хлипкие леса. На ветровом стекле появился какой-то возмущенно-удивленный
араб, который заклеймил хулиганов словом "шайтан" и тут же исчез.
Следующим исчез водитель. Индиана наконец поразил его внушительным ударом
в ухо, а затем, отклонившись вправо, удачно брыкнулся и выпихнул немца
вон.
делом "Даймлер-Бенц" толкнул бортом джип, который как раз пошел на обгон,
пытаясь достать врага Рейха пулеметной очередью. Джип слетел с дороги и с
тех пор его никто не видел и не слышал - очевидно, он упал в глубокое
ущелье, по местному прозываемое "вади".
поровнявшись с грузовиком, выстрелить в стекло. Этот человек, получив от
борта внушительный импульс, покинул мотоциклетное седло, сделал сальто
через придорожные пальмы и скрылся за горизонтом.
эсэсовцы выступили в поход на водительскую кабину. Они лезли вдоль обоих
бортов. Индиана прижался к левому краю дороги, где густо росли финиковые
пальмы. Листья поработали как мечи, срубая с машины смельчаков. Левый борт
был очищен. А вот человек, пробиравшийся с другой стороны, благополучно
достиг кабины и пальнул из "парабеллума". За мгновение до выстрела угонщик
краем зрения уловил движение за правым стеклом. Поэтому успел тормознуть и
сбить прицел у стрелка. Пуля угодила в шляпу, правда, не в жизненно важную
ее часть, а в тулью. И сбросила ни в чем не повинный головной убор на
грязное дно кабины.
подлого немца вместе с дверцей.
Один из эсэсовцев, сильный, смелый и ловкий дядька, сумел пробраться по
крыше и внезапно запрыгнул в кабину ногами вперед. Индиана получил под
ребра, затем в челюсть. Защищаться было не с руки, потому что извилистая
дорога между скал требовала внимания, а руль - управления.
головой в лобовое стекло. Череп бы треснул, как орех фундук, если бы
лобовое стекло не было уже покрыто сеткой трещин. Полная знаний голова
профессора пробила стеклянную преграду, а сам он вылетел на капот - немец
придал ему хорошее ускорение. Чтобы не упасть под колеса, пришлось
схватиться за фирменный трилистник "Даймлер-Бенца". Впрочем, немецкое
украшение не хотело держать американского профессора и тут же погнулось,
собираясь вот-вот оторваться. Решетка радиатора тоже не разрешила
цепляться за себя, тонкие ее прутья рвались под руками.
"Национал-социалистический эрзац", - проклинал падающий человек, а ноги
его уже бороздили дорогу. К тому же эсэсовец, занявший место водителя,
поддал газу, чтобы раздавить профессора о бампер пылящего впереди
автомобиля с начальством.
пришел на ум еще один вариант.
неподвижные детали под днищем и перемещаться от переднего бампера к
заднему.
спина: все спинные позвонки заплясали канкан. Руки же перебрались с
бампера на балку переднего моста. Кожаная куртка и кожаная вставка на
штанах пока еще спасали собственную кожу профессора от сдирания. Однако
галька и щебенка, усеивающие дорогу, мигом исколошматили его. Тело жалобно
просило: "Отпусти, доктор Джонс, этот грузовик, не будь садистом, дай
отдых..."
вначале руками, потом кнутовищем - многострадальное тело было вынесено за
автомобиль, напряжения подходили уже к пределу прочности организма,
упрямство - к границе с безразличием. И все-таки немыслимый ковбойский
курбет позволил археологу приподняться на колени, а потом в одно мгновение
вскочить на ноги и перемахнуть на задний борт машины.
этого человека была печальна. Он только успел вперить изумленный взгляд в
запорошенного дорожной пылью ковбоя. Доктор Джонс, подпрыгнув, уцепился за
верхнюю балку, обнял ненужного человека за шею ногами и вышвырнул за борт.
на полусогнутых вперед, повторяя маневр своего главного недруга. Грубо
ввалился в кабину, припечатав тяжелыми башмаками эсэсовца. Развивая успех,
схватил здоровяка за шиворот и ударил лбом о переднюю панель... Оставалось
только завершить процедуру возмездия и яростным взрывным броском послать
недавнего соперника через разбитое ветровое стекло на капот. Спустя
секунду машина неприятно подпрыгнула. Стало ясно, что эсэсовец не проявил
должной смекалки и силы воли, поэтому угодил под колесо.
точку в затянувшейся дорожной битве. Неприятный осадок в душе Индианы был
лишь от того, что для Урбаха и компании не оказалось вблизи какой-нибудь
пропасти. Легковая автомашина уткнулась в пальму и замерла, пустив дым из
мотора.
переднее сидение.
Египта, - произнес хладнокровный пруссак Мюллер. - Судя по убогому
оснащению, финансами он не блещет, поэтому попробует погрузиться на
пароход. Вот в море мы и перехватим еврейскую реликвию.
истерических чувств. - Думайте хоть иногда! Из Александрии каждый день в
разных направлениях уходят десятки судов.
очков как ледышками:
стивидорной компании [организация, занимающаяся погрузо-разгрузочными
работами]. Ни один груз не проходит мимо нас незамеченным, партайгеноссе
Урбах.
бережно положил на соседнее сидение, как раненого товарища.
город-порт Александрия.
трюма, - торжественно подытожил Салех, стоя на причале возле ржавого и
обшарпанного, но довольно крупнотоннажного судна со столь странным именем.
- Загружайся и ты, Инди. Вернее, то, что от тебя осталось после сухопутной
части путешествия.
поклялся верный Клопик, который тоже оставался на причале.
мистера Лопсанга по жестким вихрам. - Только тебе я могу доверить
препровождение моего дурноватого папаши из Искендерона в Чикаго. Ведь
сержант Питерс - это много мышц и куча эрудиции. Больше ничего за душой у
него нет.
буду.
торопившемуся мимо человеку в свитере и фуражке, по виду явно капитану. -
Мои лучшие друзья. Надеюсь, их не обидят на вашем судне?
губами.
анекдотам, которые мне рассказали о вас.
судовому трапу. Судя по ллойдовской фуражке с большим козырьком, был он
подданным его Величества, а внешность моряка выдавала помесь цейлонского
сингала с негритянками, малайцами, португалками и возможно голландцами.
Кэмден несколько возмутилась.
какой-то ящик от людей с улицы, или уж столько заломят... В общем, судно я
нашел из дешевых, с несколько подмоченной репутацией. Сам Катанга его
владелец.
крепкими поцелуями.
египтянин и добавил: - Будем считать, что я получил страховку за свой
грузовичок.