чило единодушной поддержки, но решил гнуть свою линию до конца. - Я
предлагаю присвоить нашему литературному объединению имя Лоренса Стерна
-великого Игрока литературы!
Светозар Петрович, как ни странно, обнаружил знакомство с этим именем.
ной лестничной площадке!" - подумал автор.) - А вы читали, извините?
Всемирную. Я каждый том прорабатывал.
он ведь идеалист, извините... Почему Стерн? - пожал плечами старик. -
Почему не Пушкин? Не Гоголь?
вскричал автор.
нул на автора испуганно и что-то забормотал о Волховстрое... Имя милорда
было спасено, и уже на следующий день автор вывесил на двери комнаты в
клубе, где происходило заседание, новую табличку: "ЛИТО имени Лоренса
Стерна". Она была третьей на двери, после табличек "Кружок кройки и
шитья" и "Историко-патриотическое общество ,,Седьмое поколение"".
чувство неудовлетворенности, его проводила домой Сашенька, захватившая с
собою зерен и цветок традесканции, чтобы покормить щегла.
тельно, странно... Но до любви ли сейчас! Кому прикажете любить? Демил-
ле? Ирине? Кооператорам? Кто в такой обстановке способен полюбить?!
шенька без всякой связи с предыдущим.
нах и в лифтах мочатся, извините! Любви захотели!..
мал, что роман без любви невозможен. Где Демилле? Где этот сукин сын?!
Уж он заставил бы его полюбить!
общественную полезность. Знаете, почему мы переехали в этот дом? Па-
пенька на демонстрации увидел, что идет странная колонна. Жильцы дома...
Оказалось, что обменяться легко. Но папенька не из-за жилплощади. У него
идея...
разговор шел о выращивании рассады для огурцов.
уже испытал его однажды, когда после двадцатилетнего перерыва уселся за
фортепиано. Это случилось лет семь назад, после покупки пианино фабрики
"Красный Октябрь". Я прикоснулся пальцами к клавишам и начал играть этю-
ды Черни по мышечной памяти. Странное и горькое чувство! Будто играешь
не ты, а кто-то другой внутри тебя, проснувшийся вдруг и вспоминающий
мимолетный сон. Каждый звук неожидан, каждый аккорд удивителен! Пальцы
сами выстраиваются в нужную комбинацию и нажимают на клавиши с ужасом,
готовые отпрянуть, услышав фальшь. Но аккорд взят правильно, он совпада-
ет с оттиском, оставшимся в памяти, и ты играешь дальше онемевшими
пальцами, пока не наткнешься вдруг на провал. Приходится начинать снача-
ла и снова подкрадываться к выпавшему из памяти месту, пока на пути не
обнаруживается новый провал, и тут пальцы отказываются вспоминать - про-
будившийся навык умирает навеки.
дома. Спички выпадали из огрубевших пальцев, не желали вставать на нуж-
ное место... Вскоре руки были в клею, первая опора для задуманной ког-
да-то террасы поехала вбок... Я оторвал ее и начал сначала.
та: она была грубее и суше юношеских опытов. Она была фальшива.
с утра до вечера из-за постоянной темноты в окнах. Я не переставал
клясть в душе архитекторов и строителей, установивших дом в столь неу-
добном месте. Судя по планировке квартир и лестничных клеток, дом при-
надлежал к тому же типовому проекту, что и наш кооперативный дом на ули-
це Кооперации, следовательно, был выстроен лет десять-двенадцать назад.
Вероятно, имели в виду, что старый дом, впритык к которому поставили
этот, будет снесен, чтобы построенное здание получило доступ к свету.
Но... признаков сноса соседнего дома пока не видно. Могло произойти все,
что угодно, у нас это не редкость: урезали фонды на капремонт, перенесли
в план следующих пятилеток или же попросту забыли.
вопрос почему-то не занимал.
Иванович.
уверилась в том, что романтический отрок, задумавший Дворец Коммунизма,
и опустившийся тип, подобранный отцом на улице, - одно и то же лицо. Тем
строже и ревностнее стала она относиться к моему занятию и даже помогала
мне временами, обрезая серу со спичек на железный противень, вынутый из
газовой плиты. Там уже вырос рассыпчатый коричневый холмик.
данно, наводила порядок в кухне, ставила чайник, придирчиво рассматрива-
ла то, что успел я с делать в ее отсутствие, и принималась за спички.
Время от времени она поднимала голову и замирала, как бы прислушиваясь к
чему-то. Потом она заставляла себя вернуться к работе, но порой, будто
вспомнив о неотложном деле, быстро собиралась и исчезала. Когда она на-
ходилась рядом, я постоянно чувствовал некое напряжение, исходившее от
нее, смутное беспокойство, нервность.
из братьев, ужинать я приходил в семью Николая Ивановича. Разумеется, я
испытывал крайнюю неловкость. Мысль о том, что я взгромоздился на шею
этой работящей семье, не давала мне покою. Я попытался поговорить с Ни-
колаем Ивановичем с глазу на глаз. Я сказал ему, что у меня сейчас нет
денег и возможности заработать их, потому возможны только два варианта:
либо я живу в долг, если Николай Иванович настаивает на моем пленении, и
возвращаю ему прожитую мною сумму, как только смогу это сделать, либо я
вынужден покинуть дом, нарушив данное мною слово.
рез черное пьянство после лагерей и знаю - ясное сознание возвращается
не сразу.
мало настоящее. Чувствовалось, что поступками и речами его руководит ка-
кая-то высшая идея. Уже в первые дни я понял, что не я один хожу у него
в подопечных. Правда, другие были значительно моложе. По вечерам в квар-
тире Николая Ивановича часто появлялись юноши того же возраста, что его
сыновья. Это были члены исторического кружка, который вел Николай Ивано-
вич в подростковом клубе, находившемся, как я понял, в этом же доме. Мой
спаситель имел незаконченное историческое образование.
ному, по два вечерами и уединялись с хозяином минут на десять. Я в это
время смотрел телевизор в компании жены Николая Ивановича. Затем юноши
исчезали, а Николай Иванович возвращался к нам, чем-то довольный.
нялся с места и принес толстую тетрадь большого формата, на обложке ко-
торой красными печатными буквами было выведено всего лишь одно слово:
"Несправедливости".
неустоявшимися, корявыми, юношескими почерками. Огромный реестр неспра-
ведливостей жизни, подмеченных молодыми глазами.
ударного труда на стройке. Мы туда пошли, но нас прогнали, сказали, что
работы сегодня нет. Крылов".