руками, отбежал от волны кипящего масла -- по гребешкам плясал багровый
чадный огонь. С разбега ударился о стену, сбоку кричали люди. Струйка
масла добежала к ногам, рядом загорелись обезглавленные трупы, иные еще
дергались, царапали ногтями каменные плиты. Таргитай отступил, кашляя и
задыхаясь, но волны надвигались, пламя сливалось в огненную завесу. Над
багровым огнем трещал и клубился черный удушающий дым.
головой -- прощайте, не спетые песни! -- с яростью ударил в монолитные
каменные глыбы. Жар стал невыносимым, волосы затрещали -- вот-вот
вспыхнут. Стена была несокрушимой, дворец строили велеты, все же под ноги
Таргитаю посыпались блестящие осколки, один больно ушиб пальцы. Погибая,
не помня себя, он рубил, ничего не видя -- дым выедал глаза, а брови
горели, под ногами стучали тяжелые обломки. Он почти ронял Меч, ноги
подгибались, как вдруг в лицо словно удар кулака шарахнула струйка свежего
воздуха.
слезящиеся глаза, увидел в камне дыру с неровными краями, за ней --
площадь и толпы киммеров.
вывалились на площадь, он выпал вместе с ними. Воздух был холодный,
свежий, вокруг стоял крик, бегали, сверкая оружием, степняки. Из-под
запертых дверей дворца валили сизые клубы, выстреливались шипящие багровые
языки, вытекала горящая струйка. Дым валил из высоких окон, а над дворцом
поднимался высокий столб тяжелого, черного, как смола, дыма, что
раздвигался в черную тучу, где страшно блистали темно-красные языки.
скрежетнул металл, блеснули на солнце обломки акинака, шлем, кисть руки с
зажатым эфесом -- срез был чист, словно перерубили не полосу бронзы, а
сочный прут орешника. На землю осели сразу двое: один с разрубленным
лицом, у другого голова запрокинулась, держась лишь на шейной жиле -- из
рассеченного горла хлестала кровь.
перед глазами, выстроив стену из черного железа, похожую на занавес из
солнечных лучей. В спину внезапно уперлось твердым. Камни накалились от
бушующего внутри пожара. Таргитай до боли сжимал рукоять Меча, стараясь
удержать, не выронить. Кисть ныла, распухла.
железа стрелы и камни из пращи, разлетались в мелкую щепу дротики.
Отодвигаясь вдоль стены, он наступал на отрубленные руки и головы, сапоги
скользили в крови и по внутренностям.
обломки цветной плитки. Киммеры разом отхлынули от Таргитая, их лица были
задраны, глаза с ужасом глядели на крышу.
наклонилась. Степняки бросились врассыпную. Каменная стена на лету
разламывалась, площадь вздрогнула от тяжелого удара. Взвилась пыль, из
горящего дворца с ревом и треском вырвался черный с багровыми языками огня
дым.
красным, словно вынырнул из ковша с расплавленным металлом. На мощных
пластинах груди, узлах мускулов вздувались широкие волдыри, по лицу и
груди сбегали алые струйки.
храпят?
кем-то секиру с широким лезвием. Пузыри лопались, светло-красные струйки
крови и сукровицы потекли гуще. Оборотень казался голым, увечным. Таргитай
наконец понял, что в облике друга странное -- лишился в огне всей шерсти.
чуял кулак за трое суток! Тарх, хоть ты и лодырь, каких свет не видывал,
но тебе драться за двоих. Даже за троих. Я угорел, в голове звон -- чертям
разгон...
взмахнул секирой, на Таргитая брызнула бесцветная сукровица с темными
комочками крови -- по плечу оборотня пробежала трещина, открывая красное
мясо. Мрак ругнулся, но лезвие рассекло степняка до пояса.
только спасти кисть от внезапных рывков, но его хотели убить, размозжить
голову, выпустить кишки -- и он орал в ответ, на него бросались, он бил
навстречу. Вдруг кисть перестала ныть, а Меч уже не дергал внезапно, а
Таргитай озверело сек, крушил, сносил головы, рубил пополам.
недоумением повертел головой. Он был весь залит кровью, безбровое и
безволосое лицо было красным, в брызгах крови. Вокруг шевелились,
дергались, пытались ползти изрубленные руки и ноги, раненые захлебывались
в лужах крови.
сделать доброе дело, иной раз нужно озвереть.
текла из ран. Хоть и лохматые, но родню не выбирают... Эй, плешивые!..
Шлите новых. Эти что-то заморились. Лежат, как коней продавши.
степняков. Площадь сверкала мечами, секирами, копьями. Мрак, морщась,
поднял секиру, криво усмехнулся:
упоить красным вином не сможем.
массой, забросать трупами, вдруг замедлила бег. Меч задрожал в руке, а
Мрак смачно поплевывал на ладони. Лучники поспешно выстрелили, но Меч даже
не дернулся -- стрелы ушли вверх, в небо.
раненый заяц.
воздухе осенний листок, толстый ковер. Над краем белело лицо с трясущимися
губами.
ухватился за край. Красная сухая кожа с треском лопнула, на Таргитая снова
брызнуло мутной сукровицей. Ковер угрожающе загибался, но Мрак кое-как
втащил себя наверх. Таргитай обалдело смотрел, задрав голову. Сверху упала
красная лапа, схватила за ворот, больно прищемив волосы. Хриплый голос
рявкнул, задыхаясь:
глыбы. Ногами сбил кого-то, за сапоги уцепились, сверху захрипело,
Таргитай ощутил, как его разрывают надвое. Затем хватка на ногах внезапно
исчезла. Осталась только тяжесть своего зада. Таргитай увидел удаляющуюся
землю. Вдогонку полетели копья, дротики. Камень из пращи больно ударил по
ступне. В руке люто дернулся Меч, зазвенело, Таргитай поспешно закрыл
глаза -- стало дурно: живо представил, как Меч вместе с летящими снизу
стрелами отсекает и бесцельно свисающие ноги.
воздухе, вдруг весь мир заволокло удушливой гарью. Он закашлялся, Меч
безжизненно свисал в руке, он словно бы потерял нещадный блеск. Правой
ноге было холодно, пальцы жгло. Вдруг дымную тьму снизу просек гигантский
язык огня, похожий на острие раскаленного меча. Таргитай завопил от боли:
запах горелой шерсти и мяса был запахом его волос и кожи.
знают, кого на племя пустить!
Таргитай увидел торчащие железные острия, на одном оставались капли крови.
Мрак, едва видимый в дыму, зло бил ладонью по ковру, острия стрел
исчезали. Олег лежал посреди ковра лицом вниз, голову обхватил руками.
Высоты он боялся с детства. Таргитай осторожно сел, ковер под ним
прогнулся. В ноги давило твердым. Это был Меч -- неподвижный, холодный,
чистый от крови. Сам металл из оранжевого превратился в победно пурпурный,
словно пролитая им кровь проникла в железо.
остались две черные стены. Крыша обрушилась, вверх выстрелило дымом и
столбом искр. Глыбы раскатились по всей площади, скрыв белоснежные
мраморные ступени.
мрачное удивление:
Котел...-- Не поворачиваясь, он потрогал лежащего рядом Олега: -- Не спи,
жук-притворяшка. Плакаться станешь, боги долго жить заставят! Мы уже
падаем.
Нортон Андрэ
Маркеев Олег
Посняков Андрей
Лондон Джек
Мороз Александра
Емилина Ника