площадке около ступенек всегда было прибито несколько ковриков. _Оно
ожидает там, внизу. Мистеру Грумбахеру булет не выбраться оттуда._
едва успела схватить его за пояс, но он вырвался.
о...
отглаженные брюки были мокры до колен, рабочие ботинки громко чавкали,
оставляя следы на камне веранды. Он выключил зажатый в левой руке
фонарик, в правой руке он что-то нес. Что-то длинное, белое, мокрое.
раздулся и был раза в два больше нормального размера.
возражений тоном, которым, как Дейл часто слышал, он говорил с
Кевином. - Возможно, его отравили или что-нибудь еще. Или затянуло в
трубу, когда заработал дренаж.
поближе. Дейл видел, как она опять вздрогнула.
подъездной аллее. Дейл услышал, как он шмякнулся и между острыми
зубами показалась струйка воды. Он тоже подошел ближе и ткнул носком
тапочка тело.
и говорить разумно. - То был не кот. А это к-к-кот. - И он еще раз
ткнул того в бок.
небольшой кучки мусора. Электричество включилось. Насос начал
работать.
опущена... и показывала на ноль.
локти, как он всегда делал, когда немного нервничал. Он посмотрел на
бледное лицо Дейла, на мокрую одежду, на волосы с которых стекала
вода, облизнулся губы, будто собираясь сказать что-то ехидное, но
поймал предупреждающий взгляд отца и всего лишь кивнул Дейлу. Затем
тоже ткнул мокрого кота в бок, отчего у того изо рта вылилось еще
немного воды.
утверждение могло поставить все на свои места.
кошку в темноте, да еще когда на фут воды, ну... это напугало бы кого
угодно, сынок.
сынок, и не из-за дохлой кошки он "струхнул". Но вместо этого он
кивнул. Во рту все еще чувствовался горький привкус воды, которой он
наглотался в подвале. _Тело Тубби все еще там._
можем поговорить об этом позже.
лая собаки, и слыша тарахтенье мотора Грузовика. Тот вроде затормозил
на углу Депо Стрит и Брод Авеню. _Хочет отрезать мне путь._
сараями, гаражами, и длинными лужайками позади домов, расположенных по
Брод Авеню и Пятой Стрит. Дворы были огромные, дома стояли, окруженные
кустарником и листвой, да и сама аллея была погружена в темноту из-за
густых крон деревьев, смыкавшихся над ней и почти не пропускавших
лунный свет. Харлен знал, что здесь миллион разных мест, где он мог бы
спрятаться: стропила сараев, открытые гаражи, заросли кустов, сад
Миллера слева впереди, пустые дома на Каттон Драйв...
аллее. Собаки прекратили лаять. Даже туман, повисший в воздухе,
казался подозрительным, он висел, словно завеса, между Харленом и
далекими фонарями, поджидая его решения.
огороду, разбрызгивая за собой комья грязи, оставив темную защиту
аллеи, резко свернул направо, прямо в лапы огромного лабрадора,
который так удивился, что даже забыл залаять.
качестве бельевой веревки проволоку, которая вполне могла оставить его
без головы, вильнул налево, чтобы не врезаться в фонарный столб, и при
этом чуть не упав с велосипеда, поскольку левая рука все еще была в
повязке, удержался и помчался вдоль подъездной аллеи к дому Стаффни.
Попавшийся ему навстречу темный сарай он объехал чуть не за милю и
резко затормозил рядом со ступеньками и в четырех футах от ярко
горящего фонаря.
бортами взревел своим двигателем и начал двигаться в направлении
Харлена, в туннель ветвей, нависших над пустынной улицей. Он ехал без
огней.
ступенек и навалился на дверной колокольчик.
двухстах футах, двигаясь по той же стороне широкой улицы. Дом Стаффни
располагался в шестидесяти - семидесяти футах от обочины и был отделен
от мостовой вязами, широкой лужайкой и несколькими клумбами. Но Харлен
не мог бы почувствовать себя счастливым даже, если б их разделяли
танковые ловушки и крепостной ров, заполненный водой. Он забарабанил
по двери кулаком здоровой руки, в то же время нажимая на звонок локтем
забинтованной руки.
Мишель Стаффни, свет, падавший на нее сзади, просвечивал сквозь тонкий
батист и создавал вокруг рыжей головки золотой ореол. В обычных
условиях Джим Харлен постарался бы подольше насладиться подобным
зрелищем, но сейчас он пулей пролетел мимо нее прямо в холл.
промчался мимо. Она закрыла дверь и гневно уставилась на него.
Мишель всего три раза - по одному разу в год на ее День Рождения,
который приходился на четырнадцатое июля и которому она сама и члены
ее семьи придавали большое значение. Но он довольно хорошо помнил этот
дом: большие комнаты, высокие потолки, широкие окна. Слишком много
окон. Пока он ломал голову над тем, нет ли здесь ванной комнаты или
еще какого-нибудь помещения на первом этаже, в котором бы не было окон
вообще, но зато имелись бы многочисленные замки, на верхней площадке
лестницы появился доктор Стаффни и спросил:
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Майер Стефани
Шилова Юлия
Шилова Юлия