Чтение 109–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

- Государь, ежели я нарушил свой долг, то лишь из-за моей
безграничной преданности вам.

- Разумеется, сударь, - сказал Генрих, - и будьте уверены, что я ее
ценю.

- А теперь, - продолжал граф с некоторым колебанием в голосе, - ежели
вашему величеству угодно, чтобы я возвратился в Венсен, теперь, когда я
успокоился...

- Нет, нет, оставайтесь, наш главный ловчий; эта охота - всего лишь
прихоть, она пришла нам в голову и исчезла так же, как появилась.
Оставайтесь и не уходите далеко, я нуждаюсь в том, чтобы меня окружали
верные мне люди, а вы сами причислили себя к тем, на чью преданность я
могу рассчитывать. Монсоро поклонился.

- Где ваше величество прикажет мне стать?

- Не отдашь ли ты его мне на полчасика? - шепнул Шико на ухо королю.

- Зачем?

- Чтобы помучить немножко. Ну что тебе стоит? Ты передо мною в долгу:
заставил присутствовать на такой скучной церемонии, какой обещает быть
эта.

- Ладно, бери его.

- Я имел честь спросить у вашего величества, где ему будет угодно,
чтобы я стал? - повторил свой вопрос граф.

- Мне показалось, что я вам ответил: "Где пожелаете". За моим
креслом, например. Там я обычно помещаю своих друзей.

- Пожалуйте сюда, наш главный ловчий, - сказал Шико, освобождая для
господина де Монсоро часть территории, которую до этого он занимал один,
- и принюхайтесь немного к этим молодцам. Вот эту дичь можно поднять и
без охотничьих собак. Клянусь святым чревом, господин граф, какой букет!
Это проходят сапожники, вернее, прошли. А вот идут кожевенники, помереть
мне на месте! Ах, наш главный ловчий, коли вы потеряете след этих,
объявляю вам, что отберу у вас патент на должность.

Господин де Монсоро делал вид, что слушает, или, скорее, слушал, не
слыша.

Он был поглощен какой-то мыслью и оглядывался вокруг с беспокойством,
которое не ускользнуло от короля, тем более что Шико не преминул
обратить на него внимание Генриха.

- Послушай-ка, - шепнул гасконец, - ты знаешь, на кого охотится в эту
минуту твой главный ловчий?

- Нет, а на кого?

- На твоего брата Анжуйского.

- Во всяком случае, дичи своей он не видит, - сказал, смеясь, Генрих.

- Нет, идет наугад. Ты стоишь на том, чтобы он не знал, где она
находится?

- Откровенно говоря, я не возражал бы, чтобы он пошел по ложному
следу.

- Погоди, погоди, - сказал Шико, - сейчас я наведу его на след.
Говорят, что от волка пахнет лисицей, на этом он и запутается. Только
спроси у него, где графиня.

- Зачем?

- Спроси, спроси, увидишь.

- Господин граф, - сказал Генрих, - куда вы девали госпожу де
Монсоро? Я не вижу ее среди дам.

Граф подскочил так, словно его змея ужалила в ногу. Шико почесал
кончик носа и подмигнул королю.

- Государь, - ответил главный ловчий. - Графиня чувствовала себя
нездоровой, воздух Парижа ей вреден. Этой ночью, испросив и получив
разрешение королевы, она уехала вместе со своим отцом, бароном де
Меридор.

- А в какую часть Франции она направилась? - спросил король,
обрадовавшись возможности отвернуться, пока проходят кожевенники.

- В Анжу, на свою родину, ваше величество.

- Дело в том, - заметил важно Шико, - что воздух Парижа
неблагоприятен для беременных женщин. Gravidis uxoribus Lutetia
inclemens <Лютиция жестока к беременным женам (лат.).>. Я советую тебе,
Генрих, последовать примеру графа и тоже отослать куда-нибудь королеву,
когда она понесет.

Монсоро побледнел и в ярости уставился на Шико, который,
облокотившись на спинку королевского кресла и подперев ладонью
подбородок, казалось, весь был поглощен разглядыванием позументщиков,
следовавших непосредственно за кожевенниками.

- Кто это вам сказал, господин наглец, что графиня тяжела? - прошипел
Монсоро.

- А разве пет? - сказал Шико. - Я полагаю, что предположить обратное
было бы еще большей наглостью с моей стороны.

- Она не тяжела, сударь.

- Вот те раз, - сказал Шико, - ты слышал, Генрих? Твой главный
ловчий, кажется, совершил ту же ошибку, что и ты: он забыл соединить
рубашки шартрской богоматери.

Монсоро сжал кулаки и подавил свою ярость, но прежде метнул Шико
взгляд, полный ненависти и угрозы; Шико в ответ надвинул шляпу на глаза
и стал играть ее длинным и тонким пером, превращая его в извивающуюся
змею.

Граф понял, что момент для сведения счетов неподходящий, и тряхнул
головой, словно пытаясь сбросить со своего чела омрачившую его тучу.

Шико, в свою очередь, повеселел и сменил грозный вид матадора на
приятнейшую улыбку.

- Бедная графиня, - сказал он, - она погибнет от скуки в пути.

- Я сказал королю, - ответил Монсоро, - что она путешествует со своим
отцом.

- Пусть так, я не возражаю; отец - это весьма респектабельно, но не
очень-то весело, и если бы возле нее был только достойный барон, чтобы
развлекать ее в путешествии.., но, к счастью...

- Что? - с живостью спросил граф.

- Что "что"? - ответил Шико.

- Что "к счастью"?

- О, господин граф, у вас получился эллипс! Граф пожал плечами.

- Ах! Прошу прощения, наш главный ловчий. Вопросительная фраза,
которой вы только что воспользовались, называется эллипсом. Спросите у
Генриха, он - филолог.

- Это верно, - сказал Генрих, - но что означает твое наречие?

- Какое наречие?

- "К счастью".

- "К счастью" означает "к счастью". К счастью, сказал я, выражая
таким образом восхищение благостью всевышнего, к счастью, в этот час в
пути находится кое-кто из наших друзей, и притом из самых веселых; и
если они встретят графиню, они ее, вне всякого сомнения, развлекут. А
так как друзья наши, - добавил небрежно Шико, - едут по той же самой
дороге, очень вероятно, что они встретятся. О! Я вижу их отсюда. А ты
видишь, Генрих? Ты ведь человек с воображением. Видишь ты, как они
гарцуют на своих конях по прекрасной лесной дороге и рассказывают
графине сотни пикантных историй, от которых эта милая дама просто
млеет?

Второй кинжал, еще острее первого, вонзился в грудь главного ловчего.

Но у Монсоро не было никакой возможности дать волю своим чувствам;
король находился рядом и, во всяком случае в эту минуту, был союзником
Шико. Поэтому граф, с любезностью, сохранившей, однако, следы тех
усилий, которые ему пришлось сделать, чтобы подавить свой гнев, спросил,
лаская Шико взглядом и голосом:

- Вот как! Кто-то из ваших друзей отправился в Анжу?

- Вы могли бы, пожалуй, сказать: "Кто-то из наших друзей", господин
граф, потому что это даже больше ваши друзья, чем мои.

- Вы меня удивляете, господин Шико, - ответил граф, - у меня нет
никаких друзей, которые бы...

- Ладно, скрытничайте.

- Клянусь вам.

- У вас их предостаточно, и, более того, эти друзья настолько вам
дороги, что вы только что, - по привычке, потому что прекрасно знаете,
что они сейчас находятся на пути в Анжу, - только что по привычке искали
их, как я заметил, в этой толпе, и, разумеется, безрезультатно.

- Я? - воскликнул граф. - Вы заметили?..

- Да, вы - самый бледный из всех главных ловчих, бывших, существующих
и будущих, начиная с Немврода в кончая вашим предшественником господином
д'Отфором.

- Господин Шико!

- Самый бледный, повторяю. Veritaa veritatum <Это истина из истин
(лат.).>. Это варваризм, поскольку истина всегда одна, ибо если бы их
было две, одна из них по меньшей мере была бы не истинной, впрочем, вы
ведь не филолог, дорогой господин Исав.

- Да, сударь, я не филолог, вот почему я и попросил бы вас
возвратиться без всяких отступлений к тем друзьям, о которых вы
упомянули, и соблаговолить, ежели это позволит присущий вам избыток
воображения, соблаговолить назвать этих друзей их подлинными именами.

- Э! Вы все время твердите одно и то же. Ищите, господин главный
ловчий, клянусь смертью Христовой, ищите! Выслеживать дичь - ваше
ремесло, свидетель тому несчастный олень, которого вы потревожили
сегодня утром, он, должно быть, вовсе не ждал этого с вашей стороны.
Коли вас самого поднять чуть свет, разве вам это доставит удовольствие?

Глаза Монсоро испуганно обежали окружавших короля людей.

- Как! - вскричал он, бросив взгляд на пустое кресло рядом с королем.

- Ну, ну! - поощрил его Шико.

- Господин герцог Анжуйский? - воскликнул главный ловчий.