не просил его вмешиваться. Могу подтвердить это когда и где угодно, хоть
устно, хоть письменно.
сменил гнев на милость. - Это бы окончательно положило конец всяческим
кривотолкам. Я уж не говорю о том, что избавило бы нас от непрошеных
благодетелей.
Сударевский. - Какое письмо?
обдумать текст, - просите вернуть вам все материалы открытия для
доработки.
Бились-бились, а тут, когда вмешались такие силы, взяли и затрубили отбой.
Не покажется ли это странным?
дело.
Фома Андреевич.
хочу получше уяснить себе, как должно выглядеть мое письмо.
Сударевскому ранее недоступное наслаждение. <Как жаль, - думал он, - что
этот боров так ничего и не поймет. Но что с него возьмешь? На то он и
Дубовец!>
Сударевский уловил непривычные бархатные нотки, - что хотите пересмотреть
свои выводы в свете, так сказать, новых данных. Верно? Вы же действительно
продолжаете работать?
пересмотру всю свою концепцию. Это вполне естественно для всякого честного
исследователя, уверяю вас. Ну как?
пикнет.
там посмотрим... Чем черт не шутит? Может, и вернемся тогда к вашему
открытию, на новом витке спирали. На ином... как бы это поточнее
сказать... качественном уровне.
почувствовал, что ему наскучила эта двусмысленная игра. Пора было кончать.
Впереди предстояли нелегкие испытания. Так стоило ли попусту расходовать
силы?
Ситуация меняется, и мы, я уверен, возвратимся к вашей работе. На иной
основе, разумеется... Все-таки у вашего метода есть будущее. Недаром
Берендер так раскричался. Что-что, а чутье у него не ослабло. Если он
говорит, что овчинка стоит выделки, то будьте уверены, работа
действительно имеет большое научное и практическое значение... Поверьте
мне, что я не стал бы с вами говорить так, если бы не был уверен в
конечной победе истины. Это только в фельетонах можно прочесть о всяческих
противниках научного прогресса, зажимщиках передового опыта и ретроградах.
Вы умный человек и понимаете, что в жизни все значительно сложнее. На
каком-то этапе приходится и отступать, из тактических соображений
отказываться даже от собственного детища. Но в исторической перспективе
истина всегда пробивает себе дорогу. Можете не сомневаться.
существующей в природе закономерности можете вы один... - Фома Андреевич
выдержал необходимую паузу и, убедившись, что собеседник правильно его
понял, продолжал: - Следует быть вдвойне осторожным. Пусть у товарищей,
которых Ковский так неразумно против себя восстановил, сформируется о вас
новое мнение. Как говорится, о мертвых либо хорошо, либо ничего... Одним
словом, я уверен, что скромный молодой исследователь, который нашел в себе
силы и мужество преодолеть давление авторитета и собственные, можно
сказать, заблуждения, встретит совершенно иной прием. Вы меня, надеюсь,
поняли?
высказался более определенно. - Извините.
что-нибудь, и через год-другой пишите себе новую заявку на новое открытие.
Формулу, разумеется, придется видоизменить. Теперь, надеюсь, ясно?
подумал Марк Модестович, - он же все равно ничего не поймет. Не допустит
до себя, просто-напросто отметет. Вот ведь в чем курьез! Он живет в
вымышленном мире, за частоколом интриг, и совершенно потерял чувство
реальности. Терять мне нечего, меня теперь не остановишь, и я мог бы
позволить себе пять минут откровенности. Это были бы прекрасные пять
минут, возможно, самые лучшие в жизни, если бы только удалось его пронять.
Но нет! Оставь надежду всяк сюда входящий. Все отскочит назад. Как горох
об стенку. Он неуязвим. Стоит ли тогда метать бисер? Да и не мне, если
быть честным перед самим собой, тратить силы на перевоспитание Дубовца.
Пусть другие займутся потом выжиганием по дереву. Этот Люсин прав, говоря,
что никогда не следует забывать об окружающих. Мы действительно живем не в
вакууме и нас окружают не бессловесные тени, а живые люди, наблюдательные,
любопытные, понимающие. Нет, милейший Фома, даже если я полностью пойду у
тебя на поводу, все равно ничего не получится. Нам просто не позволят
отколоть подобный номер. Такие вещи не проходят, и все тут. Не будь даже
всемогущего Берендера, кто-нибудь обязательно окажется на нашем пути.
Может быть, это будет незаметная лаборанточка или безымянный эксперт,
который однажды хоть краем уха слышал фамилию Ковского; даже твой
сегодняшний союзник и то завтра не упустит случая подставить тебе ножку>.
дальнего далека долетели до него слова директора.
прощаться. Хорошо, что он все-таки промолчал! Никогда не следует сжигать
за собой мосты. Кто знает, как обернется дело. По существу, он же еще
ничего не решил. Во всяком случае, это не окончательное решение. Там видно
будет...
пожелания?
что?.. Ван-Кревелину мой привет. Жаль, я подарочек ему не успел
приготовить, а следовало бы...
сувениры.
палеха, водки, матрешки всякие... Я в прошлый раз возил.
насчет убийства? Нашли кого?
в покое наш институт.
Викторович, судя по всему, умер своей смертью.
подтвердила. Аркадий Викторович скончался от инфаркта.
всякая?
действительно вертелись всякие темные личности. На похоронах я узнал, что
позавчера ограбили московскую квартиру Аркадия Викторовича. У Людмилы
Викторовны и без того достаточно горя. Бедная женщина! Куда только милиция
смотрит? Я ей посоветовал жалобу на следователя подать. Чего церемониться,
в самом деле! Вместо того чтобы травмировать людей, он бы лучше принял
меры для защиты их собственности.
шерлоки Холмсы!.. Помню я этого молокососа, что к нам приходил, как же!
Открыл он хоть что-нибудь? Поймал кого? А ведь сколько времени понапрасну
отнял! Нет, это вы хорошо ей присоветовали. Пускай его хорошенько
приструнят.
А вот в институт к себе я их больше не пущу. Нечего дурака-то валять...
Ну, Марк Модестович, в добрый, как говорится, час, ни пуха вам, ни пера.
Корнев Павел
Трубников Александр
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк
Круз Андрей
Глуховский Дмитрий