это подействовало на него сильнее, чем он ожидал. Он отвернулся от
Селвены, лихорадочно и весело болтающей с Алаис, аккуратной, тихой и
внимательной, и нечто вроде печали охватило его среди царящей в доме
веселой суеты.
понимал. У его жены появилась привычка похлопывать его по плечу в самые
неожиданные моменты, словно успокаивая испуганное животное.
известия, сулящие перемены. Войска барбадиоров запрудили дороги, двигаясь
к северу Феррата, к границе с Сенцио. Из недавно провозглашенного
Королевства Западной Ладони на эту провокацию пока не поступило ясного
ответа. Или вести о нем еще не достигли Астибара. Ровиго давно не получал
ни одной весточки от Алессана, последняя пришла задолго до дней Поста, но
тот уже давно предупреждал его, что этой весной может произойти нечто
новое.
которое совпадало с настроением весеннего расцвета, а потом превратилось в
ощущение опасности и угрозы насилия. Казалось, он слышит и видит это
повсюду, в топоте армий на марше, в том, как люди в тавернах понижают
голоса и слишком быстро оглядываются, когда кто-то входит.
огромные глыбы плотно смерзшегося речного льда, которые случайно увидал
много лет назад далеко к югу во время долгого путешествия вдоль берегов
Квилеи. И этим внутренним взором, лежа на кровати, подвешенный между сном
и явью, он видел, как этот лед ломается и река снова начинает течь
свободно, унося ломающиеся и скрежещущие льдины к морю.
город, взглянуть, как идет подготовка "Девы" к ее первому плаванию в этом
сезоне, в Тригию, с товарами, возможно, с вином - может быть, с вином
Эдинио. Он собирался обменять его на полный трюм первой весенней шерсти и
тригийского козьего сыра.
весной совершал поездку на юг, может быть, немного позже, в основном по
делам торговли, отчасти для того, чтобы разузнать, что можно, для
Алессана. Он поступал так много лет, по обеим причинам, с тех самых пор,
как познакомился с Алессаном и Баэрдом и провел с ними долгую ночь в южной
таверне. После нее он узнал разделенную страсть души и цель, на
осуществление которой могла уйти целая жизнь.
импульсивным было его предложение, сделанное между двумя глотками
утреннего кава, взять с собой Алаис.
словами не описать. Никто не попросил ее руки. И хотя он знал, что она
искренне рада за Селвену и вовсе не огорчена за себя, это не помешало ему
ощущать острую жалость всякий раз, как он бросал на нее взгляд среди
растущего возбуждения приготовлений к свадьбе Селвены.
поехать с ним, и Аликс быстро метнула на него, оторвавшись от кухонных
дел, острый, встревоженный взгляд, а Алаис еще быстрее ответила с редкой
для нее горячностью:
вслух. Алаис чувствовала, как предательский румянец залил ее щеки.
Заметила, как переглянулись отец с матерью. Иногда она завидовала этому их
общению при помощи взглядов. Никаких слов, казалось, они в большинстве
случаев не нуждаются в словах. Потом Алаис увидела, как мать кивнула,
повернулась к отцу как раз вовремя, чтобы поймать его медленную ответную
улыбку, и поняла, что увидит море с борта "Девы" впервые в жизни.
началось, когда этого желания у нее еще не было. Она помнила себя
маленькой девочкой, достаточно легкой, чтобы сидеть на руках у отца, пока
ее мать несла Селвену. Они спускались к гавани в Астибаре, чтобы
посмотреть на новый корабль, который был ключом к их скромному достатку в
этом мире.
высокими, - взлетающие в небо, темноволосая фигура девы на носу,
ярко-синяя, свежая краска бортов, скрип канатов и дерева. И сама гавань:
запах смолы и сосновых досок, рыбы и эля, сыра и шерсти, пряностей и кожи.
Грохот повозок, нагруженных товарами, отправляемыми в какую-нибудь дальнюю
часть известного мира, или привезенными из дальних стран с названиями,
которые казались ей волшебными словами.
плече, и ее отец поздоровался с ним, как со знакомым. Отец чувствовал себя
здесь как дома, знал этих людей, дикие, экзотические места, куда они
уплывали и откуда приплывали. Она слышала крики и взрывы буйного смеха,
громкие споры, пересыпанные ругательствами, по поводу веса или стоимости
товара. Потом кто-то крикнул, что в бухту заплыли дельфины; и вот тогда
отец поднял ее на плечи, чтобы она могла их увидеть.
Алаис, и они вскоре вернулись к повозке и уехали, под внимательными,
гнетущими взглядами барбадиоров, больших, светловолосых людей на крупных
конях, охраняющих гавань Астибара. Она была слишком мала, чтобы понять,
зачем они здесь, но внезапное молчание отца и его бесстрастное лицо, когда
они проезжали мимо, что-то ей подсказали. Позже она узнала гораздо больше,
когда выросла в своей оккупированной стране.
возможности она ездила с Ровиго к морю. Зимой было легче, когда все они
переезжали в их городской дом в Астибаре, но даже весной, и летом, и
ранней осенью она находила предлоги, причины и способы, чтобы сопровождать
отца в город и туда, где стояла на приколе "Дева". Она впитывала в себя
эту картину, а ночью ей снился океан, открывающийся перед ней, и соленые
брызги волн.
дочери никогда не тревожат отцов просьбами о подобных вещах. Но оказалось,
что иногда, в одно прекрасное утро, совершенно непредвиденно, Эанна среди
своих небесных огней может бросить взгляд вниз и улыбнуться, и тебе
предложат нечто чудесное, о чем ты сама никогда бы не посмела попросить.
килевой качке корабля, пока справа по борту разворачивалась береговая
линия Астибара. Они плыли на север вдоль бухты, потом пробрались мимо
островов архипелага и вышли на простор открытого моря. Ровиго и пятеро его
матросов справлялись с кораблем с легкостью, их движения казались Алаис
непринужденными и точными. Она была в восторге и наблюдала за всем
происходящим в незнакомом мире так пристально, что они над ней смеялись и
подшучивали. Но в их шутках не было злобы; она знала всех пятерых почти
всю свою жизнь.
один из матросов. Но в тот весенний день погода стояла мягкая и плыть было
легко. Когда они снова повернули на юг, Алаис стояла у борта и смотрела,
как мимо проплывают зеленые холмы ее провинции, сбегая вниз к белому песку
на берегу и к рыбацким поселкам, разбросанным по побережью.
северной Тригии. Ровиго заметил его приближение на закате или учуял его в
воздухе, но здесь береговая линия была скалистой и опасной, и негде было
укрыться. Они приготовились встретить шквал на почтительном расстоянии от
берега, чтобы оказаться подальше от скал. Когда шквал налетел, Алаис уже
спустилась в свою каюту, чтобы не мешать.
обнаружила. Не было ничего приятного в том, чтобы ощущать, как скрипит и
сотрясается во тьме "Морская Дева" под напором ветра и дождя, но она
говорила себе, что ее отец за тридцать лет плаваний по морю попадал в
гораздо более опасные переделки, и не собиралась дать себя запугать или
смутить небольшому весеннему шторму с востока.
что волны и ветер стихают. Дождь еще шел, и она накинула на голову капюшон
плаща. Стараясь держаться подальше от тех мест, где трудились мужчины,
Алаис остановилась у борта и посмотрела вверх. К востоку от них быстро
несущиеся по небу облака открывали клочки чистого неба, и в них ненадолго
прорывался свет Видомни. Позже ветер совсем стих, дождь прекратился, а
облака разошлись, и она увидела, как взошли над морем яркие, далекие
звезды Эанны, как обещание, как дар. Алаис откинула капюшон и тряхнула
головой, рассыпая черные волосы. Глубоко вдохнула свежий, чистый воздух и
на мгновение почувствовала себя совершенно счастливой.
Он не ответил ей улыбкой, но когда она подошла, то увидела, что его глаза
смотрят нежно и серьезно. Он облокотился о поручни рядом с ней и смотрел
на береговую линию на западе. В его волосах и на короткой бородке, которую
он теперь отращивал, блестели капли воды. Невдалеке медленно проплывали
мимо утесы Тригии - ряд темных, массивных силуэтов, освещенных лунным
светом.
твоем сердце и в твоей крови. В тебе этого даже больше, чем во мне, от
моего отца, и от его отца. - Он немного помолчал, потом медленно покачал
головой. - Только, Алаис, дорогая, женщина не может провести жизнь в море.
В нашем мире - не может.
Изложенная такими простыми словами и тут же разрушенная.