память об этих муках.
невольно вспомнил о ваших терзаниях по поводу смерти короля Карла
IX и поисках того, кто приказал умертвить нечестивого короля. И
вы знаете, муки святой Бригитты настолько растрогали меня, что я
решил помочь вам в этом деле.
отбываем в Бордо. К тому же я знаю и кто ударил короля кинжалом,
и кто велел ему сделать это. Ваш приятель викарий лгал, глядя нам
в глаза!
и не мог поступить иначе. Однако я открою вам секрет, который,
быть может, пригодился бы вам здесь, но скорее всего будет
бесполезен за океаном. Приказ покончить с Карлом IX пришел из
Рима. Я сам доставил его в Лувр.
бога, не тянитесь к шпаге. Моя смерть вам уже ничего не даст,
чего нельзя сказать о моей жизни. Все, что я сделал, сделано к
вящей славе Господней. Ах! - Он вздохнул, кажется, вполне
искренне. Впрочем, я уже не брался судить об искренности святого
отца. - Все так хорошо складывалось! Отчего же, принц, вы
оказались лишь копией, увы, лишь отражением своего брата?! Что ж,
теперь прощайте. Мне надо спешить, придется изрядно попотеть,
чтобы убедить Его Величество, что Париж стоит мессы. Прощайте,
сын мой. Да пребудет с вами мир! - Он сделал шаг, отделяющий его
от двери, и, смиренно поклонившись появившемуся на пороге
д'Орбиньяку, скромно потупив глаза, прошествовал мимо.
наконец пришел в себя от изумления.
Алансонский останется королем Речи Посполитой, Гиз какое-то время
будет королем Парижа, Екатерина уничтожит Кондэ, герцог Пармский
разгромит "моего братца", причем неоднократно, но в конце концов
умрет или принужден будет уйти из Франции. А еще несколько лет
спустя Париж действительно будет стоить Генриху Наваррскому
мессы. И уж совсем много позже месса будет стоить ему головы. Так
что обо всем этом можно сообщить разве что пану Михалу в порядке
отчета.
прогулка на замечательном паруснике по майским водам Атлантики.
Да в наше время за такой круиз народ готов целое состояние
отвалить, а ты накуксился, что середа на пятницу!
бог, дела у Мано и Конфьянс, невзирая на бушующие вокруг
политические баталии, пойдут хорошо и они будут счастливы.
них, я уже договорился, Мано обязательно назовет Шарлем.
прекрасное время, чтобы распрощаться с этим миром!
и подобает серьезному, уважаемому кораблю, чудом затесавшемуся
среди всякой мелкотравчатой прибрежной мелюзги, отошел от пирса,
всем видом говоря о той значительной роли, которую ему надлежало
сыграть в истории Франции. Впрочем, на самом деле роль эта была
весьма эфемерна, но об этом знали только мы с Лисом. В первую же
ночь, когда галеон с "герцогом де Бомоном" на борту должен был
выйти из устья Жиронды, и радостный экипаж, наконец
почувствовавший дыхание морского ветра, должен был знатно
отпраздновать начало похода, начальнику десанта и его адъютанту,
то есть мне и Лису, надлежало воспользоваться заранее
приготовленной шлюпкой и покинуть борт корабля.
резидента Речи Посполитой матросы вполне достаточно, как
выражался Лис, "вязали лыко", чтобы спустить на воду ялик,
закрепленный на ахтеркастле. Минут через пятнадцать после этого
мы уже едва различали в темноте кормовые огни галеона. Теперь
оставалось ждать, когда в предрассветной дымке покажутся кончики
мачт нанятого паном Михалом люгера, принадлежащего одному из
местных контрабандистов.
предвкушающего скорое возвращение в институтские стены, и
вглядываясь, не появятся ли вдалеке мачты быстроходного
кораблика, посланного нам на выручку. Не такая уж большая
премудрость - вычислить, сколько миль может пройти галеон,
вышедший в море с утренним бризом.
меня Лис, должно быть, борясь с собственным волнением, поскольку
я, вглядываясь в темный горизонт, лишь изредка отвечал на его
слова. - Вот рассветет - и нас враз найдут! На худой конец,
жратва есть, в анкерке двадцать пять литров воды, ежели вдруг шо,
до земли на веслах дойдем. А там уже доберемся, не боись! Не
впервой!!
люгера, но его все не было. Рассвет застал шлюпку все в той же
видной позиции. Как убеждал нас с берега Мишель Дюнуар, шансы
росли с каждой минутой. Однако...
ж говорил, не боись! Вон мачты, три штуки, все, по описи, как
договаривались! - Остроглазый Лис ткнул пальцем в какую-то ему
одному видимую точку.
разглядеть долгожданные мачты.
действительно увидел мачты, о которых говорил д'Орбиньяк, однако
радости мне это не прибавило. Впрочем, Сергею тоже.
фрегат или корвет. Отсюда не разобрать. Причем, судя по
корабельной архитектуре, тоже испанский.
встревоженный шевалье. - Шо брехать будем?
д'Орбиньяк. Дай бог, пронесет!
этого!
был все-таки на нашей стороне. Когда расстояние между нами
сократилось до кабельтова и над грот-мачтой взмыл британский
флаг, на резной доске, до этого небрежно прикрытой свисающими
шкотами, ясно прочиталось английское название: "Дерзновение".
борт фрегата. - Это французы, Что прикажете с ними делать?
дальнейшее...
капитанского мостика знакомый и нагловато-насмешливый голос,
ставший вдруг безмерно удивленным. - О-ла-ла! Сир, вас ли я
вижу?! Вот это встреча!
лейтенант Уолтер Рейли.
сбегая на палубу и обнимая нас. - Пожалуйте ко мне в каюту.
есть лучшего из вина и закусок, немедленно ко мне! Вот негаданный
праздник! Как же вас сюда занесло? Пойдемте-пойдемте!
изобиловало героическими подробностями, но, по сути, сводилось к
единственному вопросу: "А сам-то ты откуда здесь взялся?"
руками. - После возвращения в Англию королева призвала меня к
себе, чтобы услышать рассказ о коронации и делах французского
двора. Я ей приглянулся и даже целую неделю пробыл королевским
фаворитом. А потом вдруг с утра пораньше оказался заговорщиком,
подосланным Черной Вдовой, чтобы убить Ее Величество. Сами
знаете, сир, придворная жизнь куда опасней военной.
что от пленного офицера-испанца мне известно, когда адмирал