узнал мистер Симпсон. Дело решилось в тот вечер, когда все обитатели
Филдхеда были приглашены к обеду в Наннли.
заметил, что мисс Килдар в тот вечер была задумчива и грустна. Эти новые
черты в ее поведении польстили его слабой или, если угодно, поэтической
натуре; в голове его сам собой начал складываться новый сонет, но пока он
над ним размышлял, сестра сэра Филиппа упросила даму его сердца сесть за
фортепьяно и пропеть балладу его собственного сочинения. Шерли выбрала самую
простую и самую искреннюю, - несомненно, лучшую из всех его многочисленных
баллад.
момент, когда "professeur Louis" смотрел из окошка дубовой гостиной, Шерли
тоже взглянула в окно. Она увидела бурную лунную ночь, увидела, как
сражаются с ветром одинокие старые деревья в парке - развесистые, кряжистые
дубы и смело устремленные ввысь могучие буки. До ее слуха доносился
отдаленный шум леса, перед ее глазами мчались облака, луна то ярко сияла, то
скрывалась за ними, и все эти видения и звуки так на нее подействовали, что
она отошла от окна взволнованная и растроганная, чтобы не сказать
потрясенная и вдохновленная.
вечной, непоколебимой в беде, незыблемой в несчастье, неустрашимой в нищете.
Слова, сами по себе простые и нежные, были положены на красивый старинный
мотив. При чтении эта баллада показалась бы слабоватой, но в хорошем
исполнении она прозвучала прекрасно. Шерли спела ее хорошо. Она вдохнула в
чувствительные строки нежность, в страстные - силу; голос ее в тот вечер был
звучен, лицо - выразительно. Она всех поразила, а одного из присутствующих
очаровала.
Дамы стояли вокруг нее и молчали. Девицы Симпсон и девицы Наннли смотрели на
мисс Килдар, как трусливые курицы на ибиса, или белую цаплю, или еще
какую-нибудь диковинную птицу. С чего это она так пела? Они так никогда не
певали! Пристойно ли петь с таким чувством, с таким своеобразием? В
пансионах так не поют! Решительно все это слишком странно и необычно. А то,
что странно, должно быть дурно, то, что необычно, должно быть непристойно.
Шерли была осуждена.
камина ледяными глазами, и взгляд ее говорил:
жены моему сыну".
чему он так стремился, может от него ускользнуть, надо спешить!
Филиппа, сэр Монктон Наннли, превратил галерею в гостиную, но она так и
осталась сумрачной и необжитой. Глубокая ниша с окном, в которой помещался
диван, стол и затейливый секретер, образовала в ней как бы комнату в
комнате. Два человека вполне могли там укрыться, и никто бы их не услышал,
если бы они не стали разговаривать слишком долго или слишком громко.
приискал какое-то занятие, а что касается старших дам, то они сами увлеклись
беседой. К его удовольствию, Шерли поднялась, чтобы взглянуть на картины.
Сэр Филипп тотчас вспомнил об одной из своих прабабушек, темноволосой
красавице, похожей на южный цветок, и стал рассказывать о ней своей гостье.
Шерли зашла туда, чтобы разглядеть ее молитвенник и четки, лежавшие в
инкрустированном шкафчике, сэр Филипп последовал за ней и, пока девицы
Наннли визгливыми голосами выводили пребанальнейший дуэт, начисто лишенный
чувства и смысла, торопливо шепнул мисс Килдар несколько фраз.
его шепот, как по волшебству, превратил ее в статую. Но уже в следующее
мгновение она оправилась и что-то ответила ему. Они разошлись. Мисс Килдар
вернулась к камину и уселась на свое место; баронет посмотрел ей вслед,
потом тоже подошел и встал рядом со своими сестрами. Лишь мистер Симпсон,
вездесущий мистер Симпсон заметил эту сцену.
проницателен, как любопытен, и так же умен, как пронырлив, лицо сэра Филиппа
открыло бы ему, что он ошибается. Однако с его ограниченным, поверхностным и
легковесным характером он ничего не желал замечать и отправился домой
гордый, как петух.
узнав, он уже не мог удержаться от болтовни. На следующее утро он под
каким-то предлогом призвал воспитателя своего сына и весьма напыщенно, с
торжественной миной объявил ему, чтобы тот на всякий случай приготовился к
отъезду, ибо, возможно, в ближайшие дни они вернутся к себе на юг. Важные
дела, которые до сих пор удерживали его, то бишь мистера Симпсона, в
Йоркшире, подходят к счастливому концу; его усилия, стоившие ему стольких
трудов и волнений, наконец должны увенчаться успехом, и вскоре их семья
обзаведется новым - и чрезвычайно высоким - родством.
кудахтающим хихиканьем. Потом, вдруг вспомнив о своем достоинстве, умолк и
предложил воспитателю заняться делом.
голубица, но беспокойство снедало его, и когда он ходил, то поступью
напоминал скорее курицу, прыгающую по горячим углям. Он то и дело выглядывал
в окно, прислушиваясь, не раздастся ли стук колес. Жена Синей Бороды не была
и вполовину так любопытна, как мистер Симпсон. Он ждал, когда последует
формальное предложение, когда его призовут для совета, когда пошлют за
адвокатами и когда, наконец, приступят к обсуждению контракта и начнутся
прочие восхитительные светские хлопоты обставленные с должной пышностью.
Килдар: он знал почерк и узнал печать баронета по гербу. Он не видел, как
Шерли вскрыла письмо, потому что она сразу ушла с ним в свою комнату, и не
видел ответа, потому что она писала его у себя взаперти, и писала долго -
почти полдня! На его вопрос, дала ли она ответ, Шерли коротко сказала: "Да".
заговорить. Что-то в лице Шерли удерживало его от расспросов, что-то очень
опасное, страшное и непонятное для мистера Симпсона, как надпись на стене на
пиру Валтасара{487}. Несколько раз он порывался послать за своим пророком
Даниилом, то бишь за Луи Муром, и попросить у него истолкования сей надписи,
но его достоинство восставало против подобной фамильярности.
голову над значением той же загадочной надписи. Он походил в те дни на
студента, для которого грамматика - звук пустой, а словари - темный лес.
тоскливые часы ожидания. Вернулся он намного раньше, чем его ожидали, когда
вся его семья и мисс Килдар еще сидели в дубовой гостиной. Мистер Симпсон
обратился к племяннице и попросил ее пройти с ним в другую комнату для
сугубо частного разговора.
сообщение о приезде зубного врача, который вырвет наконец коренной зуб,
целый месяц причинявший вам адские муки. Положив шитье и наперсток на
скамеечку в нише окна, она последовала за своим дядюшкой.
против друга на расстоянии нескольких шагов.
замолк.
узором. Это сообщение не требовало никакого ответа, и она молчала.
обстоятельствах, которые меня поразили.
это за обстоятельства.
говорят, что баронет... что баронет тоже уехал со своей матерью и сестрами.
меня?
в кресле и переходя от коротких и до сих пор довольно ясных фраз к своему
обычному многословному, путаному и желчному стилю. - Я хочу, я желаю полного
объяснения. Вы от меня так не отделаетесь, нет! Я, я требую, чтобы вы меня
выслушали и... и чтобы все было по-моему. Вы должны ответить на мои вопросы.
Я хочу ответов ясных и полных. Я с собой шутить не позволю!
непостижимо! Я думал: все в порядке, - как же могло быть иначе? - и вдруг -
вся семья уехала!