не рыкал, не придирался к своим командирам -- лопат переправили мало,
переломали их, бьясь в твердой глине, -- лопата на фронт пошла хилая, шейки
тонкие, ломкие, полотна, что картонки, снашиваются на непрерывной работе
моментально. Кроме того, люди вторые сутки почти не евши, и что-то не
слышно, не видно кормильцев с левого берега, столкнули, сбросили в воду
бойцов -- и с плеч долой.
исполнителей-командиров в деталях доводился план операции, капитан Щусь,
которому поручалась особо ответственная задача, с холодком, скользящим по
сердцу, подумал: даже если благополучно переправится, непременно попадет
вместе со своей группой в переплет, очень уж складно, очень ладно все было
распланировано штабниками на бумаге, а когда на бумаге хорошо, на деле, как
правило, получается шибко худо. От партизанской бригады ни слуху ни духу, о
десанте также ничего не слышно. Голодные солдаты, довольные уже тем, что
остались живы во время переправы, пока не реагируют громко на всякие дрязги
и бескормицу, но солдатские чувства отчетливы. Не пройдет и еще одной ночи,
как по оврагам и окопам пойдет-покатится: "Где та гребаная бригада, что
должна нас поддержать и накормить? Где тот десант, где сталинские соколы,
мать бы их расперемать?!" -- все уже давно знают и про партизан, и про
десант, хотя знать об этом неоткуда вроде бы. Однако о том, что партизаны
должны батальон накормить, -- никакого постановления тоже не было -- это уж
солдатская фантазия!
берегом и рекой рыжая пыль, ждали разведчиков от партизан -- самое им,
хорошо знающим местность, время подскочить к войску, связаться с ним и
согласовать совместные действия. Но вместо этого километрах в двадцати от
плацдарма всполохами замелькало, громом загрохотало отемнелое пространство,
и Щусь понял -- упреждая удар с тыла, немцы начали ликвидацию партизанской
бригады, предварительно, конечно же, ее обложив в каком-нибудь дремучем, по
здешним понятиям, лесу.
плацдарме не вели, все чего-то гоношились в тылу, устанавливали зенитки,
ездили на машинах туда-сюда, копали, рыли, постреливали. "Рама" безвылазно
шарилась по небу, бомбардировщики регулярно налетали. Одним словом, немцы
давали понять, что они здесь, они не забыли о плацдарме и, когда управятся с
посторонними делами, дадут жару русским, в первую очередь, передовому,
дерзкому отряду, под шумок забравшемуся в их, как всегда надежно устроенный
и четко действующий тыл.
отдельные узлы и кострища, вверху, в ночном небе, многомоторно загудели
самолеты. Сталинские соколы, не ожидавшие плотного зенитного огня противника
и ветра, вверху довольно сильного, выбросили, в буквальном смысле этого
слова, десант -- целую бригаду, в тысячу восемьсот душ, до войны еще
сформированную, бережно хранимую для особой операции, и вот в эту первую и
последнюю, как скоро выяснится, операцию, наконец-то угодившую.
против заданной, высоты -- припекало. Десантников разнесло кого куда, но
большей частью на реку, в воду. Немцы аккуратно подчищали небо и реку,
расстреливая парашюты и парашютистов; до оврагов, до берега, где сидели и
смотрели на все это безобразие бойцы, доносило изгальный хохот фашистов:
"Давай! Давай, еван, гости, гости!" И какой-то фриц, знающий по-русски,
добавил: -- "Теще на блины!"
с полтораста, и оказала сопротивление, остальные разбрелись по Заречью, с
криками о помощи перетонули в реке. В эту ночь и во все последующие
десантники по двое, по трое переходили линию фронта, попадали в лапы к
немцам либо под огонь перепутанных, беды из ночи ждущих постовых и боевых
охранений русских. Большая же часть десантной бригады осела по окрестным
лесам и селам, где их и повыловили полицаи, лишь отдельные десантники,
надежно попрятавшись в домах селян и на лесных хуторах, дождались зимнего
наступления Красной Армии, явились в воинские части и были немедленно
арестованы, судимы за дезертирство, отправлены в штрафные роты -- кто-то ж
должен быть виноват в срыве тонко продуманной операции и понести за это
заслуженное наказание.
немцы возьмутся за нас. Не позволят они, чтоб мы тут торчали, как больной
зуб в грязной пасти". Он направился в роту Яшкина, в траншее его перехватил
запыхавшийся боец.
он, сука, там мин понаставил.
Его било крупной дрожью, палатка шебуршала или разошедшийся дождь шебуршал
по ней.
виновато сказал Коля Рындин и, захмурившись, выдавил слезу из-под век.
жгут выше колена и примотавший к сырым палкам разбитую ногу бойца, доложил
шепотом капитану Щусю, что ноге конец. Однако это не вся беда, ранение
рваное, кость "белеется", пока волокли агромадного человека от речки, шибко
засорили рану, и если его не эвакуировать, скоро начнется гангрена.
чуть слышно на прощанье:
Шорохову, чтоб он нашел Шестакова.
вслушиваясь и вглядываясь в ночь. Ненастная и неспокойная она была, то
далеко, то близко поднималась стрельба. Немцы, не переставая, метали ракеты,
всполохи которых сгущали, ломали, собирали в клубок отвесные струи дождя.
Зябко и сыро в этом проклятом месте.
спрятана лодчонка.
Зарубина, скажи, моя это личная просьба.
которым была привязана где-то солдатами раздобытая немецкая плащ-палатка.
Ночь от дождя совсем загустела, носильщики спотыкались в оврагах, падали,
вываливая раненого и снова водворяли его меж жердей на рвущуюся
плащ-палатку. Коля Рындин терпел, лишь мычанием выдавая свою боль.
фигура, державшая на плече конец жерди.
Командуя загрузкой и все время опасаясь, как бы немецкий пулемет не врезал
по ним, Лешка в то же время говорил бойцам-щусевцам, чтоб они дождались бы
рассвета здесь, на берегу, что ночь совсем уж глуха, стрельба идет
беспрерывная, что провод из батальона проложен местами по "территории"
противника и можно нарваться так, что ноги не унесешь, кроме того, сойти в
ручей по вымоинам и отрогам оврагов дело плевое, но вот угодить обратно в
свой ход -- весьма и весьма хитро -- все овраги и водомоины с рыла схожи.
Лешку, говорил что-то из темноты, забрел в ботинках в воду, отпихивая
посудину, наклонился, всунул великаний нос за борт.
отплыла, не затерялась на реке, дождем и теменью склеившейся берегами.
Ориентир был отменный -- не заблудишься за настороженно отделившимся, в
мироздании сгинувшим правым берегом реки, с выхлестом взлетали ракеты, ломко
рассыпающиеся в полосы дождя, они отсветами реяли над рекой и тонкими,
рвущимися концами нитей вились в воде. Огнями пересекаемая вдоль, поперек и
наискось, искрами трассирующих пуль сыплющая темнота, вдруг озаряющаяся
россыпью нарядных, цирковых шариков, медленно удалялась. Харкающий огнем,
точно норовящий еще более яркими вспышками загасить неуместные фейерверки на
противопо- ложном берегу, яростно взлаивал, ахал, катал громы во тьме берег
левый, посылая шипящие, урлюкающие в высоте снаряды и воющие мины. Коля
Рындин не шевелился, не разговаривал, вслушивался в шелест воды, хлопанье
весел, шипение снарядов, свист пуль, лишь один раз со стоном произнес:
Пожалуй что ширше Анисея будет.
и движение его было неходко, требовалось грести и грести -- раненый
подмокнет, челн, этот гроб с музыкой, сделается еще тяжелей, да и то вон
шлепаешь веслами, шлепаешь, и никакого ходу.
над рекой светящуюся ракету и, обрезанная спереди и сзади, она легкой
кометой пронеслась над лодкой, чиркнув по воде ниткой охвостья, с треском
рассыпалась, озарив на мгновение левый берег.