кошки, как вы изящно живописали ее характер. Дело в другом.
невозможно. Почему вы скрыли от меня, что готовите спектакль, а не
свирепый суд? Почему поделились своим планами с Гонсалесом и Фагустой, а
меня игнорировали? Не скрою - я очень обижен. Больше, чем обижен, -
оскорблен!
в гнев. Он не желал даже маленькой ссоры со мной.
освободить всех, для этого и вызвал меня в суд. И если бы я не объяснил
Гонсалесу, что задумал, сценка бы не удалась. Но с Фагустой я не
разговаривал.
его игру. Когда он вызвался в защитники, я рассчитал все его вопросы и то,
как буду отвечать на них. Разве вы не заметили, что он растерялся, когда
начал меня допрашивать?
скамью подсудимых. Его ошеломило ваше "пока свободен". Вы это "пока" тоже
придумали для спектакля?
арестованными. Угроза ему самому только усилит его настояния освободить
заключенных. Он мигом вник в обстановку и блистательно сыграл подсунутый
ему текст. Я знаю характер Фагусты.
молчали со мной? Оттого, что знаете мой характер?
Поэтому вы мой заместитель, а не подчиненный, выполняющий приказы. В
падении Маруцзяна вы были главной фигурой дела, оно совершалось по вашей
росписи. И вы гордитесь, что так блестяще провели эту операцию. Не могло
ли вам показаться, что событие мирового значения я ныне собираюсь
завершить балаганом?
о том, как я собираюсь поступить с обвиненными.
Гамова был безошибочен. Он помолчал, ожидая моей новой реплики и, не
дождавшись, завершил беседу:
прочной опоры на вас мне трудно вести политику.
мог прикоснуться ни к одной. Я думал, как буду дальше общаться с Гамовым.
Что-то изменилось в наших отношениях. Что-то переменилось во мне. И раньше
накатывались сомнения, и раньше охватывало раздражение, и раньше я вступал
с Гамовым в споры, резко возражал. Но я всегда был верен ему. Он был
творцом политики, я - исполнителем. Он вел, я следовал за ним. "Самый
верный мой ученик", - так однажды он назвал меня. Какое он ни проводил
парадоксальное действие, какую ни предпринимал необыкновенную акцию, я
всегда находил в них далекую рациональную цель, он просто видел дальше
всех нас, и помощников, и противников, и в хаосе бездорожья отыскивал к
той далекой цели верные пути. На этой незыблемой основе держалась моя вера
в Гамова, но сейчас она пошатнулась. Уж не актер ли он, вышедший на
мировую сцену? - хмуро думал я. - Что ему важней - реальная победа в войне
или красочные спектакли сражений и отступлений, зла и благотворения - лишь
бы он играл в каждом событии заглавную роль? Что составляет глубинную цель
- реально облагодетельствовать человечество или изобразить блестящую
фигуру вселенского благотворителя? Что важней - конечная победа или
ослепительное шествие к ней? Он появился так неожиданно! Что мы знали о
нем до войны? Да ничего толкового! Не исчезнет ли он так же внезапно, как
появился?
чудовищные фантазии, я зашагал по кабинету, чтобы успокоиться, и приказал
привести Анну Курсай.
импульсатора?
мой вопрос вы объявите глупым и откажетесь отвечать.
разряду умных?
Дело это старое, не стоит к нему возвращаться.
так странно на меня смотрите?
противоречие - божественная внешность и свирепая душа. Вы схожи с
Гонсалесом - он тоже красив. Слишком красив для своих страшных дел.
или как нахальную попытку ухаживания?
разговаривать приятно.
меняют. И я страшусь бесперспективных дел. Если уж Ширбаю Шару не повезло
с вами, где уж мне? Не сверкайте глазами, Ширбай сам признавался мне, что
вы ему всех дороже, почему и молил о пощаде.
что сходимся во взаимных оценках. Но я позвал вас не обсуждать наши
характеры. Я хочу потолковать о той причине вашей ненависти ко мне,
которая, как вы сказали, не устаревает.
изменить. Но появилась одна проблема, в решении которой флоры могут
принять активное участие. Вы слышали об эпидемии водной аллергии?
борьбы с ней. И о том, что в Международный женский Комитет Спасения
введены моя жена Елена Семипалова, государственная деятельница Патины
Людмила Милошевская, дочь президента Нордага Луиза Путрамент. И что хочу
ввести в этот Комитет и Анну Курсай.
руководительниц Комитетов Спасения будут свои функции. Намечаю их и для
вас, Анна. Во Флории сейчас особая обстановка. Мы возвратили домой всех
флоров, рассыпанных по Латании. Сейчас во Флории преобладание мужчин над
женщинами, возвращались ведь в основном мужчины. И кормящих матерей у вас,
наверное, больше либо скоро будет больше, чем в любом регионе. И если
молока мы получим...
не знаете флоров, генерал! Вы рисуете их надменными и неблагодарными, а
они только полны достоинства. Именно из высокой самооценки они пойдут и на
любое самопожертвование. Во всем благородном будут благородней всех.
смотрел на нее, она медленно краснела.
опасалась преследований, думала, куда бы мне теперь скрыться. А вы - такое
доверие!.. Не знаю, как благодарить...
и скажете: генерал Семипалов, я так счастлива, что молния моего
импульсатора лишь скользнула по вашей груди, а не пронзила ее. И это будет
мне лучшей благодарностью!
несколько часов назад я сердился на Гамова за то, что он поставил служить
в свою охрану офицера, пытавшегося его убить. В этом поступке была такая
уверенность в своем абсолютном возвышении над всеми, что любой
приближенный к нему человек, уже друг или еще враг, не мог не проникнуться
сознанием его превосходства. И вот, негодуя на Гамова за театральный
поступок, я сам совершил точно такой же. И даже его словами говорил о
покушении на меня. Во мне уже назревало несогласие с Гамовым, но во всех
действиях я еще подражал ему как ученик. И его ослепительное актерство
командовало пока и моими поступками.
недавно радостной и легкой становится все больше нежеланной и тягостной.
Гамове, и весь внутренне сжимался - я страшился хода событий...