читал, Нэнси видела, как на лице его так же быстро, как пробегают по
темному небу тучи, гонимые ветром, промелькнули сначала сильное
замешательство, потом изумление, удовольствие и торжество. С непонятным ей
удовлетворением он перевернул листок, потом не спеша перечел его снова и,
подняв глаза, загляделся куда-то в пространство.
поглощенный своими мыслями, как будто его слова уже все объясняли.
выгнал из дому. Я поклялся, что приму ее обратно только в том случае, если
она будет в ногах у меня валяться, а она сказала, что не вернется никогда.
А теперь она, вот в этом самом письме, клянчит, чтобы я позволил ей
вернуться домой и вести мое хозяйство. Хорошее утешение для меня после
всех этих лет.
досыта на него наглядеться. Потом прочел, глумливо подчеркивая слова:
хотела бы заменить ее дома. Здесь мне живется неплохо, но иногда я
чувствую себя одинокой". - Он фыркнул: - Одинокой! И поделом ей, клянусь
богом! Пускай так будет и дальше. Она сильно ошибается, воображая, что я
приму ее обратно. Не желаю я видеть ее. Нет! Никогда! - Он поднял глаза на
Нэнси, как бы ожидая ее одобрения, и продолжал, кривя губы: - Неужели ты
не понимаешь, девочка? Ведь это доказывает мою правоту. Она была горда,
очень горда, а теперь я вижу, что гордость ее сломлена. Если бы не это,
чего ради ей захотелось домой? Боже, какое это для нее унижение - быть
вынужденной скулить и клянчить, чтобы ее приняли обратно! И какое
торжество для меня - отказать ей! Она хочет быть у меня экономкой! - Он
грубо расхохотался. - Недурно, а, Нэнси? Она не знает, что у меня уже есть
ты, и хочет занять твое место!
написано вполне прилично.
объяснения не придумаешь, и это веселит меня, как стаканчик лучшего виски!
взглядом.
которая будет заботиться обо мне. Пусть не думает, что мне нужны такие,
как она. Она может оставаться в Лондоне и сгнить там, мне до нее нет
решительно никакого дела.
вам родная дочь. Подумайте хорошенько и не поступайте опрометчиво.
ты ей, что, мол, место, которое она просит, уже занято. Это ее здорово
унизит, а? Напишешь, девочка?
сделать, если хотите.
- Что, если нам с тобой заняться этим сегодня вечером, когда я вернусь
домой? Голова у тебя сметливая, и ты, наверное, придумаешь что-нибудь
подходящее.
размышления. - А я пока подумаю над этим.
что они вдвоем будут вечером заниматься этим увлекательным делом -
сочинять резкий ответ его дочери.
время отчетливо слышный, он ворвался в комнату с неумолимой
настойчивостью.
а вы еще дома! Вы ужасно опоздаете, если не поторопитесь. Живее уходите!
так и опоздаю! Можно подумать, что я раб этого проклятого свистка, так ты
меня гонишь вон как раз тогда, когда мне не хочется от тебя уходить!
потеряете службу?
недостаточно хороша.
Идите, идите, я вас провожу до дверей.
говоря:
тебя.
не забыли, что вам надо сегодня пообедать где-нибудь?
мне наказываешь. Ну, поцелуй меня разок на прощанье!
тоне и лице растрогало ее, и, поднявшись на цыпочки, вытянув вперед
голову, она коснулась губами глубокой морщины, пересекавшей его лоб
посредине.
ты был!
верного пса.
Просто сказала "до свиданья".
благоразумным. Я знаю, ты не любишь, когда я много пью, а я хочу тебе
угождать во всем, девочка.
странным выражением:
так пейте. Ведь это единственное... ведь это вас утешает. Ну, уходите же
наконец!
растроганно. - Когда ты такая, как сейчас, я для тебя на все готов!
порывом, затем голосом, охрипшим от подавленного волнения, сказал:
лицом к лицу с серым, печальным утром, двинулся вперед под дождем.
Странная фигура, без пальто, увенчанная широкой четырехугольной шляпой,
из-под которой в живописном беспорядке выбивались густые космы давно не
стриженных волос, с руками, заложенными за спину, и смешно волочившейся за
ним по грязи тяжелой ясеневой тростью.
которым примешивался и стыд за столь неожиданный взрыв чувств. Но
постепенно все вытеснила одна-единственная мысль о том, как дорога ему
Нэнси. Она, как и он, человек из плоти и крови. Она его понимает, знает,
что нужно мужчине, и даже, как видно из ее последнего замечания, понимает,
что иногда бывает необходимо выпить стаканчик. Он был так поглощен мыслями
о ней, что не чувствовал, как его поливает дождь. Его неподвижно
сосредоточенное лицо словно освещалось порой вспышками света. Но когда он
стал приближаться к верфи, размышления его стали менее отрадны, о чем
свидетельствовал его ожесточенно-мрачный вид. Он вспомнил, что опаздывает,
что его, может быть, ждет нагоняй. Его до сих пор еще угнетало сознание
унизительности этой службы для него, Броуди. Уже и письмо, полученное
сегодня, представилось ему в новом свете - как недопустимая
самонадеянность со стороны той, которая когда-то была его дочерью и теперь
разбудила в нем горечь воспоминаний о прошлом. Казалось, эти воспоминания
вызывали терпкий вкус во рту, а от жареной селедки, которую он ел за
завтраком, он сгорал от жажды. Перед "Баром механика" он невольно
остановился и, ободренный прощальными словами Нэнси, пробурчал:
уже тут, надо зайти.
стороне улицы, в котором помещалась контора верфи, он вошел в трактир.
Когда же четверть часа спустя вышел оттуда, в его манерах появилось нечто
от прежней заносчивой самоуверенности. В таком настроении он вошел через
вертящуюся дверь главного входа, прошел по коридорам, теперь уже по
привычке легко ориентируясь, и, высоко подняв голову, вошел в комнату, где
работал, посмотрев по очереди на обоих молодых клерков, которые подняли
головы от работы и поздоровались с ним.
он. - Впрочем, если и приходил, мне на это решительно наплевать.
Шломо Вульф
Корнев Павел
Корнев Павел
Грабб Джеф
Прозоров Александр
Березин Федор