оказалось - напрасно, ибо не только генерала - даже и полковника Трупцу,
возглавившему новый огромный отдел Комитета, так и не присвоили, а нап-
ротив - чем на трупцов взгляд лучше шло дело, тем чаще вызывали Трупца
на ковер и разносили в хвост и в гриву за тупость и неумение использо-
вать с полной отдачею последние достижения советской науки и техники в
целях дальнейшего усовершенствования и усиления идеологической работы
среди населения. Да, усиления среди населения.
смешно сказать: Трупца - в тупости и неумении! А кто как не он бородача
приветил? кто как не он подал идею не вовсе голоса упразднить, а заме-
нить на свои, отечественного производства, комитетские? кто как не он
провел переговоры с финнами о возведении здания в рекордные сроки, приг-
лядывал за строительством, дневал-ночевал на площадке?! А что начальству
не нравятся тексты, которые идут в эфир, - ну тут уж Трупец вовсе вино-
ват не был! Что он мог поделать с собою, когда каждая клеточка его мозга
- да и одного мозга ли?! - каждая клеточка тела, каждая пора, каждый во-
лосок кожи всеми силами противились тому, чтобы собственными, можно ска-
зать, руками изготовлял и распространял их хозяин заведомо ложные измыш-
ления, порочащие советский государственный и общественный строй, Комму-
нистическую партию и выдающихся ее деятелей, а также отдельные организа-
ции! Нет-нет, совсем не такой уж он и дурак был, Трупец Младенца Малого,
он понимал, что следует маскироваться, чтобы тебе верили, что ты "Голос
Америки" или там, положим, какое-нибудь "Би-би-си", следует подделы-
ваться под гадючий тон, чтобы между якобы их сообщениями подпустить по-
рою свое, Трупец нисколько не подвергал сомнению имеющиеся у начальства
агентурные данные, что совсем, значит, перестал слушать народ трупцовы
голоса, - понимал и всякий раз искренне обещал начальству, что исправит-
ся, что все будет о'кей, даже на главного редактора при себе согласился,
- что-то вроде Фурманова при Чапаеве, - и выделил ему комнатку, которая
вскоре разрослась на весь двенадцатый этаж, превратилась в таинственный
институт контролеров, - согласился со всем и на все, но гены, гены, мать
их так! - гены. Гены, клеточки, поры, волоски! - все это продолжало то-
порщиться и сопротивляться, и снова, буквально помимо трупцовой воли,
выходили из-под начальственного красного его карандаша материалы так об-
корнанные и поправленные, что впору было нести на Шаболовку.
Трупцу отставку. Отставка была для Трупца все равно что смерть; он начал
писать рапорты, ходить-унижаться по кабинетам, напускал на себя эдакий
жалостный вид, пока наконец не плюнули на него и не разрешили остаться
при любимом деле, правда, сильно понизив в должности и отобрав подписку,
что заниматься будет исключительно административно-хозяйственными вопро-
сами, а в передачи как таковые носу больше не сунет.
жительной болезни, вернулся Трупец в здание на Яузе, там уже все шло
по-другому: новое начальство задвигло в эфир огромные куски натуральных
заграничных передач, и только небольшие прослойки между ними были сос-
тавлены Комитетом, а на стыках - для незаметности последних и вящей убе-
дительности, подпускали давно уж, - думал Трупец, - списанную в архив -
ан, нет: вечно живую - глушилочку.
обеими ладонями зажав глаза и уши свои, чтобы не видеть и не слышать то-
го, что творится вокруг, но то, что творилось, просачивалось и под ладо-
ни, и тогда припоминалась ледериновая папочка, и снова Трупцу до зуда
хотелось выловить всех, кто осмеливается слушать, выловить, наказать,
изолировать, потому что, честное слово, для Трупца уже не существовало
разницы между голосами натуральными и голосами яузскими. Понятное дело:
начальство сейчас в эту затею посвящать было нельзя, даже крайне опасно,
- и Трупец решил действовать на свой страх и риск. Единственный человек,
с которым дерзнул Трупец поделиться и привлечь в качестве помощника, был
младший лейтенант Никита Вялх, юноша симпатичный и умный, взятый в свое
время на "Голос" Трупцом по приватной просьбе старого фронтового друга,
генерала Обернибесова, - юноша, к которому бездетный Трупец относился
почти как к сыну, тем более что Никите крупно не повезло с родителями
фактическими.
пригласил Трупец младшего лейтенанта прогуляться по Андроньевскому мо-
настырю и во время прогулки идею свою и изложил. Никита сохранил полное
спокойствие на лице, выслушав, но Трупец заметил по его глазам, что не
верит, сомневается: клюнет ли, дескать, народ на такую грубую приманоч-
ку, натянет ли, дескать, на головы простынки и побежит ли, дескать, на
Красную, к примеру, площадь, - выслушал спокойно и возразил только в том
смысле, что без начальства с этою акцией все равно не справиться, потому
что ведь надо заранее все подготовить, чтобы успеть зарегистрировать по
всему Союзу кто с простынкою выскочил, что тут даже одними райотделами
Комитета, пожалуй, не обойтись, придется привлекать и милицию! Нет, не
знал мальчишка народа своего, совсем не знал, не знал и недооценивал:
одни, кто слушает, - те, конечно, поверят во что угодно, лишь бы из-за
бугра; другие же, те, кто не слушает, а больше смотрит, наутро же, а кто
и до утра не дотерпев, сообщат куда следует, кто, когда и в чем выбегал
из дому на ночь глядя! - но Трупец и возражать не стал: по всему никити-
ному тону понял уже, что ошибся в выборе помощника и что вообще такие
дела делаются в одиночку, а чтобы, не дай Бог, не пошло шума преждевре-
менного, схитрил, согласился по видимости с младшим лейтенантом, что и
впрямь: без начальства не стоит.
ледний фраер, поделился с сопляком заветным замыслом, а ведь и помощи-то
от сопляка никакой реальной выйти не могло, разве записал бы со своими
сыкушками текст на магнитофоне, но на худой конец Трупец Младенца Малого
и с этою задачею справится, не пальцем делан! - да и не в паршивых "Кни-
гах и людх" надо давать такое объявление, а в "Программе для полуночни-
ков", в последних ее известиях, тем более что последние известия по но-
вым порядкам идут в эфир не с пленки, а непосредственно из студии. Прав-
да, под присмотром контролера, но того, надеялся Трупец, с помощью
коньяку ли, если мужик, отпустив ли домой пораньше, если баба, нейтрали-
зовать удастся относительно просто.
полновластным хозяином, но куда в последнее время его фактически не до-
пускали, и подложить текст объявления ведущей последние известия диктор-
ше. И Трупец Младенца Малого, вооружась терпением, стал поджидать пору
летних отпусков, когда опустеет большинство начальственных кабинетов и
появится шанс как-нибудь вечерком остаться во всем яузском корпусе стар-
шим по званию, - и вот сегодня сошлось, наконец, почти все; только гене-
рал Малофеев стоял на посту добросовестным пнем, и пришлось выключить
его из игры, подсыпав в компот английского порошка.
но, рано еще списывать его в архив! Он сумеет доказать, что кое еще на
что способен! - Трупец Младенца Малого постоял минуточку у подъезда,
послушал ухом своим чутким, как затихла, смолкла сирена давно пропавшей
из глаз скорой, поглядел на душное, прящее, полупасмурное небо и, резко
повернувшись, решительно зашагал внутрь, в таинственные глубины чер-
но-серого здания на набережной реки Яузы.
бесова была рассеяна и, что называется, в разобранных чувствах - и вот
пожалуйста: на волосок только не врезалась в неожиданно вылетевшую с на-
бережной Яузы, мигающую и вопящую скорую. Мэри резко, испуганно ударила
по непривычным педалям, и под визг тормозов и резины "Волгу" занесло,
развернуло и бросило прямо под темно-зеленый военный грузовик, заворачи-
вающий от "Иллюзиона", - хорошо еще, что за рулем сидел не салага-перво-
годок, а пожилой прапор, мужик, видать, опытный и хладнокровный: успел
славировать.
лось, слышно было и на улице, но на улице все же слышно не было, потому
что сзади вовсю наступали, гудели сбивающиеся в пробку военные грузови-
ки, и Мэри тихонечко, на первой, отъехала в сторонку, на тихий пята-
чок-стояночку у библиотеки иностранной литературы, чтобы передохнуть и
прийти в себя.
не как всегда! Хуже чем всегда, потому что, хотя Мэри действительно с
первого еще класса, с которого они учились вместе, робела Никиты и всю
школу, и после, и до сих пор вот так вот робко бегала за ним, - она, ге-
неральская дочка, длинноногая рыжая красавица, вся в фирм, девица, на
которую в Торговой палате, где она работала переводчицей, облизывались
не только свои, но и иностранцы, - бегала и всегда чувствовала себя пе-
ред ним Машкою-какашкою октябрятских годов; правда, после второго ее
развода что-то вроде сдвинулось в их с Никитою отношениях: он стал обра-
щаться с нею малость приветливее, они принялись встречаться чуть ли не
по два раза в неделю, и Мэри даже удалось несколько ночей провести в ни-
китиной постели: в коммунальной сретенской комнатушке, грязной, с обод-
ранными обоями, - но Мэри было этого мало: она непременно хотела за Ни-
киту замуж - еще с первого класса хотела, и недавно, несколько обнаде-
женная начавшимся с Никитою сближением, потеряла выдержку, осторожность,
поперла на него как танк, - тут же Никита из руки и выскользнул, и Мэри
поняла, что сама разрушила, и разрушила, не исключено, необратимо, под-
веденную почти под стропила постройку, которую терпеливо собирала из
разрозненных кирпичиков вот уже много лет. Так что хуже, чем всегда.
Никита согласился поехать на него, в сущности - на смотрины, Мэри поду-
мала: все! дело в шляпе! и уже расслабилась, и уже расходилась, и, пой-
мав на себе, лихо ведущей жигуленка, никитин пристальный (завистливый,
Василенко Иван
Андреев Николай
Андреев Николай
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Мороз Александра