всегда могу довести его до белого каления, - стоит мне только посоветовать
ему ходить почаще в церковь.
настолько часто, чтобы отвлечь от работы человека с волей; но достаточно,
чтобы держать его в постоянном ожидании нашествия.
дворца Эроусмит-Ленион, сказал ворчливо жене:
голову бутылку. Но меня возмущает, если он каждое твое замечание
выслушивает со скучающей улыбкой. А ведь глупейший был у него вид в его
дурацкой лаборатории!.. Скажи, каким чертом угораздило Джойс выйти за него
замуж?
она...
воспитанных, приятных, интеллигентных людей... да, именно, интеллигентных,
потому что ее Эроусмит, может быть, и знает все насчет микробов, но он не
отличит симфонии от семафора... Я, кажется, не брюзга, но я не совсем
понимаю, зачем нам бывать в доме, где хозяину явно доставляет удовольствие
возражать на каждое твое слово... Бедняга, мне его, право, жаль: он,
вероятно, даже и не знает, когда бывает груб.
веселый, сильный! Настоящий мужчина... А тут приходит, неизвестно откуда
какой-то дикарь, деревенщина, сидит, развалясь, в его кресле и даже не
поблагодарит... И что только Джойс нашла в нем! Впрочем, у него красивые
глаза и такие странные, сильные руки...
занята, он не мог бы сказать: у нее превосходная экономка, осанистый
дворецкий, две няньки для ребенка. Но она часто заявляла, что никогда не
может осуществить свою единственную мечту: посидеть спокойно и почитать.
но теперь, заслышав телефонный звонок, он стонал:
какую-нибудь высоконравственную курицу.
Джойс отвечала:
для тебя единственный способ сосредоточиться - это бежать от людей? Или ты
боишься больших людей, которые умеют вести большую работу и в то же время
отрываться от нее для игры?
а когда он горячился и грубил, она тотчас превращалась в grande dame, и он
чувствовал себя надерзившим лакеем и грубил еще резче.
запуганные, маленькие дети, утешали друг друга и прятались от Джойс в
уютных уголках.
неожиданные новые развлечения, а в сыне оба они нашли сближавшую их
гордость. Мартин сидел, наблюдая за маленьким Джоном, и радовался его
силе.
Мартин сбежал на несколько дней к Терри, в "Скворечник".
в полном одиночестве. Рядом со своей хижиной он поставил хибарку под
лабораторию и примитивную конюшню для лошадей, у которых он брал кровь для
приготовления сыворотки. Терри не стал, как бывало, рассказывать с
увлечением о деталях своей работы, и только вечером, когда они курили в
его конуре перед простым очагом, развалясь в креслах, сделанных из бочек и
обитых лосиными шкурами, Мартину удалось вызвать его на дружеский
разговор.
продажей которых он покрывал свои расходы. "Если бы ты был со мною, я
кое-чего достиг бы". Однако его исследования производных хинина неуклонно
продвигались, и он не жалел, что ушел от Мак-Герка. Работать с обезьянами
оказалось невозможно: они были слишком дороги и к тому же плохо переносили
вермонтскую зиму; но Терри удалось приспособить мышей: он их заражал
пневмонией и...
уже давно был здесь и работал со мной. Ты сделал свой выбор между мною и
Джойс. Ну и прекрасно. Сохранить нас обоих ты не можешь.
огрызнулся Мартин и, хлопнув дверью, вышел из хижины. Увязая в глубоком
снегу, спотыкаясь в темноте о пни, он познал всю муку последнего часа -
часа крушения.
наглость!). Я всех потерял, а Джойс никогда не была по-настоящему моей. Я
совсем один. И работать я могу лишь с грехом пополам. Я - конченный
человек! Мне никогда не дадут уйти опять в работу!
грубовато похлопывая друг друга по плечу, они ворчали:
Возьму в институте отпуск на полгода, а Джойс будет жить где-нибудь
поблизости в гостинице - или что-нибудь пусть придумает. Эх! Вернуться к
настоящей работе... К работе!.. А теперь скажи: когда я приеду, как ты
полагаешь, что мы с тобой...
больше никого. Холаберд был обаятелен, как никогда. Он восторгался
жемчугами Джойс, а когда подали голубей, с самой дружеской улыбкой
обратился к Мартину:
Совершаются большие события, Мартин, и я призываю вас - нет, наука вас
призывает - принять в них подобающее участие. Надеюсь, излишне добавлять,
что наш разговор - строго конфиденциальный. Доктор Табз и его Лига
Культурного Воздействия делают чудеса, и полковник Минниген проявляет
необычайную щедрость.
так всегда настаивали вы и наш милый старый Готлиб. Вот уже четыре года,
как у них идет разработка планов. Мне известно, что доктор Табз и Совет
Лиги провели ряд интереснейших совещаний с ректорами колледжей и
редакторами, с председательницами женских клубов, и лидерами рабочего
движения (разумеется, неразвращенными и здравомыслящими), и с
рационализаторами, и с наиболее передовыми рекламистами, со священниками и
со всеми прочими деятелями, ведущими за собой общественную мысль.
интеллектуальных интересов и занятий с указанием методов и материалов и
орудий, а главное - целей: задач, идеалов, моральных устремлений,
отвечающих каждой отрасли. Поистине грандиозно! Подумайте. Музыкант,
например, или инженер может взглянуть на свою карточку и с точностью
определить, достаточно ли он продвинулся - для своего возраста, - и если
нет, то в чем помеха и какими средствами ускорить процесс. При наличии
такой базы Лига готова начать свою деятельность и призвать всех работников
умственного труда к вступлению в ее ряды.
которое я считаю одним из величайших достижений общественной мысли.
Наконец-то мы подходим к тому, чтобы весь извечный хаос духовной
деятельности Америки привести в соответствие с американским идеалом;
сделать ее столь же практичной и ультрасовременной, как производство
кассовых аппаратов. Я имею некоторые основания предполагать, что мне
удастся свести Росса Мак-Герка с Миннигеном - поскольку сейчас война между
лесопромышленными предприятиями Мак-Герка и Миннигена прекратилась, - и
если так, то я, по всей вероятности, расстанусь с институтом и буду
помогать Табзу в руководстве Лигой Культурного Воздействия. Тогда
Мак-Герковскому институту понадобится новый директор, который работал бы
рука об руку с нами и помог бы нам вывести науку из ее Монастыря на путь
Служения Человечеству.
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Глуховский Дмитрий
Контровский Владимир
Суворов Виктор