполненная смеющимися ребятишками, которую пони тянул по узким
рельсам, выложенным восьмеркой.
малоприятное слово, созвучное с этим именем.
детство, когда он сам сидел в такой вот телеге. Естественно, пытаясь
попасть в нее, не заплатив ни гроша.
Херк Эвери, Дейв Холлис и Френк Клейпул чистили древнее оружие. Эвери
кивнул Дипейпу и продолжил свое занятие. Шериф был какой-то не такой, и
Дипейпу потребовалась пара минут, чтобы понять, что к чему: шериф не ел.
Впервые у него под рукой не стояла тарелка с едой.
весельем:
поблекла.
Разве ты не видишь, что готовы?
можно проверить, лишь отведав его, но имело ли смысл? Желаемый результат
получался лишь в одном случае: если мальчишек проведут, как рассчитывал
Джонас.
оказавшимся под рукой волкам или собакам. Кому именно, Дипейпа особо не
волновало.
еще шесть крепких парней. Я попросил подъехать и Френа Ленджилла, он
возьмет пулемет. - Последнее слово Эвери произнес с такой гордостью, словно
сам изобрел это оружие. Затем посмотрел на Дипейпа. - А как насчет тебя? Ты
поедешь? Произвести тебя в помощники - пара пустяков.
Работы хватит всем, шериф... в конце концов, это Жатва.
Плохой Траве. Она рассказала ему о гроссбухе с вырванными страницами, а
Роланд показал ей то, что оставил в северном углу хижины, запрятав под
груду рваных шкур.
широко раскрытые, испуганные глаза.
ничего подозрительного он пока не заметил. И, однако, чувствовал, что