являлся.
неожиданное чувство облегчения, которое он невольно испытал при этом
ответе. - Вы, должно быть, думаете, что мне сегодня повезло? Так имейте в
виду - мне все равно, узнает он, что я опоздал, или не узнает. Можете ему
доложить, если хотите. Мне безразлично.
на свое место. Клерки переглянулись, и после некоторого молчания один из
них робко ответил за себя и за товарища:
знаете. Однако с вас так и течет. Вы бы сняли пиджак и высушили его.
взял перо и принялся за работу. Но через минуту поднял голову и сказал уже
другим тоном:
Дело в том, что я сегодня получил известие, которое меня расстроило,
потому я немного не в своей тарелке.
разговорам, которыми он их удостаивал в последние месяцы. И тот из них,
кто до сих пор молчал, спросил:
молодцом, занимается вовсю и держит курс прямо на стипендию Лэтта! Она
никогда ни на минуту меня не огорчала. Это не из-за Несси, а из-за
кое-чего другого. Но я знаю, что сделать. Я и тут своего добьюсь, как
всегда и во всем.
принялись за работу.
страницы, непрерывное кряхтение табурета да бормотание Броуди, который
пытался заставить работать отуманенный вином мозг и справиться с цифрами,
мелькавшими перед ним.
отворилась, чтобы пропустить корректную фигуру мистера Блэра. Держа в
руках пачку бумаг, он постоял минуту, поправляя на своем горбатом носу
пенсне в золотой оправе и пристально наблюдая за тремя подчиненными,
которые продолжали работать под его строгим взглядом. Взгляд этот в конце
концов неодобрительно остановился на фигуре развалившегося на стуле
Броуди, от мокрого платья которого шел пар. Мистер Блэр предостерегающе
кашлянул и сделал шаг вперед. Бумаги в его руке торчали, как взъерошенные
перья какой-нибудь птицы.
едкой иронией:
Все служащие делают это, а вы - нет. Так не полагается.
делаю того, что другие. Мне и сидя удобно разговаривать. Что вам от меня
надо?
нет, то могу вам сообщить, что это ваша работа - так называемая "работа".
Они все до единого никуда не годятся. Все цифры неверны, в итогах -
грубейшие ошибки. Мне надоела ваша никуда не годная пачкотня, Броуди! Если
вы не сумеете объяснить свои ошибки, я вынужден буду доложить обо всем
моему начальству.
Блэра и, остро чувствуя всю невыносимую унизительность своего положения,
ответил угрюмо, понизив голос:
сделать не могу.
Блэр, повышая голос чуть не до крика. - В последнее время вы работаете
возмутительно плохо, а ведете себя еще хуже. Даже ваш внешний вид срамит
наше учреждение. Я уверен, что, если бы сэр Джон знал, он никогда бы этого
не допустил. Да что говорить! - он заикался от гнева. - От вас даже на
расстоянии разит вином. Безобразие!
Броуди, покорно переносит такие оскорбления от какого-то надутого
ничтожества. Он видел мысленно, как он вскакивает, хватает Блэра за горло,
трясет его так, что из того вот-вот и дух вон, затем позорно выбрасывает
его за дверь, как выбросил раз человека вдвое сильнее себя. Но нет, он
продолжал сидеть, не шелохнувшись, на стуле и глухо пробормотал:
работать, - сухо настаивал Блэр. - Вы подаете дурной пример этим молодым
людям, и ваш внешний вид - пятно на всем учреждении!
Броуди в внезапном приступе ярости. - Я предпочитаю ее вашей тупой
самодовольной физиономии.
вспыхнуло. - Я заявлю кому следует о вашей наглости.
него глазами дикого зверя, сломленного неволей, но еще свирепого. - Не
выводите меня из себя, иначе вам же будет худо.
от дальнейших оскорбительных замечаний, но, пренебрежительно бросив на
стол Броуди бумаги, которые держал в руках, сказал ледяным тоном:
меры! - И, отвернувшись, важно вышел из комнаты.
в комнате была более гнетущей, чем самая страшная буря. Броуди сидел, как
каменное изваяние, перебирая в памяти все только что выслушанные
оскорбления и не сомневаясь, что взгляды обоих клерков с насмешкой
устремлены на него. Уголком глаза он заметил руку, которая, появившись над
краем его стола, бесшумно убрала злосчастные счета, и хотя он знал, что
добрые товарищи и на этот раз выручат его, застывшая на его лице угрюмость
не смягчилась. Так он сидел некоторое время, не поднимая пера, видел, как
исправленные документы снова очутились у него на столе, но не сказал ни
слова, сохраняя позу холодного безразличия до обеденного гудка, который
раздался ровно в час. Тогда он сразу же встал, схватил шляпу и быстро
вышел из комнаты. Некоторые оскорбления могут быть смыты только кровью, но
сейчас он стремился иным способом стереть в памяти свой позор.
как будто под влиянием какой-то таинственной благодетельной силы,
рассеявшей его уныние, разгладившей суровые морщины на лице, влившей в его
жилы веселящую жидкость, которая теперь жизнерадостно бурлила в них и
излучала сияние из всех пор его тела.
шутливостью, когда оба клерка вошли вместе вскоре после него. - Минута в
минуту! А вы позволяете себе опаздывать! Это безобразие! Если вы не
прекратите этого, я доложу начальству - тому самому пугалу, которое
приходило сегодня утром. - Он шумно захохотал и продолжал: - Почему бы вам
не брать пример с меня, когда перед вами такой образец добродетели?
молодых людей.
утром, меня смутить не могут. Если бы не некоторые соображения, я бы
свернул шею этому ничтожеству. А вы знаете, - продолжал он
конфиденциальным тоном, - отчего он злится? Оттого, что я принят сюда
помимо него, благодаря моим связям, и он не мог этому помешать.
принялся набивать.
некоторым беспокойством поднимая глаза от книги. - Вы же знаете, что это
строго запрещено.
пристало кланяться и молить разрешения закурить трубку.
бросив на пол обгорелую спичку. Затем, глубокомысленно покачивая головой,
промолвил в промежутках между затяжками:
то, чего заслуживаю, разве я сидел бы в этой поганой конторе! Я стою много
выше такой службы, да и всякой службы вообще. Это истинная правда, только
не имею возможности это доказать и должен мириться с тем, что есть. Но
ничто меня не изменит. Нет, черт возьми! В этом городе многие были бы
счастливы, если бы в их жилах текла такая кровь, как в моих.
надоело неизменно слышать одно и то же, с притворным безучастием склонили
головы над работой, почувствовал разочарование. Впрочем, он не преминул
воспользоваться их невниманием: достал из бокового кармана небольшую
плоскую фляжку, торопливо поднес ее к губам и затем украдкой спрятал
обратно. Подкрепившись таким образом, он продолжал, словно не замечая, что
его не слушают:
положение. Только из-за злобы и зависти человеческой я попал сюда. Но это
не надолго. Настоящего человека не сломишь. Скоро люди опять воздадут мне
должное, поймут, кто я, и я опять буду на Сельскохозяйственной выставке
стоять рядом, плечо к плечу, с господином главным судьей графства, и буду
Акунин Борис
Каменистый Артем
Володихин Дмитрий
Бажанов Олег
Свержин Владимир
Шилова Юлия