те, чтобы его приняли. Он знает кому, но фамилии не говорит. Братушкин".
что они - агенты ЦРУ. А он их не слышал никогда! Тюлень, он же Самойлов
Гена".
ли" японский видеомагнитофон. Я сам видел. Крылов".
выпивши. Подъехала машина и забрала их обоих. Он стал говорить, что он
не пьяный, чтобы отпустили. Тогда они стали его бить в отделении. Тю-
лень".
Нужно дать на лапу в военкомате. А кто не может дать на лапу -тому как?!
Братушкин".
ли все заборы, а в столовую навезли сосисок и копченой колбасы. Потом
они их возили в сауну и там пили водку. Одного в ,,Стрелу" тащили на ру-
ках. Олег Карапетян".
Иванович! И потом - мне не надо духовных пастырей. Довольно я на них
насмотрелся.
постольку, поскольку служит руководством к действию. Вы Лаврова читали?
- вдруг спросил он.
удалился и вернулся с книгой в руках.
"лавристов", куда входил мой дед. Ну, и дозанимался... Получил десять
лет. Почитайте "Исторические письма". Весьма актуальное чтение! - он
протянул мне книгу. - Почитайте о действии личностей. Или о цене прог-
ресса...
человек не занимает университетской кафедры, а водит трамвай тридцать
седьмого маршрута из Новой Деревни на Васильевский остров, объявляет ос-
тановки и ругается в депо со слесарями по поводу неисправностей вагона.
Лаврович говорит, что человечество платит огромную цену в виде жизненных
тягот и лишений за то, чтобы отдельные редкие его представители могли
стать цивилизованными людьми, то есть овладеть наукой и культурой. За
что же такая цена заплачена? Только ли за то, чтобы избранные могли нас-
лаждаться духовными богатствами? Нет, дорогой мой, на этих людях лежит
ответственность за прогресс общества. И на вас, в частности, тоже лежит
эта ответственность...
жа руки, чтобы он осуществился сам собой, без всяких усилий с ее сторо-
ны, то она есть худший враг прогресса, самое гадкое препятствие на пути
к нему. Всем жалобщикам о разврате времени, о ничтожности людей, о зас-
тое и ретроградном движении следует поставить вопрос: а вы сами, зрячие
среди слепых, здоровые среди больных, что вы сделали, чтобы содейство-
вать прогрессу?" Что скажете на это?
вич...
смотрят в вашем парке? - спросил я.
хотелось, казалось пустой забавой. Я расстелил простыню и улегся на
раскладушку с "Историческими письмами".
визгливыми женскими голосами, к которым невпопад примешивались пьяные
мужские. Звякали бутылки. Донеслась ругань.
накапливается раздражение - на этот дом, на голоса за стенкой, на жест-
кую раскладушку, на Петра Лавровича, наконец, который занудно толковал о
"критически мыслящих и энергически желающих" личностях. Где они, эти
личности? Где прогресс? Бессильное чувство, похожее на то, что я испытал
когда-то весною перед разверстой ямой, на месте которой еще утром стоял
мой дом, завладело мною под аккомпанемент пьяного хора. Вспоминались
слова Николая Ивановича об интеллигентах, отдавших себя революции... А
мы устранились, видите ли... Но позвольте, Николай Иванович, сто лет на-
зад интеллигенты, дворяне, разночинцы видели вокруг себя действительно
обездоленную и забитую народную массу. А что видим мы? За кого и за что
можно бороться нам, если обездоленными остались мы сами - в духовном
смысле?
лась тенями и щербинами, приближалась к стеклу, наваливалась на меня,
грозя раздавить, а рядом на столике нежным хрупким сиянием светился спи-
чечный Дворец Коммунизма.
Рыскаль зашел к Завадовским. Повод был мелкий - напомнить Кларе Семенов-
не о заседании и попросить ее вести протокол. Причина же коренилась
глубже. Рыскаль хотел своими глазами поглядеть, что происходит в кварти-
ре Завадовских по вечерам, ибо поток заявлений от соседей не иссякал.
Соседи дружно утверждали, что Завадовский продолжает свои противозакон-
ные опыты с телекинезом, результатом чего являются шумы, колебания стен
и потолков, а также поломка мебели в квартирах соседей. Подходя к квар-
тире 1 34, Рыскаль ощутил под ногами вибрацию, будто где-то рядом рабо-
тал мощный трансформатор. Майор глянул под ноги и увидел, что резиновый
коврик перед дверями Завадовских парит в воздухе сантиметрах в десяти от
пола, подобно маленькому ковру-самолету. Майору это не понравилось. Он
наступил на коврик ногой, и тот со шлепком упал на каменный пол. Игорь
Сергеевич нажал кнопку звонка.
инстинктивно попыталась прикрыть дверь, но тут же взяла себя в руки и
растянула рот в улыбке.
оттуда исходил явственный низкий гул. Пальто и плащи, висевшие на вешал-
ке в прихожей, топорщились, будто были заряжены электричеством.
йор, косясь на задранные полы плащей.
йор и шагнул к двери, ведущей в спальню.
тупила.
-жалобно прошептала она.
ладони на колени, сидели трое - Валентин Борисович Завадовский, баснопи-
сец Бурлыко и Инесса Ауриня. Они сидели лицом друг к другу, причем их
фигуры обозначали вершины равностороннего треугольника. Мужчины были
раздеты до пояса, на Инессе была легкая свободная накидка, волосы сво-
бодно падали на плечи. Все трое сидели с прикрытыми глазами, совершенно
неподвижно.
пуфиком, шкаф-стенка с телевизором, два кресла, журнальный столик и ог-
ромная двуспальная кровать - висели под потолком, упираясь в него и
слегка вибрируя. Майор поневоле отшатнулся. Слишком нелеп был вид этой
комнаты с тремя неподвижными фигурами на пустом полу и колыхающимися над
ними предметами спального гарнитура.
Рыскаля, открыв глаза. И сразу же угол двуспальной кровати угрожающе
накренился, и она стала медленно, но неотвратимо сползать вниз, словно
катилась по наклонной горке.
кровати.
экспериментаторам, поэтому вещи приземлились вразнобой, с перекосами и
грохотом. На журнальный столик не хватило внимания, и он буквально упал
на пол, сломав тонкую ножку.