плечи и удержали его силой. Надвигалось что-то неумолимое. Он,
человек-зверь, попал в берлогу женщины-зверя. Она продолжала:
меня в Виндзор, сама не зная зачем. А когда я приехала, она заперлась со
своим идиотом канцлером. Но как ты умудрился пробраться ко мне? Прекрасно!
Вот что значит быть настоящим мужчиной. Для него не существует преград.
Его зовут, и он приходит. Ты расспрашивал обо мне? Ты, вероятно, узнал,
что я герцогиня Джозиана. Кто проводил тебя сюда? Должно быть, мой грум.
Смышленый мальчишка. Я дам ему сто гиней. Скажи мне, как ты все это
устроил? Нет, лучше не говори. Я не хочу этого знать. Объясняя свои смелые
поступки, люди только умаляют их. Мне приятнее видеть в тебе загадочное
существо. Ты настолько безобразен, что можешь казаться чудом. Ты упал с
небес или поднялся из преисподней, прямо из пасти Эреба. Очень просто: или
раздвинулся потолок, или разверзся пол. Ты либо спустился с облаков, либо
взвился кверху в столбе серного пламени. Ты достоин того, чтобы являться
как божество. Решено, ты мой любовник!
было кончено. Сомнений быть не могло. Эта женщина подтверждала все, о чем
говорилось в письме, полученном ночью. Он, Гуинплен, будет любовником
герцогини, обожаемым любовником! Безмерная гордость темной тысячеглавой
гидрой зашевелилась в его несчастном сердце.
самих.
неба или ада, толкает нас в объятия друг друга. Брачный союз Стикса и
Авроры! Безумный союз, попирающий все законы. В тот день, когда я впервые
увидела тебя, я подумала: "Это он. Я узнаю его. Это чудовище, о котором я
мечтала. Он будет моим". Но надо помогать судьбе. Вот почему я тебе
написала. Один вопрос, Гуинплен: ты веришь в предопределение? Я поверила с
тех пор, как прочитала у Цицерона про сон Сципиона. Ах, я и не заметила!
Ты одет как дворянин. Так и надо. Тем более что ты фигляр. Это только
лишний повод к тому, чтобы так нарядиться. Комедиант стоит лорда. Да и что
такое лорды? Те же клоуны. У тебя благородная осанка, ты прекрасно сложен.
Невероятно все-таки, что ты попал сюда. Когда ты пришел? Давно ты здесь?
Ты видел меня нагой? Не правда ли, я хороша? Я собиралась принять ванну.
Ах, я люблю тебя! Ты прочел мое письмо? Сам прочел, или тебе его прочли?
Умеешь ты читать? Ты, должно быть, совсем необразован. Я задаю тебе
вопросы, но ты не отвечай. Мне не нравится звук твоего голоса. Он слишком
нежен. Такое необыкновенное существо, как ты, должно не говорить, а
рычать. Твоя же речь - как песня. Мне это противно. Единственное, что мне
не нравится в тебе. Все остальное в тебе страшно и поэтому великолепно. В
Индии ты стал бы богом. Ты так и родился с этим страшным смехом на лице?
Нет, конечно? Тебя, должно быть, изуродовали в наказанье за что-либо?
Надеюсь, ты совершил какое-нибудь злодейство. Иди же ко мне!
очутились рядом. Стремительный поток ее речей бешеным вихрем проносился
над Гуинпленом. Он с трудом улавливал смысл ее безумных слов. В ее глазах
сиял восторг. Она говорила бессвязно, страстно, нежным, взволнованным
голосом. Ее слова звучали как музыка, но в этой музыке Гуинплену слышалась
буря.
герцогиней - скука смертная! Быть особой королевской крови, - что может
быть утомительнее? Падение приносит отдых. Я так пресыщена почетом, что
нуждаюсь в презрении. Все мы немножко сумасбродны, начиная с Венеры,
Клеопатры, госпожи де Шеврез, госпожи де Лонгвиль и кончая мной. Я не буду
скрывать нашей связи, предупреждаю тебя заранее. Эта любовная интрижка
будет не очень приятна королевской фамилии Стюартов, к которой я
принадлежу. Ах, наконец-то я вздохну свободно! Я нашла выход. Я сбрасываю
с себя величие. Лишиться всех преимуществ моего положения - значит
освободить себя от всяких уз. Все порвать, бросить всему вызов, все
переделать на свой лад - это и есть настоящая жизнь. Послушай, я люблю
тебя!
низок. Я люблю в тебе чудовище и скомороха. Иметь любовником человека
презренного, гонимого, смешного, омерзительного, выставляемого на
посмешище к позорному столбу, который называется театром, - в этом есть
какое-то особенное наслаждение. Это значит вкусить от плода адской бездны.
Любовник, который позорит женщину, - это восхитительно! Отведать яблока не
райского, а адского - вот что соблазняет меня. Вот чего я жажду. Я - Ева
бездны. Ты, вероятно, сам того не зная, демон. Я сберегла себя для
чудовища, которое может пригрезиться только во сне. Ты марионетка, тебя
дергает за нитку некий призрак. Ты воплощение великого адского смеха. Ты
властелин, которого я ждала. Мне нужна была любовь, на какую способна лишь
Медея или Канидия. Я так и знала, что со мной случится что-то страшное и
необыкновенное. Ты именно тот, кого я желала. Я говорю тебе много такого,
чего ты, должно быть, не понимаешь. Гуинплен, никто еще не обладал мною. Я
отдаюсь тебе безупречно чистая. Ты, конечно, не веришь мне, но если бы ты
знал, как мне это безразлично!
в склоне Этны, оттуда вырвался бы такой же стремительный поток пламени.
девственная вакханка. Я не принадлежала ни одному мужчине и могла бы быть
пифией в Дельфах, могла бы обнаженной пятою попирать бронзовый треножник в
святилище, где жрецы, облокотись на кожу Пифона, топотом вопрошали
невидимое божество. У меня каменное сердце, но оно похоже на те
таинственные валуны, которые приносит море к подножию утеса Хентли-Набб, в
устье Тисы; если разбить такой камень, внутри найдешь змею. Эта змея - моя
любовь. Любовь всесильная, это она заставила тебя прийти сюда. Нас
разделяло неизмеримое пространство. Я была на Сириусе, ты на Аллиофе. Ты
преодолел это расстояние, и вот - ты здесь! Как это хорошо! Молчи! Возьми
меня!
в своем воображении химеру - значит наделить ее жизнью. Страшный,
всемогущий мрак запрещает нам взывать к нему напрасно. Он исполнил мою
волю. И вот ты здесь. Решусь ли я обесчестить себя? Да. Решусь ли стать
твоей любовницей, твоей наложницей, твоей рабой, твоей вещью? Да, с
восторгом. Гуинплен, я женщина. Женщина - это глина, жаждущая обратиться в
грязь. Мне необходимо презирать себя. Это превосходная приправа к
гордости. Низость прекрасно оттеняет величие. Ничто не сочетается так
хорошо, как эти две крайности. Презирай же меня, ты, всеми презираемый!
Унижаться перед униженным - какое наслаждение? Цветок двойного бесчестья!
Я срываю его. Топчи меня ногами! Тем сильнее будет твоя любовь ко мне. Я
это знаю по себе. Тебе понятно, почему я боготворю тебя? Потому что
презираю. Ты настолько ниже меня, что я могу возвести тебя на алтарь.
Соединить твердь с преисподней - значит создать хаос, а хаос привлекает
меня. Хаос всему начало и конец. Что такое хаос? Беспредельная скверна. И
из этой скверны бог создал свет. Вылепи светило из грязи, и это буду я.
движений, открывал ее девственный стан.
приятнее, чем удивлять глупцов. Ведь это совершенно понятно. Кто я?
Богиня? Но ведь Амфитрита отдалась Циклопу. Кто я? Фея? Но Ургела приняла
к себе на ложе восьмирукого Бугрикса, полумужчину-полуптицу, с перепонками
меж пальцев. Кто я? Принцесса? А у Марии Стюарт был Риччо. Три красавицы и
три урода. Я превзошла их, ибо ты уродливее их любовников. Гуинплен, мы
созданы друг для друга. Ты чудовище лицом, я чудовище душою. Оттого-то я и
люблю тебя. Пусть это моя прихоть. А что такое ураган? Ведь он - прихоть
ветров. Между нами космическое сходство. И ты и я, мы оба дети мрака: ты -
лицом, я - душой. И ты в свою очередь создаешь меня. Ты пришел, и душа моя
раскрылась. Я сама ее не знала. Она поражает меня. Я богиня, но твое
приближение пробуждает во мне гидру. Ты открываешь мне мою подлинную
природу. Ты помогаешь мне заглянуть в самое себя. Смотри, как я похожа на
тебя! Ты можешь смотреться в меня как в зеркало. Твое лицо - моя душа. Я
не подозревала, как я ужасна. Значит, и я - тоже чудовище. О Гуинплен, ты
почти рассеял мою скуку!
прошептала на ухо:
волшебный напиток. Ее халат, распахиваясь, открывал взору Гуинплена
страшное своею красотою тело. Слепая, животная страсть охватила Гуинплена.
Страсть, в которой была смертельная мука.
сейчас случится непоправимое. Он не мог произнести - ни слова. Иногда она
умолкала и, всматриваясь в него, шептала: "О, чудовище!" В ней было что-то
хищное.
подмостков. Станем же рядом. Ах, какое счастье, что я пала так низко! Я
хочу, чтобы весь мир узнал о моем позоре. Люди стали бы еще больше
преклоняться передо мной, ибо чем сильнее их отвращение, тем больше они
пресмыкаются. Таков род людской. Злобные гады. Драконы и вместе с тем
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Доценко Виктор
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман