read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



технической беспомощности здесь не может быть и речи. Мы видим здесь
сознательное раскрепощение духа, его эмансипацию от естества, прямое
презрение к природе, благочестивый отказ смиренно следовать ей. Когда же
Сеттембрини заявил, что пренебрежение к природе и к ее изучению может только
завести человечество в тупик, и стал, в противовес нелепой бесформенности,
насаждавшейся искусством средневековья и его подражателями позднейших эпох,
превозносить в выспренних выражениях греко-римское наследие, классицизм,
форму, красоту, разум и радостное восприятие жизни, ибо только они призваны
споспешествовать человеческому прогрессу, в разговор вмешался Ганс Касторп и
спросил, как же в таком случае быть с Плотином, который, как известно,
стыдился собственного тела, и с Вольтером, который во имя разума протестовал
против возмутительного лиссабонского землетрясения{76}? Нелепо? Это тоже
было нелепо, но если хорошенько вдуматься, то нелепое, на его взгляд,
следовало бы признать душевным благородством, и нелепая враждебность
готического искусства к природе в конечном счете так же благородна, как и
протест Плотина и Вольтера, ибо в ней выражается то же освобождение от
власти рока и факта, та же вольнолюбивая гордыня, не желающая покоряться
слепой силе, а именно природе...
Нафта разразился смехом, который, как сказано, весьма напоминал звук
треснутой тарелки и закончился приступом кашля. Сеттембрини с достоинством
сказал:
- Вот видите, своим остроумием вы наносите вред здоровью нашего хозяина
и платите черной неблагодарностью за это чудное печенье. Да и способны ли вы
вообще на благодарность, под чем, спешу оговориться, понимаю достойное
употребление полученных даров...
Но, видя, что Ганс Касторп смутился, он с чарующей любезностью добавил:
- Вы, инженер, известный шутник. Но ваша манера дружелюбно подтрунивать
над добродетелью никак не поколебала моей уверенности в том, что вы ей
привержены. Вы, разумеется, знаете, что когда дух ополчается на природу во
имя достоинства и красоты человека, то бунт этот благороден, но нет
благородства в бунте, который, если прямо и не ставит себе целью принизить и
обесчестить человека, однако влечет это за собой. Вы знаете также, какие
нечеловеческие ужасы, какую кровожадную нетерпимость породила эпоха, которой
произведение искусства за моей спиной обязано своим происхождением.
Достаточно напомнить вам омерзительный тип инквизитора, кровавую фигуру
какого-нибудь Конрада Марбургского{77} и его фанатические гонения на все,
что противостояло царству сверхъестественного. Не думаю, чтобы вы признавали
меч и костер орудиями любви к человечеству...
- Зато таким орудием, - вставил Нафта, - очевидно, являлась машина, с
помощью которой Конвент очищал мир от плохих граждан{77}. Все церковные
кары, в том числе и костер, и отлучение, налагались, дабы спасти душу от
вечной гибели, чего нельзя сказать о страсти к истреблению, какую проявили
якобинцы. Я позволю себе заметить, что всякое правосудие, прибегающее к
пыткам и казням без веры в потустороннюю жизнь, есть зверская бессмыслица. А
что касается унижения человека, то история этого унижения есть история
развития буржуазного духа. Ренессанс, эпоха Просвещения, естествознание и
экономические учения девятнадцатого столетия сделали все, решительно все
возможное, дабы способствовать такому унижению, начиная с новейшей
астрономии, низведшей центр вселенной, почетное ристалище, где бог и дьявол
сражаются за вожделенное творение, до ничем не примечательной крохотной
планетки, что на время лишило человека его величественного положения в
космосе, на котором, кстати сказать, зиждилась астрология.
- На время? - В физиономии самого господина Сеттембрини, когда он
вкрадчиво задал этот вопрос, было что-то от палача и инквизитора,
уверенного, что допрашиваемый вот-вот запутается и попадется в ереси.
- Конечно. На два-три столетия, - невозмутимо подтвердил Нафта. -
Похоже, что и в этом отношении честь схоластики будет восстановлена, все к
тому клонится. Птолемей одержит верх над Коперником. Гелиоцентрическая
система встречает наконец идейный отпор, который, надо полагать, приведет к
желанной цели. Наука окажется философски вынужденной вернуть земле то
почетное положение, которое стремится сохранить за ней церковная догма.
- Что? Как? Идейный отпор? Философски окажется вынужденной? Приведет к
цели? Что за волюнтаризм вы проповедуете? А беспристрастное исследование? А
чистое познание? А истина, милостивый государь, что неразрывно связана со
свободой, и мученики ее, которые, по-вашему, порочат землю, но, быть может,
составят вечную славу нашей планеты?
Господин Сеттембрини задавал свои вопросы весьма грозно. Он сидел,
величественно выпрямившись, и низвергал исполненные благородства слова на
недомерка Нафту, все возвышая и возвышая голос, в котором слышалась
непоколебимая уверенность в том, что противнику ничего другого не остается,
как ответить смущенным молчанием. В руках он держал ломтик торта, но теперь
положил его обратно на тарелку, после всего сказанного не желая к нему даже
притронуться.
Нафта возражал с неприятным спокойствием:
- Но чистого познания, милый друг, не существует. Законность церковной
гносеологии, которая сводится к тезису Августина{79} "я верую, дабы
познавать", совершенно неоспорима. Орудием познания является вера, а
интеллект вторичен. Ваша лишенная гипотез беспристрастная наука - чистейший
миф. Какая-то вера, какое-то мировоззрение, какая-то идея, короче говоря,
воля здесь неизбежно присутствует, и дело разума истолковать ее, доказать.
Все и во всех случаях сводится к quod erat demo tra dum*. Уже само понятие
доказательства содержит в себе, говоря языком психологии, сильнейший
волюнтаристический элемент. Великие схоласты двенадцатого и тринадцатого
веков сходились в убеждении, что ложное с точки зрения богословия не может
быть истинным для философии. Но оставим в стороне теологию, если хотите,
однако гуманизм, который не признает, что ложное с точки зрения философии не
может быть истинным для естествознания, это уже не гуманизм. Аргументация
святого судилища против Галилея гласила, что его положения философски
нелепы. Более убийственной аргументации не сыщешь.
______________
* Что и требовалось доказать (лат.).

- Э-э! Аргументы нашего бедного великого Галилея оказались более
солидными. Нет, давайте говорить серьезно, rofe ore!* Ответьте мне, перед
двумя этими молодыми людьми, которые так внимательно нас слушают, вот на
какой вопрос: верите ли вы в истину, в объективную научную истину,
стремиться к которой есть высший закон всякой нравственности и чье торжество
над любыми авторитетами составляет славную историю человеческого духа?
______________
* Профессор (итал.).

Сидевшие лицом к Сеттембрини Ганс Касторп и Иоахим повернулись теперь к
Нафте, первый быстрее, второй чуть медленнее.
- Такое торжество невозможно, ибо авторитет - это сам человек, его
интересы, его достоинство, его благо, стало быть между авторитетом и истиной
не может быть противоречий. Они совпадают.
- В таком случае истина...
- Истинно то, что полезно человеку. В нем воплощена вся природа, из
всей природы только он создан и вся природа существует лишь для него. Он
мера всех вещей, и его благо - единственный критерий истины. Теоретическое
познание, лишенное практического значения для идеи человеческого блага,
настолько неинтересно, что здравый смысл повелевает не признавать
достоверность подобной науки и попросту ее не допускать. В века, когда
господствовало христианское мировоззрение, знание естественных наук
почиталось бесполезным для человека. Лактанций{80}, которого император
Константин избрал в наставники своему сыну, прямо спрашивал, какое
блаженство он обретет, если будет знать, где берет свое начало Нил и все,
что говорят суемудрые физики о небе. Вот и ответьте ему на его вопрос! Если
философию Платона предпочли всякой другой, то лишь потому, что она
стремилась познать не природу, а бога. Могу вас заверить, близок час, когда
человечество вернется к этой точке зрения и признает, что задача истинной
науки не в погоне за нечестивыми истинами, а в умении отмести все пагубное
или даже просто духовно маловажное, - словом, свидетельствовать в пользу
инстинкта, меры и выбора. Ребячество думать, будто церковь отстаивала тьму и
боролась со светом. Она трижды была права, объявляя греховным всякое
"беспристрастное" стремление к познанию природы вещей, то есть такое, какое
не заботится о духовном, об обретении вечного спасения, а если что
действительно погружало и еще глубже погрузит человечество во тьму, так это
"беспристрастное", лишенное всякой философии естествознание.
- Вы проповедуете прагматизм, - возразил Сеттембрини, - который
достаточно перенести в область политики, чтобы сразу увидеть всю его
опасность. Хорошо, истинно и справедливо лишь то, что полезно государству.
Его благо, его величие, его могущество становятся высшим нравственным
критерием. Прекрасно! Но тем самым открывается полный простор любому
злодеянию, и от простой человеческой правды, индивидуальной справедливости,
демократии остаются рожки да ножки...
- Будем хоть немного логичны, - предложил Нафта. - Либо Птолемей и
схоласты правы, и мир конечен во времени и в пространстве. Тогда божество
трансцендентно, противоположность между богом и миром остается в силе и
человек тоже существо дуалистическое: конфликт его души состоит в
столкновении чувственного и сверхчувственного, а все общественное, таким
образом, отходит на второй план. Только такой индивидуализм я могу признать
последовательным. Либо ваши астрономы эпохи Возрождения открыли истину, и
космос бесконечен. Тогда нет сверхчувственного мира, нет дуализма
потустороннее входит в посюстороннее, противоположность между богом и
природой отпадает, и поскольку в этом случае человеческая личность также
перестает быть ареной единоборства двух враждебных начал, а напротив,
представляет собой единое гармоническое целое, то в основе внутреннего
человеческого конфликта лежит исключительно противоречие между личными и
общими интересами, и задачи государства, как в пору язычества, становятся



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 [ 108 ] 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.