цам предписывалось выбрать из своей среды. Впервые в русской истории
купцы и заводчики, политически бесправные даже при миллионных капиталах,
получали, по сути, места в правительстве.
дировать это отцовское нововведение: "...оставя в той коллегии членов,
от короны определенных, всех прочих, из купечества на срочное время изб-
ранных, отпустить в их домы, и впредь подобные выборы прекратить". "Пле-
шивый щеголь" свои действия мотивировал... заботой о самих купцах, кото-
рые, оторванные-де от прежней деятельности, на выборных постах момен-
тально придут в полное ничтожество и разорение... И еще много десятиле-
тий самодуры-городничие (списанные Гоголем с самой что ни на есть допод-
линной натуры) таскали купцов за бороды, вымогали взятки и сажали под
арест. Вплоть до бесславного падения прогнившей русской монархии купцы и
промышленники были отстранены от управления государством (лишь после
1905 г. двое-трое видных буржуа смогли занять второстепенные прави-
тельственные должности). В то же самое время британские монархи возводи-
ли своих торговцев и промышленников в дворянское достоинство. Именно в
пренебрежении наследников Павла к отечественным Карнеги и Вандербильтам
крылся корень зла, а вовсе не в мифических "масонских происках" и "коз-
нях большевиков"...
ло задуманное Павлом военное предприятие - удар русских войск по Индии.
Этот план до сих пор именуется "безумной авантюрой", но забывают, что
разрабатывался он совместно с Наполеоном, а Бонапарта можно упрекнуть в
чем угодно, только не в увлечении утопическими прожектами. План был
вполне реальным (схожий, кстати, разрабатывали позже и генштабисты вер-
махта) - и при нелюбви индийцев к английским угнетателям появление русс-
ких войск за Гиндукушем могло уже в начале XIX века покончить с Британс-
кой империей.
юзника и компаньона по переделу мира был бы для России хуже англичан.
Потому что не вижу никакой глобальной, стратегической пользы от имевшего
место англо-русского союза. А вот вреда было предостаточно. Нравится это
кому-то или нет, но политика - это в первую очередь способ предоставить
своему государству наибольшие выгоды. С этой точки зрения совместные
действия России и Франции по разгрому Британии могли повлечь за собой
нешуточную выгоду.
мантизм или простое благородство в своей внешней политике, оставаясь
жестчайшими прагматиками. Достаточно вспомнить, как в 1801 г. английская
эскадра под командованием Нельсона устроила самый настоящий пиратский
налет на датскую столицу Копенгаген: внезапно появившись на рейде, анг-
лийские фрегаты открыли огонь по датским кораблям и городу (притом, что
обе страны вовсе не находились в состоянии войны). Мотивировка? Дания
могла примкнуть к антибританской коалиции, сколачивавшейся Наполеоном.
Не "примкнула" - могла примкнуть. Вот и решено было дать датчанам
урок... и ни малейшего стыда англичане не испытывали ни тогда, ни впос-
ледствии. Сохранилось циничное послание Нельсона датскому командованию:
"Лорд Нельсон имеет указание пощадить Данию, если она не будет далее
оказывать сопротивление, но если датская сторона будет продолжать вести
огонь, лорд Нельсон будет вынужден сжечь все ее плавучие батареи, кото-
рые были им захвачены, не имея возможности спасти храбрых датчан, защи-
щавших эти батареи" [195, 216].
угрожал их перебить, если защитники столицы не сдадутся... Чем эти лучше
Бонапарта? (За эту бойню, в которой погибло более двух тысяч человек,
Нельсон после возвращения домой удостоился салюта из всех орудий Тауэра
и титула виконта. Ордена, на который адмирал рассчитывал, он, правда, не
получил - как-никак меж Данией и Англией не было официально объявленного
состояния войны, и приходилось соблюдать минимум приличий...)
повторить то же самое в Кронштадте и Петербурге и повернула назад, лишь
получив известие о смерти Павла...
зажравшиеся гвардейцы. Как и отец, Павел пытался навести порядок, заста-
вить дармоедов служить по-настоящему. Болотов писал: "...не успел всту-
пить на престол, на третий уж день чрез письмо к генерал-прокурору, при-
казал обвестить везде и всюду, чтоб все, уволенные на время в домовые
отпуски, гвардейские офицеры непременно и в самой скорости явились к
своим полкам, где намерен он был заставить их нести прямую службу, а не
по-прежнему наживать себе чины без всяких трудов. И как повеление сие
начало, по примеру прочих, производиться в самой точности, то нельзя
изобразить, как перетревожились тем все сии тунеядцы, и какая со всех
сторон началась скачка и гоньба в Петербург. Из Москвы всех их вытурили
даже в несколько часов, и многих выпроваживали даже из города с конво-
ем..."
несметное множество самых грязных слухов и сплетен о мнимом безумии им-
ператора. Потом Подоспеют английские денежки - через любовницу британс-
кого посла Уэнтворта Ольгу Жеребцову, сестру екатерининских фаворитов
братьев Зубовых. И, взойдя на престол по неостывшему телу отца, Алек-
сандр I поспешил успокоить сообщников: "Все при мне будет, как при ба-
бушке!" Другими словами - Россия вновь свернула в тупик...
охарактеризовал в докладе императору реформы Павла: "Недовольны все,
кроме городской черни и крестьян". Это вполне перекликалось с воспомина-
ниями будущего декабриста Фонвизина: "В это бедственное для русского
дворянства время бесправное большинство народа на всем пространстве им-
перии оставалось равнодушным к тому, что происходило в Петербурге - до
него не касались жестокие меры, угрожавшие дворянству. Простой народ да-
же любил Павла..."
нов русских по крайней мере 33 миллиона имели повод благословлять импе-
ратора, хотя и не все сознавали это". Свидетельство Коцебу тем более
ценно, что он в свое время побывал в сибирской ссылке по приказу Павла -
но сохранил объективность.
свидетельству Фигнера, Ермолов тем не менее "не позволял себе никакой
горечи в выражениях... говорил, что у покойного императора были великие
черты и исторический его характер еще не определен у нас".
новали императора "последним рыцарем". В этом есть своеобразный ключ.
Павел, помимо всего прочего, определенно пытался создать некую новую
идеологию, которая могла бы заменить явственно гниющую идею абсолютизма.
нии. Неизбежность гибели Павла лучше всего выразили два человека, нахо-
дившиеся, если можно так выразиться, на противоположных полюсах: видный
декабрист Поджио и начальник тайной полиции при Александре I Санглен.
Поджио: "Павел первый обратил внимание на несчастный быт крестьян и оп-
ределением трехдневного труда в неделю оградил раба от своевольного про-
извола; но он первый заставил вельмож и вельможниц при встрече с ним вы-
ходить из карет и посреди грязи ему преклоняться на коленях, и Павлу не
быть!" Санглен: "Павел хотел сильнее укрепить самодержавие, но поступка-
ми своими подкапывал под оное. Отправляя, в первом Гневе, в одной и той
же кибитке генерала, купца, унтер-офицера и фельдъегеря, научил нас и
народ, слишком рано, что различие сословий ничтожно. Это был чистый под-
коп, ибо без этого различия самодержавие удержаться не может. Он нам дан
был или слишком рано, или слишком поздно. Если бы он наследовал престол
после Ивана Васильевича Грозного, мы благословляли бы его царствова-
ние..." [25].
гия", безусловно подрывавшая прежний порядок вещей, при дальнейшем ее
развитии ударила бы по самодержавию не в пример сильнее, чем все прежние
попытки. Павла следует оценивать не только по тому, что он уже сделал
(сплошь и рядом - хаотично, наспех, непродуманно), а по тем последстви-
ям, что спустя годы и годы могли вывести Россию из тупика...
бонарским равенством", которое-де "противоречит природе вещей"...
"...таинственная страна противоречий, Россия таила в себе пророческий
дух и предчувствие новой жизни и новых откровений... святая Русь всегда
имела обратной своей стороной Русь звериную. Россия как бы всегда хотела
лишь ангельского и звериного и недостаточно раскрывала в себе человечес-
кое. Ангельская святость и зверская низость - вот вечные колебания русс-
кого народа... для русских характерно какое-то бессилие, какая-то без-
дарность во всем относительном и среднем..." [10].
рия I, ни Петра III, ни тем более Павла 1. И все же эти три самодержца
как раз и были теми, кто нес России "новую жизнь и новые откровения".
Их, всех троих, с какой-то жуткой, мистической регулярностью как раз и
сожрала та самая "Русь звериная" - что пошло Руси лишь во вред...
ются до сих пор. Еще в начале нашего века, после 1905 г. (раньше этого
срока попросту запрещалось даже упоминать, что Павел погиб насильствен-
ной смертью), два видных психиатра попытались решить, наконец, вопрос о
душевной болезни императора - либо ее отсутствии. П.И. Ковалевский вы-
пустил выдержавшую восемь изданий книгу, где сделал вывод, что Павел
принадлежал "к дегенератам второй степени с наклонностями к переходу в
душевную болезнь в форме бреда преследования". Правда, второй участник
ученого диспута, профессор В.Ф. Чиж написал, что "Павла нельзя считать
Контровский Владимир
Маркеев Олег
Верещагин Олег
Орловский Гай Юлий
Пехов Алексей
Шилова Юлия