чувствовал, как с каждым шагом у него портится настроение в предчувствии
того, о чем ему сейчас доложат.
было достаточно тепло, чтобы их открыть, к тому же большую часть осени и
зимы на площади на колесах смерти разлагались трупы казненных. Тела членов
семьи Сандре, Ньеволе, Скалвайи. Десяток схваченных наугад поэтов. Такая
обстановка не вызывала желания открывать окна. Тем не менее это было
необходимо и принесло плоды, особенно конфискация земель заговорщиков. Ему
нравилось, когда необходимость и выгода шли рука об руку; это случалось
нечасто, но когда случалось, такое сочетание, по мнению Альберико
Барбадиорского, отражало то высшее наслаждение, которое приносила власть.
мелкими, а в свете новых неприятностей зимние тревоги выглядели
незначительными, эфемерными, похожими на короткие снежные вихри в ночи.
Теперь, куда ни глянь, неприятности заливали его бурлящими весенними
паводками.
чародеем в южных горах, но Охотник и двадцать пять солдат Сифервала,
немедленно посланных за ним, были убиты на перевале бандитами, все до
единого. В этот наглый мятеж невозможно было поверить.
хуторах, разбросанных по горным районам, бандитов ненавидели почти так же
сильно, и даже сильнее, чем барбадиоров. И это произошло в ночь Поста,
когда поблизости не оказалось ни одного порядочного человека, который мог
бы увидеть, кто совершил этот беспрецедентный налет. Сифервал послал из
форта Ортиц сотню солдат на поиски разбойников. Они не нашли никаких
следов. Только старые следы костров в горах. Похоже было, что двадцать
пять человек убиты призраками; так и утверждали жители высокогорья, как и
следовало ожидать. В конце концов, это произошло в ночь Поста, а всем
известно, что в такие ночи мертвецы бродят по земле. Мертвецы, жаждущие
мщения.
сардонически отмечал Сифервал в своем докладе, который отправил на север с
двумя капитанами. Его люди поспешно удалились, побледнев от страха при
виде выражения лица Альберико. В конечном счете именно Третья рота
допустила гибель двадцати пяти своих солдат, а потом послала еще сотню
неумех, которые лишь стали предметом насмешек в горных районах.
сжечь дотла ближайшее горное селение, но он понимал, что такой поступок
будет еще более разрушительным. Он уничтожит все преимущества, завоеванные
его сдержанностью и целенаправленными действиями в деле заговора Сандрени.
В ту ночь у него опять начало опускаться веко, как в начале прошлой осени.
в Квилее. Открывался такой огромный, созревший новый рынок, настоящее
золотое дно для Империи. И что самое важное, этот рынок оказался бы под
эгидой Барбадиора благодаря неусыпным заботам хранителя западных границ
Империи Альберико из Восточной Ладони.
Даже если Мариус, этот искалеченный убийца жриц, на своем шатком троне
предпочел бы одновременно торговать и с Игратом на западе, и с востоком,
это не имело значения. Квилея достаточно велика, чтобы обе стороны не
остались внакладе. На какое-то время. Очень скоро появится возможность
заставить этого неотесанного мужика понять многочисленные преимущества
торговли исключительно с Барбадиором.
временем способов, тонких и не очень, заставить людей видеть вещи в
определенном свете. У Альберико имелось несколько собственных идей насчет
новых способов убеждения мелких монархов, чтобы заставить их принять
полезную для него точку зрения. И он твердо намеревался их опробовать,
когда вернется домой.
главнее всего. Вот только события этой весны складывались совсем не в его
пользу.
последнее, милостивое предложение открыть торговлю. Посланник передал его
прямо в руки Сифервала в форте Ортиц.
дошло до Астибара. На этот раз его доставил сам Сифервал, понимая его
важность. Смысл составленного в неожиданно изощренных выражениях послания,
как бы вежливо и уклончиво оно ни было написано, был ясен и прям:
правитель Квилеи с сожалением пришел к выводу, что Брандин Игратский
представляет собой более сильную и твердую власть на Ладони, и поэтому,
только начиная свой путь правителя, он не может рисковать навлечь гнев
короля Играта, торгуя с Альберико, незначительным вельможей Империи, как
бы ему того ни хотелось.
своих секретарей и советников, и даже быстро спрятанный страх в глазах
командира Третьей роты. Но когда Сифервал подал ему второе письмо,
похищение и перлюстрацию которого из сумки чересчур болтливого квилейского
эмиссара, как он объяснил, он так ловко организовал, Альберико
почувствовал, что все самообладание от него ускользает.
сделать несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить свой кипящий мозг. Он
почувствовал, как снова начинает предательски дрожать правое веко; от
этого дрожания он так и не смог избавиться после той ночи, когда чуть не
погиб в лесу Сандрени. Его громадные ладони железной хваткой вцепились в
подоконник, он старался обрести равновесие, чтобы тщательно взвесить
последствия перехваченного послания, но спокойствие превратилось в
ускользающую иллюзию, а его мысли в утреннем свете солнца были черными и
пенились, словно штормовое море.
марионетками из девятой провинции! Почти невозможно поверить, чтобы даже
новичок на мировой политической арене мог быть таким идиотом.
на слишком ярко освещенную Большую площадь, Альберико вдруг начал
размышлять о том, как он будет выглядеть в глазах остального мира. В
глазах той его части, которая имела какое-то значение: императора, и тех,
к кому он прислушивался, и кто считал себя соперниками Альберико. Как
будут истолкованы эти новости, если Брандин Игратский начнет оживленную
торговлю с югом, если купцы Сенцио будут бойко плавать мимо архипелага и
вдоль побережья за пределы Тригии и горных цепей в порты Квилеи за теми
легендарными богатствами страны, которыми она так долго ни с кем не
делилась, пока там правили жрицы?
Отказано из-за того, что Альберико Барбадиорского сочли обладающим слишком
непрочной властью на Ладони по сравнению с игратянином на западе.
Альберико почувствовал, что начинает потеть; холодная струйка пота
скользнула по его боку. Грудь сжала болезненная судорога в области сердца.
Он заставил себя дышать медленно, пока судорога не прошла.
более острый и смертоносный, чем мог выковать любой из его врагов дома, в
Барбадиоре.
льдом и снегом, ища в тревожные ночи способ прорваться, снова обрести
контроль над ситуацией, которая все больше начинала управлять им, вместо
того чтобы он управлял ею, как хозяин собственной судьбы.
пришли новые известия. В ту же неделю пришло сообщение с запада, будто
кто-то пытался убить Брандина Игратского.
проигрывая во сне сценарии блестящего триумфа. Он снова и снова видел один
и тот же сон, таким острым было удовольствие от этого сна, будто убийца -
который воспользовался арбалетом, как стало известно, - осуществил свой
замысел. О, это было бы так идеально, это так подошло бы ему по времени,
так точно совпало бы с его нуждами. Это следовало бы считать даром,
озарением, ниспосланным высшими богами Империи. Через год весь полуостров
Ладони принадлежал бы ему, даже через полгода. Монарх-калека Квилеи,
который так отчаянно нуждался в выходе во внешний мир, вынужден был бы
принять любые условия торговли, которые Альберико поставил бы перед ним.
позднее.
даже не пришлось бы ждать смерти дряхлеющего императора. Он мог бы отплыть
домой со своими армиями как победитель и народный герой. Сначала он бы
осыпал их зерном, золотом, залил реками вина с Ладони, всем заново
открытым богатством Квилеи.
помечтать, улыбаясь во сне. Потом он проснулся и спустился снова в свой
официальный кабинет, где его уже ждали все три командира с мрачными
лицами. С ними ждал новый гонец. Снова с запада, всего через день после
первого, с новостью, которая разбила двадцать лет балансирования на грани
на мелкие, острые осколки, которые уже никогда не склеить в единое целое.
Западной Ладони.
господина, начали праздновать уже через несколько часов после
обнародования этого решения.
Орловский Гай Юлий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Бажанов Олег
Конан-Дойль Артур