Чтение 107–й страницы книги ~Солдаты живут~

слишком сосредоточился на собственных переживаниях и позабыл о благополучии
тех, кто зависит от Отряда.

Дщерь Ночи отмыли, причесали и переодели в чистое. Она сидела в
кресле-качалке - весьма необычная вещь в этих краях. За пределами своего
сознания она не замечала ничего. Из уголка ее рта стекала струйка слюны на
красивое белое сари - лишь чуть более светлое, чем ее кожа альбиноски.
Кто-то подложил тряпочку в то место, куда попадала слюна.

Кстати, об альбиносах. Белая ворона ухитрилась примчаться сюда быстрее
меня. Но нынче она вела себя очень осторожно, опасаясь меня рассердить.

Я подслушал в разных местах немало любопытного. И теперь подозревал, что
могу во многом повлиять на ее будущее.

Шевитья оказал нам огромную помощь в обмен на обещание избавить его от
бесконечного присмотра за Сияющей равниной. И я намеревался это обещание
сдержать. Я стараюсь выполнять все данные Отрядом обещания. Именно
выполнение обещаний отличает нас от людей, подобных Радише, предпочитающих
обмануть, но не сдержать слова, когда это представляется им невыгодным.

Я дважды обошел вокруг Бубу. Она даже не заметила моего присутствия. Я
опустился перед ней на колени. Зрачки ее распахнутых глаз превратились в
точки. Я пошевелил перед ними пальцем. Никакой реакции.

Я отошел и задумался. Потом вывел Аркану в коридор, рассказал о том, что
хочу попробовать сделать и как она может помочь.

Мы вернулись к Бубу и птице. Обе выглядели так, словно за все это время
даже не шевельнулись.

Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, мы с Арканой обошли
Бубу справа и слева, остановились у нее за спиной и стали ждать.

Хладнокровие - черта, не свойственная молодости. Время от времени Аркана
шевелилась и, услышав шорох собственной одежды, замирала, затаив дыхание.

Время шло. В конце концов я тоже потерял терпение и подал Аркане знак.
Изо всех сил стараясь двигаться бесшумно, она приблизилась к Бубу и
опустилась на колени за ее левым плечом. Девушка не могла видеть Аркану,
хотя ее лицо было совсем рядом с ухом Бубу - настолько близко, что та смогла
бы ощутить тепло ее присутствия. Я занял такую же позицию слева. Мы застыли
и простояли в такой позе так долго, что я едва не взвыл от боли в коленях.
Мы старались даже не дышать на Бубу. Наконец я кивнул.

- Coca, coca, - прошептала Аркана так тихо, что я ее поначалу даже не
услышал. Настолько тихо, что даже если бы она нашептывала эти слова кому-то
прямо в ухо, их вряд ли можно было разобрать.

Понятия не имею, откуда она взяла эти слова. Я подошел ближе, чтобы Бубу
могла почувствовать и мое присутствие. И кивнул.

- Coca, coca. - Так же тихо, как прежде. Кожа на шее Бубу слегка
дернулась. Я улыбнулся Аркане и подмигнул. Уловка сработала.

- Coca, coca.

Девушка стала медленно поворачивать голову к Аркане - ребенок внутри нее
не сумел сдержать любопытства.

Все это время Бубу не притворялась. Просто за глухую стену отчаяния,
которой она отгородилась от мира, не могло пробраться нечто обыденное.

Я встал и отошел, чтобы девушка не смогла меня случайно заметить.

Аркана посмотрела на меня. "Как ты узнал, что до Бубу можно достучаться?"
- говорил ее взгляд. Я пожал плечами. Наверное, просто интуиция. И
убежденность в том, что ее любопытство можно разбудить, если раздразнить его
достаточно хитроумно.

Но что дальше? Как удержать ее внимание, не дать ей снова уйти в себя?

Вскоре Бубу уже прекрасно видела и слышала. Но не желала общаться и не
отвечала на вопросы.

У нее не осталось воли к жизни. И я понимал, почему. В ее жизни всегда
были лишь Кина и борьба за освобождение богини. И ничего иного, кроме
стремления начать Год Черепов.

Вошла Сурувайя. Я не видел ее в те дни, когда они с мужем присоединились
к Отряду. Возможно, тогда она была красавицей, но сомневаюсь. Сейчас
красавицей ее не назвал бы никто. Да и дети ее не вызывали желания обнять их
и погладить по головке. Но все они люди хорошие, хотя и невеселые.

- Ты смог ее пробудить! - воскликнула Сурувайя. - Как здорово.

- И теперь нужно, чтобы она не стала прежней. Есть идеи?

- Зачем?

Мы все повернулись к девушке.

- Что? - спросил я.

- Зачем вы влезли ко мне? Зачем освободили? Мне незачем жить. Потому что
нет будущего. Теперь не будет ни спасения, ни воскрешения. И время чудесного
возрождения никогда не настанет.

Она уже полностью пришла в себя, но осталась унылой и безрадостной. Я
опустился перед ней на колени и взял ее за руку, чтобы крепче удерживать в
реальном мире.

- Что это означает? То, что ты сейчас сказала.

Мой вопрос ее озадачил. И я еще несколько минут делал вид, что не
понимаю, о чем она говорит. Я надеялся, что, дав ей возможность объяснить, я
ее расшевелю.

Мне еще не доводилось встречать искренне верующего человека, который
сумел бы устоять перед искушением поделиться своей конкретной и выстраданной
истиной. И Бубу не стала исключением, хотя и взяла медленный старт.

Я не прерывал ее почти до самого конца. До этого момента она не упомянула
ничего такого, чего я уже не слышал прежде в той или иной версии. Но
потом...

- Извини. Кажется, я что-то пропустил. Так ты сказала, что Год Черепов не
станет концом мира?

Бхиджар, старший сын Сурувайи, принес еду и питье. Я попросил его подойти
сперва к Бубу. Она жадно выпила кружку воды, потом сказала:

- Да, это конец мира. Этого мира, какой он сейчас. Это очищение. Время,
когда все зло и порок будут сметены с лица земли и лишь души, имеющие
истинный шанс на искупление, останутся в Колесе Жизни.

Я окончательно запутался. Потому что не понял. Я знал, что Обманники
хотели ускорить наступление Года Черепов. Это как раз и было сутью их
культа. Я знал, что большинство гуннитов желает противоположного, но верит,
что Год Черепов неизбежен. Когда-нибудь. Потому что это одна из Эпох
Творения, четвертая по счету, если считать от начала времен. Но сейчас я
впервые услышал, что и после него ожидается нечто. И нечто явно
положительное.

- Все зло умирает там бесконечной смертью, - пробормотал я. Потом
спросил:

- Так ты утверждаешь, что главной задачей Кины было избавить человечество
от всяческой швали, чтобы хорошие и праведные люди смогли попасть в рай?

Раздраженная моей непонятливостью, она яростно затрясла головой и
принялась объяснять сначала.

- Пусть приведут мою жену, - шепнул я Аркане.

Я вовсе не такой болван, каким прикинулся в тот вечер перед дочерью, но
должен признать, что так и не понял всего, что она пыталась объяснить.
Однако я уяснил - она искренне верила в то, что, уничтожив Кину, я лишил мир
возможности перейти от нынешней эпохи греха и разврата к эпохе всеобщего
блаженства.

Очевидно, предполагалось, что Кина вновь сожрет всех демонов, только на
сей раз это будут демоны в человеческом облике, превратившие жизнь и историю
в камеру пыток.

А затем Повелители Света займутся своим делом, предварительно придумав
совершенно новую схему всемирного искупления грехов. Разумеется, при том
условии, что они к тому времени еще где-то уцелеют.

Бхиджар привел Госпожу. Увидев, что Бубу пришла в себя, она расплакалась.

Ошеломленный, я смотрел, как она заняла мое прежнее место, встав на
колени перед Дщерью Ночи. И это моя жена? Это воплощение сопливой
сентиментальности и есть та самая Госпожа, некогда одним своим именем
нагонявшая ужас на целую империю?

Я не прислушивался к ее воркованию. Должен признать, что меня смутило ее
поведение. Потому что я никогда не догадывался, что внутри у нее таится
такой запас чувств. Оставаясь наедине со мной, Госпожа всегда примеряла на
себя остатки своего прежнего образа.., когда не удалялась во внутренний мир,
где упивалась жалостью к себе.

Дщерь Ночи эта сцена откровенно изумила. Она явно не знала, как себя
вести дальше.

Сурувайя тоже смутилась и торопливо вывела своих отпрысков из комнаты.
Мальчики ушли быстро - они были не в силах выдержать лошадиные дозы
сентиментальности. А Сурувайя, прежде чем закрыть дверь, взглянула на меня с
сочувствием.

Я хотел сказать ей, что мне хочется пить, но не успел. В горле у меня
пересохло, и я вышел следом за ней. Подходя к двери, я споткнулся. Впрочем,
физическая неуклюжесть - чепуха. Мой настоящий недостаток - неуклюжесть
умственная.

Выйдя в коридор, я окликнул уходящую Сурувайю:

- Принеси, пожалуйста, еще воды. Мы еще не напились.

Она понимающе кивнула. И снова смутилась, на сей раз потому, что
оказалась наедине с мужчиной, который не был ее мужем. Я уже собрался
сказать ей что-то бодренькое, но тут услышал крик Арканы. Она звала меня.

Секунда - и я ворвался в комнату.

В руках Бубу я увидел румель - шарф-удавку, которым пользовались душилы.
И этот румель сейчас стягивал горло ее матери. В потемневших глазах Бубу
маячил призрак Кины - он-то, очевидно, и придал сверхъестественную силу.
Аркана безуспешно пыталась оторвать ее руки от румеля, а ведь эта
блондиночка весьма сильна.

Мне не нужно было умереть, чтобы очутиться в аду. У меня имелась секунда
- чтобы выбрать, от какой пытки я желаю страдать до конца своих дней.

Я влепил Бубу пощечину. Она не разжала пальцы. Я ее ударил. Она
покачнулась. Из носа у нее хлынула кровь, но желтый шарф она не выпустила. Я
выхватил кинжал - он у меня всегда с собой, и я им обычно пользуюсь только