Новоселова, что спустя всего три года он сможет спокойно гулять по
Стокгольму под ручку с красивейшей женщиной, игравшей когда-то значительную
роль в жизни Бандитского Питера - Обнорский не то, чтобы просто не поверил
в такое пророчество, он бы искренне испугался за "пророка": не бредит ли в
белой горячке...
его поддержала:
иногда здесь становится... Ведь если наш город умыть, причесать, "макияж"
правильно нанести - он бы просто с ума сводил... Здесь люди умеют беречь
красоту, а у нас... У нас ее словно боятся. На словах - восхищаются, а сами
боятся...Андрей грустно кивнул - медленное разрушение Петербурга он
рассматривал чуть ли не как свою личную проблему... Ну, виданное ли дело -
красивейший город Европы, а со стен дворцов штукатурка кусками на головы
прохожих падает, дороги (даже в центре!) такие, какие только после уличных
боев остаются.
Говорят, он где-то в районе Вазастана летает... Знаешь, а, между прочим,
шведы очень удивляются, когда узнают про популярность Карлсона в России...
Здесь, в Швеции, вроде бы гораздо больше любят других героев Астрид
Линдгрен - Пеппи Длинный Чулок и Эмиля...
характер абсолютно русский... Этот пацан с пропеллером строго по "понятиям"
всегда поступал: "разводил" всех подряд - и Малыша, и его родителей, и
Фрекен Бок... Опять же - халяву парень обожал, а когда "жареным пахло",
сразу улетал... Как же его не любить?
третий этаж в маленьком круглом лифте и вошли в квартиру. Андрей помог Кате
снять пальто, скинул свою куртку и вдруг хлопнул себя по лбу:
расширившимися зелеными глазищами.- Что забыли сделать?
Поцеловаться при встрече...
быстро схватил ее за талию, притиснул к себе и залепил такой поцелуй,
что... Хороший, в общем, получился поцелуй.
детских разговоров о Карлсоне), сначала охнула, потом обмякла в руках
Обнорского на несколько мгновений, потом опомнилась и начала вырываться.
Когда ей это частично удалось, она сказала, задыхаясь:
локтями Катерину честными и чистыми глазами:
кстати, я что обещал? Что буду вести себя хорошо... Так? А кто сказал, что
я веду себя плохо?
Обнорского (в далеком прошлом мастера спорта по дзюдо) у нее никак не
получалось. Наконец, отчаявшись, она перестала барахтаться и сказала уже
абсолютно серьезно: - Пусти! Ты не понял, что там, в ресторане, я говорила
абсолютно серьезно? Есть же, в конце концов, какие-то святые вещи!
блудливо-раздолбайское выражение - словно волной его смыло. Андрей жестко
усмехнулся: - Конечно, я понял, что ты говорила в ресторане абсолютно
серьезно... Я, кстати, тебя не перебивал, внимательно слушал. А теперь
послушай и ты меня, я тоже хочу серьезно высказаться - в том числе и насчет
святых вещей!
словно густел, наливался силой:
хорошо знаю, что такое боль и скорбь по тем, кто ушел и кто был дорог.
Поэтому я никогда - слышишь! - никогда даже представить себе не мог, как
глумиться над чужим горем, оскорблять память чужих мертвецов. Слишком мне
дорога память о моих... Вот только в юродство и кликушество впадать не
надо, не надо самоистязаниями заниматься! Мертвым это не поможет... Живые
обязаны продолжать жить и хранить память - только она не должна перерастать
в постоянную скорбь, иначе и с самой памятью может что-то случиться... Это
как с излишней скромностью - от нее всего один только шаг до греха гордыни:
уж такой я хороший, уж такой скромный, сам на себя налюбоваться не могу!
Олег и Серега... Они погибли, как мужчины, в бою, защищая друг друга и тебя
- женщину, которая была им очень дорога... Не каждому выпадает такая
достойная смерть - и вранье это, что мертвым все равно, как они умерли...
Умереть можно "по-человечески, а можно и по-скотски... Те, которые
по-скотски уходят, они и после смерти скотами остаются... Олег и Сергей
умерли для того, чтобы ты жила! Жила, понимаешь?! Жила, а не горевала
вечно, постепенно угасая в своей скорби - а иначе получается, что их жертва
напрасной была! Память должна оставаться - должна оставаться и боль, потому
что мы люди! Но именно потому, что мы люди, мы должны чувствовать жизнь во
всех ее проявлениях, а не бежать от нее! Потому что именно бегством от
жизни мы можем оскорбить тех, кто пожертвовал собой ради нас... Я сам
далеко не сразу это понял - но понял в конце концов! Олег, Сергей, старик
Кораблев... Почему ты считаешь, что надругаешься над их памятью, если
будешь с нормальным человеком? Олега я почти не помнил, хотя Серега
говорил, что когда-то, еще на первом курсе, знакомил нас, Кораблева я тоже
не знал... А вот с Челищевым мы были знакомы неплохо - и уверен, что если
он сейчас видит нас, то никак не осуждает... Блядством не надо заниматься
на могилах - с этим я согласен... Но когда нормальная женщина ложится в
постель с нормальным мужиком - скажи, что в этом грязного? Что плохого в
том, если они поделятся теплом и попытаются поддержать друг друга?
гипнотизировали ее... Когда Андрей замолчал и полез в карман за сигаретами,
она глубоко вздохнула и подрагивающим голосом спросила:
мнения?
у нас в России многие приличные бабы с та-акими "отморозками" живут, по
сравнению с которыми я вполне даже ничего... Хотя, конечно, на вкус и цвет
- товарищей нет...
- Может быть, ты как раз не в моем вкусе?
обняв за талию,- Стерпится-слюбится...
локтями в грудь уже не упиралась... Когда губы Обнорского нашли ее рот,
Катерина вздрогнула, запрокинула лицо и неуверенно, словно боясь саму себя,
ответила ему на поцелуй... Серегина заколотило - и она, почувствовав его
дрожь, осторожно погладила его рукой по затылку... Постепенно их поцелуи
становились все крепче и крепче, они оба уже задыхались, но оторваться друг
от друга не могли... Андрей начал онемевшими пальцами расстегивать пуговицы
на Катиной блузке - она застонала и сделала последнюю попытку остановиться:
я не могу... так сразу... я... Я себе не прощу... Андрей... А.. а...
Обнорский.- Это же не ты, это я, грязная и наглая скотина, тебя совратил...
Ты-то была против... Так и грех на мне будет, а ты - честно отбивалась, как
могла... Ой, елки зеленые...
что-то невнятно урча. Когда снимать с Кати больше было нечего, Андрей
принялся за себя - одной рукой он гладил Катерину по животу и грудям,
одновременно целуя ее шею, а другой - терзал пряжку ремня в своих джинсах.
руки (в то время, как правая занята другими, не менее важными делами) - то
стоит исправить это досадное упущение и приобрести интересный личный опыт,
который подтвердит, что падение запутавшегося в собственных штанах
Обнорского на пол было скорее закономерностью, нежели случайностью...
"сваливания на левое крыло" он как раз гладил ее по спине... Хорошо, что
Серегин когда-то дзюдо занимался, и поэтому, падая, автоматически
подстраховался. Ну и ковер, конечно, выручил - точнее не ковер, а напольное
покрытие: хотя и было оно, честно говоря, не из самых мягких... Все
качественные характеристики этого покрытия Катерина и Андрей смогли
исследовать довольно подробно, потому что с пола не вставали долго...
Потеряв разум, они вытворяли посреди комнаты такое, что и описать-то это
представляется делом довольно затруднительным... Но в том, как они ласкали
друг друга, не было никакого паскудства или грязи - красиво все это у них
получалось, одним словом, душевно...
содрогнулось в финальном аккорде, она уже была способна лишь, истомно
постанывая, целовать его лицо и плечи - а сил, чтобы пошевелить рукой или
ногой, у нее не осталось. Какое-то время они неподвижно лежали молча,
слушая постепенно успокаивающееся дыхание друг друга, а потом Серегин
подхватил Катю за бедра, осторожно снял с себя и положил рядом. Она
тихонько вздохнула, не открывая глаз - и у Обнорского даже сердце екнуло,
настолько красива была лежавшая рядом с ним обнаженная женщина... Красива и
желанна...
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Флинт Эрик