Чтение 109–й страницы книги ~Вихри Валгаллы~

- Алло, Дим, - включил настроенную на волну Воронцова рацию Шульгин.
- У меня полный порядок, только я не умею управлять этой штукой и не знаю,
чего дальше делать. Какие будут указания?

В динамике послышался нервный смешок Воронцова.

- У тебя под руками кто из судового комсостава есть?

- Да здесь их уйма. Стоят, подняв руки. Адмирала я только что под
домашний арест отправил. А вон. похоже, командир линкора. Коммодор по
званию.

~ Скажи, пусть сыграет отбой боевой тревоги. Артиллеристам "дробью",
стволы вернуть в диаметральную, заряженные пушки не разряжать, просто
открыть затворы. Курс прежний, скорость снизить до десяти узлов. Я сейчас
подойду...

Когда к Шульгину подвели Гуденеффа, Сашка сидел на леерном ограждении
мостика, оплетя ногами металлическую стойку и с наслаждением курил,
осматривая сияющее море и расстилающуюся внизу палубу линкора. "Удалось
ведь, а, черт возьми, удалось! - думал он. - Звездный час у вас, Александр
Иванович, и никуда не денешься!"

Коммодор внешне выглядел совершенно спокойным. А что уж он при этом
чувствовал...

- Угощайтесь, сэр. ~ протянул ему портсигар Сашка. И поделился
радостью: - I made it как говорится.

- Не смею отрицать. Хотя, гореть мне в аду, не представляю, как это
возможно. - Гуденефф взял сигарету.

- Обычный абордаж. Только с другой стороны. Сверху... ~- Шульгин
показал пальцем, откуда именно.

-~ На чем это вы прилетели? Никогда таких чертовых мельниц не видел.

- Вы сейчас скомандуйте вот что... - Шульгин повторил полученную от
Воронцова инструкцию, - а потом я с удовольствием удовлетворю ваше
любопытство. Время у нас будет.

"Валгалла" подошла к "Эмперор оф Индиа" раньше, чем остальные четыре
линкора эскадры успели кое-как исправить полученные от воздушного налета
повреждения, убрать с палуб тела убитых и немного наладить систему
управления огнем. Из-за принявшего через пробоину в корме несколько тысяч
тонн воды "Бенбоу" отряд не мог держать ход выше четырнадцати узлов. А
эскадра Колчака, применяя прежнюю тактику, отгоняла их редкими залпами, но
теперь на близких недолетах, в сторону крымского берега.

Воронцов подвел пароход к борту застопорившего ход линкора и высадил на
него в полном соответствии с правилами призовую партию в составе двух рот
Корниловской дивизии. Десантники были вооружены автоматами "АКСУ", более
подходящими для действий на корабле, чем длинные винтовки. Офицеры
рассыпались по палубе и отсекам, взяли под охрану крюйт-камеры, кубрики с
ружейными пирамидами, артиллерийские казематы и орудийные башни. Редкие и
разрозненные попытки сопротивления подавлялись решительно, но в общем
беззлобно. Слишком велика была радость победы, неслыханной с времен Гангута,
походов Ушакова и Сенявина. Да и британские моряки не испытывали слишком
большого желания драться с хорошо вооруженным и настроенным весьма серьезно
противником. Об отчаянности белогвардейских офицеров были наслышаны все.
особенно те из моряков, которым довелось ходить в Крым и Одессу годом
раньше. Кое-кто помнил и лихую атаку русским крейсером "Аскольд"
галлиполийских фортов в шестнадцатом году. А вид трупов своих товарищей,
которых санитары начали выносить с боевых постов, уклады" вать длинными
рядами на шканцах и накрывать брезентом, вызывал у оставшихся в живых скорее
чувство благодарности своей более счастливой судьбе, чем жажду
самопожертвования.

Самой ходовой фразой у рядовых матросов была: "У короля много", которой
на флоте его величества принято провожать тонущий корабль. Девиз "Погибаю,
но не сдаюсь" популярностью здесь не пользовался, да за двести лет
непрерывных побед британского флота он как-то и не успел войти в обиход.

Шульгин представил Воронцову коммодора Гуденеффа. Дмитрий поднес ладонь
к козырьку фуражки, представился.

- Вы неплохо сражались, - произнес он. традиционную вежливую фразу,
- однако Бог не счел возможным даровать вам победу.

Командир линкора скептически усмехнулся и тоже отдал честь, не
по-нашему выворачивая ладонь.

- Только за каким чертом вы полезли в Севастополь? - продолжил
Воронцов. - Один ваш писатель говорил: "Не все, что можно делать
безнаказанно, следует делать". Вообразили, что русского флота больше не
существует и вам можно вести себя здесь, как в Занзибаре или Шанхае?

- Я не адмирал пока еще, сэр, и теперь уже вряд ли им стану. Мое дело
- выполнять приказы. Но в частном порядке скажу: мне это дело не нравилось
с самого начала. Мы ведь были союзниками в великой воине. Увы, интуиция меня
не подвела.

- Хорошо быть умным раньше, как моя жена потом. - Шульгин постарался
как можно адекватнее перевести эту поговорку на английский.

- Только я все равно не понимаю, как вам это удалось. Даже при том,
что стреляли вы лучше и на ваших самолетах очень мощные бомбы. Тут какое-то
совершенно другое качество...

- Не все же нам Цусима, иногда можно и мыс Сарыч. - Воронцов показал
рукой в сторону невидимого крымского берега. - Теперь это название
наверняка войдет в историю...

- Как символ позора английского флота?

- Скорее всего как символ самонадеянной глупости его командиров, -
жестко ответил Воронцов. - Только сейчас у вас еще есть выбор. От имени
своего адмирала передайте по эскадре приказ идти в Севастополь и там
разоружиться. По радио, "ратьером". сигнальными флагами "- как угодно.

Лицо коммодора напряглось, словно нервно сжатый кулак.

Шульгину его стало жалко. Сашка был довольно чувствительным человеком и
чужое унижение переживал почти как свое. А Воронцову - нет. Здесь
сказывалась разница их профессий и жизненного опыта.

- Такого приказа я отдать не могу. Лучше умереть. Погибших в бою рано
или поздно история извиняет, а так... Ваш адмирал Небогатов не оправдается
никогда.

- Дался вам Небогатов. Во-первых, он уже, наверное, умер. Во-вторых,
выхода у него действительно в тот момент не было. В-третьих, вину за Цусиму
лично я возлагаю на вас, на Англию. Вы выпустили из бутылки японского джинна
и еще пострадаете от него больше нашего. Командуйте...

- Нет!

- Воля ваша. Честь вы, возможно, и сохраните. Только для кого? Вы
готовы подписать официальный отказ от предложения интернироваться, будучи
напавшей стороной?

- Согласен. Безусловно, согласен. - Коммодор отчего-то увидел в этом
предложении выгодный для себя шанс.

- O'кей, - кивнул Шульгин, протягивая Гуденеффу офицерскую полевую
книжку, в которой он уже успел набросать по-английски текст.

- А почему бы вам самому не передать этот приказ? Якобы от имени
командующего? - спросил вдруг коммодор с таким видом, будто нашел идеальное
для всех решение.

Шульгин издевательски рассмеялся, а Воронцов ответил серьезно:

- Именно поэтому, дорогой капитан. Мы здесь с полковником люди чести.
Не желаем, чтобы вы потом обвинили нас в фальсификации. Вам же еще мемуары
писать, там вы и оттянетесь насчет коварных и подлых славян... Нет уж,
каждый пусть сам утирает свои сопли...

- Так что, согласны подтвердить свой героизм? - спросил Шульгин,
снова поднимая блокнот. Коммодор нервно расписался.

- Ты этого хотел, Жорж Данден, - усмехнулся Сашка. - Теперь
смотрите... Письма семьям покойников, которые пока еще живы, я заставлю
писать лично вас!

Эскадра Колчака к этому моменту окончательно вышла за пределы
досягаемости английских орудий. Наперехват линкоров снова пошел
"Беспокойный", неся на мачте трехфлажный сигнал и дублируя его "ратьером".

Ответом на предложение спустить флаг был беспорядочный огонь бортовых
казематов ставшего головным "Центуриона".

- Еще раз жаль. У вас на эскадре очень безрассудные ребята...

Воронцов посмотрел на часы, снова козырнул и по старой флотской
привычке заскользил вниз по поручням трапов, почти не касаясь ногами
ступенек. Перемахнул с палубы линкора на борт "Валгаллы", и пароход,
взбурлив воду винтами, быстро стал удаляться.

- Наблюдайте, коммодор, наблюдайте, - повторил Шульгин. С севера,
стремительно увеличиваясь в размерах, шли "Чайки". - Мы договорились, что
сдаваться никто не желает...

Сашка, изображая стоическую невозмутимость, снова сунул в рот сигару.

- Да, капитан, я забыл вам предложить. - Он достал из заднего кармана
плоскую титановую фляжку. - Глоток коньяку сейчас не помешает.

Истребитель Губанова вычертил петлю точно над фок-мачтой "Центуриона",
ушел, словно резвясь, далеко в море, там развернулся и помчался назад на
бреющем полете. В паре километров от линкора его самолет свечкой взвился
вверх, но перед этим выпустил из-под фюзеляжа полупрозрачный дымный жгут.

Противокорабельная ракета "Экзосет", точно такая, какой аргентинский
лейтенант сжег 6 мая 1982 года английский эсминец "Шеффилд" в бою у
Фолклендских островов, вонзилась в высокий борт линкора сразу за второй
башней. Страшный взрыв трехсоткилограммового кумулятивного заряда не только
пробил главный броневой пояс, но и сорвал десятидюймовые стальные плиты с
креплений вместе с тиковой прокладкой и вспорол тонкие листы основной
обшивки. В образовавшуюся брешь хлынула вода, разливаясь по угольным ямам,
коффердамам н продольным коридорам корпуса.

Вслед за первой "Чайкой" на боевой курс уже заходил следующий
истребитель.

Свою ракету он выпустил в "Бенбоу". Эти штуки класса "воздух -
корабль" предназначены для стрельбы с расстояния до сорока километров, а