Чтение 109–й страницы книги ~Донские казаки в борьбе с большевиками~

противнику у хуторов Степанникова, Бузиновки и Лозного, далеко отбросили красных
на восток, взяв свыше 6 тыс. пленных и богатую военную добычу.
26-го декабря в горячем бою у сел. Дубовый Овраг, донская конница снова разбила
противника и затем повторными ударами у Чапурников, Червленой, Сарепты, станции
Воропаново и Гумрак, красные окончательно были смяты и с громадными потерями
спешно отошли в Царицын. В руки донцов снова попало несколько тысяч пленных и
большие трофеи. К 5 января донские полки стояли непосредственно у стен красного
Царицына, имея объектом действия его предместья и самый город.
К чести казаков восточного фронта, большевистская пропаганда успеха здесь не
имела. Зараза, привитая большевиками казакам на северо-западе Области, их не
коснулась. Непрерывные успехи донцов на этом фронте, неудержимый наступательный
их порыв, огромное количество пленных и трофеев и, наконец, полная растерянность
противника, -- давали основание Донскому командованию рассчитывать на скорое
овладение Царицыном. Взятие в то время Царицына, помимо больших материальных
выгод, имело бы огромное моральное значение и без сомнения отрезвляюще
подействовало не только на малодушных казаков Северного фронта, но и подняло бы
дух и всего Донского казачества. Сверх того, успешное окончание операции здесь
освобождало большое количество войск, каковые могли быть использованы для
восстановления Северного фронта и помощи на других направлениях. Эти соображения
побуждали Донское командование, несмотря на тяжелую обстановку и важные события
на севере, проявить большую выдержку и ни в коем случае выделением отсюда
частей, не ослабить войск Царицынского фронта. Кроме того, были еще и другие
соображения, заставляющие держаться именно такого плана действий. Дело в том,
что Добровольческое командование уже имело свободные войска и обещало
перебросить на помощь донцам несколько пластунских батальонов. Следовательно, у
нас было полное основание пола-
353

гать, что с Царицыном будет покончено в ближайшие дни. По заверению штаба
Добровольческой армии, пластуны уже приступили к погрузке на ст. Торговой, т. е.
в расстоянии суток езды по железной дороге до Царицына.
Наступление сильных морозов, при отсутствии у донцов достаточно теплой одежды,
получение противником подкреплений и проявленное им крайне упорное
сопротивление, а также необходимость перегруппировки частей, вынудили ген.
Мамантова, сделать перерыв в активных действиях и, главное, выждать прибытия
обещанных Добровольческой армией пластунских батальонов, с тем, чтобы общими
усилиями произвести штурм, сильно укрепленного Царицынского района. Этим
перерывом воспользовались красные. С 12-го января они сами повели бешенные
атаки, стремясь разжать полукольцо наших войск. Все атаки противника с
громадными для него потерями были нами отбиты и донцы ни шагу не уступили
красным.
Время шло, а пластуны к нам не прибывали. Бесконечно долгие мои разговоры по
аппарату с ген. Романовским по этому вопросу, не давали нужных результатов.
Сначала меня заверяли, что пластуны уже приступили к погрузке, но затем вскоре я
получил уведомление, что они еще не прибыли к месту посадки, что пластуны не
могут начать погрузку, ибо крайне утомлены длинным переходом. А через день или
два на мой новый запрос, мне заявили, что для пластунов не хватает подвижного
состава, хотя это я предусмотрел заранее и своевременно предложил подать на
станцию наши составы. Мне было ясно, что вопрос о переброске пластунов на
Донской фронт затягивается и откладывается на неопределенное время. Истинные
мотивы этой задержки всячески замалчивались, но каждый раз ставка
Добровольческой армии пыталась задержку объяснить какими-либо новыми причинами.
Между тем, официальное обещание прислать пластунские части, побудило
командующего восточным Донским фронтом ген. Мамантова ввести известный корректив
в свои оперативные соображения и сверх того, для поднятия духа войск, объявить
об этом в приказе.
12-го января я поехал в Екатеринодар для доклада Главнокомандующему обстановки
на Донском фронте. Предстояло разрешить несколько довольно важных вопросов.
Во-первых, надо было во что бы то ни стало, настоять на усилении дивизии ген.
Май-Маевского Добровольческой армии. Эта дивизия, выдвинутая на Мариупольское
направление, была крайне слабого состава, продвигалась на север весьма медленно
и, в общем, пока что, вся ее для нас польза выразилась в том, что мы могли снять
в этом районе всего лишь две наши сотни. Во-вторых, нужно было добиться присылки
на Царицынское направление уже давно обещанных батальонов, а попутно решить и
несколько других вопросов.
По прибытии в Екатеринодар, ген. Смагин 277) встретил меня на вокзале и
предупредил, что ген. Романовский меня ожидает, желая присутствовать при моем
докладе Главнокомандующему. В виду этого, я прямо с вокзала, поехал к нему.
Начальник штаба принял меня, внешне, весьма любезно. Я вкратце ознакомил его с
обстановкой у
277) Представитель Донского командования при Ставке.
364

нас и нашими нуждами. После этого, ген. Романовский по телефону предупредил ген.
Деникина о моем приезде, причем, кладя телефонную трубку, он улыбаясь и с
заметной иронией в голосе, промолвил:
"А у Главнокомандующего сейчас члены вашего Круга В. А. Харламов, П. М. Агеев
278) и кто-то еще, делают доклад о положении на Донском фронте". Должен
признаться, что если до этого времени я не придавал никакого значения и не
верил, доходившим до меня слухам о том. что будто бы Главнокомандующий свои
заключения о военном положении на Донском фронте и ходе боевых действий,
основывает не столько на официальных донесениях и докладах Донского
командования, -- сколько на рассказах и нашептывании безответственных лиц к тому
же полных профанов в военном деле, то теперь, конечно, в этом уже нельзя было
сомневаться. То что раньше я считал сплетней или клеветой, ронявших ген.
Деникина, как Главнокомандующего, теперь это оказывалось сущей правдой, которую
подтверждал сам начальник штаба Добровольческой армии и таким тоном, в котором
звучала ирония и нотка осуждения им подобного порядка. Когда мы прибыли к
Главнокомандующему, то там никого не застали. Доморощенные стратеги поспешили
удалится, чтобы не попасть передо мной в неловкое и даже смешное положение.
Кроме ген. Романовского при моем докладе присутствовал ген. Лукомский.
Главнокомандующий сидел, а мы все стояли. Касаясь каждого фронта в отдельности,
я последовательно рисовал донскую обстановку.
В ряду других вопросов был поднят и вопрос о перевозке одного или двух полков
Добровольческой армии с Кубани в район Дебальцево на усиление дивизии ген.
Май-Маевского, оперировавшей там и, как я говорил, ввиду своей малочисленности,
едва удерживавшей занятое ею положение. На Донском фронте наиболее слабое место
был -- север. Для подкрепления его и поднятия духа казаков, там уже выставлялись
заслоны из новых, стойких войск, примерно в расстоянии 250--300 верст от
Новочеркасска. Кроме того, одновременно с этим, сосредоточивалась ударная группа
из частей Молодой армии для нанесения противнику решительного поражения. На
востоке донцы были под Царицыном, от столицы Дона более 300 верст. На западной
границе, самой близкой к Новочеркасску (60--80 верст), все атаки противника
успешно отбивались нами уже в течение почти трех месяцев. И только в районе
Дебальцево, занятом частями Добровольческой армии, т. е. дивизией ген.
Май-Маевского, красные временами имели успех, почему туда и предназначалась
помощь. Казалось бы, такая обстановка и здравый рассудок подсказывали направить
эти подкрепления к угрожаемому пункту, кратчайшим направлением, т. е. через
Ростов, Таганрог. Но безответственные стратеги, только что бывшие у
Главнокомандующего, убедили его, вести эти полки кружным путем через
Новочеркасск. Они уверили Главнокомандующего, что в Новочеркасске паника и что
появление Добровольцев на вокзале, по их мнению, успокоит население. Несмотря на
лживость самого факта и наивность доводов "донские стратеги", однако, имели
успех. Только мои категорические доводы о вздорности и нелепости этих слухов, в
чем легко
278) В "Очерках Русской Смуты", том III, стр. 61, ген. Деникин этого депутата
уже именует "донским демагогом, социалистом, ныне большевиком".
365

можно было убедиться, а также заявление, что в случае действительного
возникновения паники в Новочеркасске, -- к чему сейчас нет никаких оснований,
--- у нас имеется значительный (около 5 тыс. человек), отлично
дисциплинированный гарнизон, преимущественно из частей Постоянной армии, каковой
для успокоения жителей достаточно будет провести по городу с музыкой, -- в конце
концов разубедили Главнокомандующего. В самом деле, направление эшелонов
добровольцев через станцию Новочеркасск, даже при наличии в городе паники,
прошло бы, конечно, незаметно, успокоения не внесло, а время было бы потеряно.
В дальнейшем, оттеняя в своем докладе весьма тяжелую обстановку на северном
Донском фронте, я указал на настоятельную необходимость немедленной присылки
туда подкреплений добровольцев или Кубанцев. Я сказал, что с помощью их нам
удастся быстро ликвидировать продвижение противника, а успех, кроме того, весьма
благотворно отразится на состоянии духа казаков этого фронта. Совместная боевая
работа, добавил я, сблизит казаков с добровольцами и донцы воочию убедятся, что
они не одиноки. Главнокомандующий перебил меня и резко сказал: "Вы просите
помощи, а сами 279) злейшие враги Добровольческой армии" 280). Наступила длинная
неловкая пауза. Быть может, ген. Деникин и сам понял неуместность своей фразы,
но упорствуя, не счел нужным, как-нибудь сгладить тягостное впечатление. Обойдя
молчанием незаслуженный упрек, я скомкал конец доклада, и поспешил уехать в
Новочеркасск. В душе у меня невольно наростало сознание бесполезности, при таком
отношении к нам Главнокомандующего, надеяться на какие-либо положительные
результаты моего доклада. Несомненно было, что личные счеты и побуждения того же
порядка у ген. Деникине доминировали над интересами общего дела. Стали яснее
обрисовываться невидимые ранее причины и таинственные силы, оттягивавшие
перевозку пластунских батальонов, тормозившие вывоз со ст. Караванная