на совет.
из крюйт-камеры и бомбовых погребов. Заложен динамит и под котлами.
корабле оставить одни пробковые матрацы, а все прочее - за борт.
из разных отделений корабля. Они докладывали командиру о выполнении его
приказа. Миклуха задержал пришедших и приказал всех остальных офицеров
позвать на военный совет. Собравшиеся смотрели на командира с молчаливым
удивлением - так он был спокоен и тверд. Подчинённым импонировали его
стойкость и непоколебимость в эти ответственные минуты. С уверенностью он
отдавал распоряжения, входя во все мелочи обороны броненосца.
высказать свое мнение. Начиная с самого младшего чина, все офицеры твердо
говорили об одном - драться, пока хватит сил и снарядов. Миклуха, убеждаясь
в готовности каждого умереть на посту, светлел в лице. Его нахмуренные
толстые брови поднимались рыжими полукругами, морщины разглаживались. Он был
доволен. Все высказывания были проникнуты преданностью родине и долгу. Его
беседы о героическом прошлом русских моряков, его система воспитания на
боевых традициях адмирала Ушакова не пропали даром. Люди были готовы на
подвиг.
андреевскому боевому флагу, воскликнул:
по-ушаковски. По местам, господа!
продолжали за ним гнаться. Теперь они оказались на правой его раковине.
параллельный курс и приблизились к правому траверзу "Ушакова". Уже можно
было различить, что первым шел "Ивате" под флагом контр-адмирала и сзади
"Якумо".
узлов и общим водоизмещением в 19700 тонн. Их восемь восьмидюймовых орудий и
двадцать восемь шестидюймовых могли стрелять на семьдесят пять кабельтовых.
"Ушаков" имел только 4126 тонн водоизмещения и десять узлов хода. Он мог
противопоставить неприятелю четыре десятидюймовых и четыре 120-миллиметровых
орудия. Первые предельно стреляли только на шестьдесят три, вторые - на
пятьдесят кабельтовых. Противник был сильнее почти в пять раз. В официальных
документах "Ушаков" числился под рубрикой "броненосец береговой обороны", но
матросы корабли такого типа в шутку называли
охраняемые".
Максимов доложил командиру:
Японцы не допускали мысли, что такой маленький русский броненосец будет с
ними сражаться. Но они ошибались. Люди корабля жили боевыми традициями
знаменитого флотоводца Ушакова.
последователем. Отвечая на доклад Максимова, он промолвил:
адмиральскому кораблю. Взметнувшиеся водяные столбы показали, что получились
большие недолеты. Противник ответил ураганным огнем. Но японцы никак не
могли пристреляться: в течение десяти минут ни одного снаряда в "Ушакова" не
попало. Миклуха скомандовал идти прямо на неприятеля. В это время на
"Ушакове" испортился механизм гидравлической горизонтальной наводки
носовой башне. Она успела сделать только четыре выстрела.
была очень трудная работа, но все же башня изредка продолжала стрелять.
орудие, взорвались три беседки с патронами, правая
разрушена. Началась борьба с пожаром.
противника.
флагманского корабля неприятеля, который на несколько минут был объят
пламенем.
снаряд пробил борт у ватерлинии под носовой башней. Было еще несколько
мелких пробоин в борту. Вдруг в боевой рубке все покачнулось и весь корабль
затрясся от взрыва огромной силы. Снаряд попал в борт под кают-компанией,
разворотив в нем большое отверстие. "Ушаков" начал заметно крениться на
правый борт.
в каком оказался "Ушаков". Все люди на нем находились на своих местах, все
выполняли свой долг, готовые умереть на боевом посту. Но никакая отвага не
могла уже спасти броненосец. Бой для него свелся к тому, что быстроходные
неприятельские крейсеры, держась вне
расстреливали его совершенно безнаказанно. А "Ушаков" не мог ни уйти от них,
ни приблизиться к ним. Он уподобился, человеку, привязанному к столбу на
расстрел. Для одинокого и подбитого корабля
пространство, а веревками - тихий ход. Но как гордый человек, умирая за свои
идеи, не просит пощады у тех, кто приговорил его к смерти, так и "Ушаков",
обреченный на гибель, был непреклонен перед своим врагом.
впереди согнув в локтях руки, он принял такую боевую
приготовился сам броситься на врага. Подергав большие рыжие усы, он
прохрипел в сторону своих помощников, как бы отвечая на их невысказанные
мысли:
противник вместе с нами пошел бы на дно...
покидали боевых постов. Многие уже были убиты. Судовые врачи не успевали
оказывать помощь раненым. Помимо больших пробоин в корпусе, были повреждения
по всему правому борту. Не успели окончательно справиться с пожаром в
передней части судна, как запылала кают-компания. В жилой палубе загорелись
рундуки с матросскими вещами и бортовая обшивка. Всюду клубился дым, и
казалось, что огнем охвачен весь корабль. Но ничто не могло сломить мужества
моряков. Они исполняли свои обязанности с таким упорством, точно среди них
присутствовал сам великий флотоводец, имя которого носил броненосец. Наконец
носовая башня совсем замолчала. Кормовая продолжала стрелять, но крен судна
на правый борт значительно уменьшил угол возвышения ее орудий. Пальба из
единственной 120-миллиметровой пушки правого борта стала бессмысленной -
снаряды ее падали на полпути. Боевая способность корабля была исчерпана.
разбитого броненосца угасает с каждой минутой. Миклуха куцей рукой потер
лоб, потом сделал ею резкий жест, словно что-то решительно отбросил.
одно мгновенье. Словно желая убедиться в стойкости присутствующих в рубке
людей, он внимательно посмотрел на них сквозь очки голубыми глазами и
сдержанно, как будто решался пустяковый вопрос, сказал:
корабль!
Спустя минуту-другую орудия замолчали и судно остановилось, все больше и
больше кренясь на правый борт и беспомощно покачиваясь на морской зыби.
Через пробоины и открытые кингстоны с ревом врывалось во внутренние
помещения море. Трюмные машинисты начали заполнять водою бомбовые погреба.
спасти корабль.
разбиты. Поэтому люди с поспешностью хватали матрацы, набитые накрошенной
пробкой, спасательные пояса и круги. Одни сразу бросались за борт, другие
медлили, словно не решаясь на последний шаг. У дальномеров на штурманской
рубке стояли на боевом посту мичманы Сипягин
сигнальщиками. Совершенно не защищенные, они каким-то чудом уцелели от
неприятельских снарядов. Старший артиллерист Дмитриев, увидев их, крикнул:
у основания боевой рубки. Сигнальщик Демьян Плаксин, спускавшийся последним,
кровавой массой свалился на мостик.
ноке его грот-реи, приводя в ярость врага своею непокорностью, все еще
развевался боевой андреевский флаг. Под ним, как и накануне, с самого утра
стоял часовым квартирмейстер. Василий Прокопович. Боцман Митрюков кричал
ему: