пожалуй, легче восстановить, чем развалины, громоздившиеся на
плато Дальнего Вида.
поднялись по левому берегу, не встречая никаких следов пиратов.
На другой стороне реки, в густом лесу, они также не увидели
ничего подозрительного.
следующее: либо пираты знали о возвращении колонистов в
Гранитный Дворец, так как видели их на дороге из кораля, либо
они, разграбив плато, ушли в лес Якамара и не знали, что
колонисты возвратились.
оставленный без защиты, где хранились ценные припасы.
и ждали удобной минуты, чтобы повторить нападение.
очистке острова от пиратов зависело от состояния Харберта.
Сайресу Смиту были нужны все его люди, а в настоящее время
никто не мог покинуть Гранитный Дворец.
смотреть: поля были вытоптаны, несжатые колосья валялись на
земле. Другие посевы пострадали не меньше. Огород был весь
изрыт. К счастью, в Гранитном Дворце имелся запас семян, и
ущерб можно было возместить.
было уничтожено огнем. Перепуганные животные бродили по плато.
Птицы, которые во время пожара улетели на озеро, возвращались
на привычные места и бродили по берегу. Тут все приходилось
строить заново.
сдерживаемый гнев, но он не произнес ни слова. В последний раз
взглянули они на опустошенные поля, на дым, клубившийся над
развалинами, и вернулись в Гранитный Дворец.
слабел все больше и больше. Казалось, в нем развивается
какая-то новая тяжелая болезнь - результат сильного потрясения
всего организма. Гедеон Спилет предчувствовал ухудшение
здоровья юноши, против которого он мог оказаться бессильным.
он начинал бредить. Освежающее питье - вот единственное
лекарство, которым располагали колонисты. Лихорадка была еще
очень сильна, но вскоре она приняла перемежающийся характер.
юноши резко побелели. У него начинался озноб, иногда он сильно
дрожал. Пульс был слабый, с перебоями, кожа сухая. Появилась
сильная жажда. Затем это состояние сменилось жаром. Лицо
больного воспалилось, кожа покраснела, пульс стал учащенным.
После приступа лихорадки Харберт сильно вспотел, и жар спал.
Припадок продолжался около пяти часов.
заболел перемежающейся лихорадкой. Ее надо было во что бы то ни
стало оборвать, пока она не усилилась.
сказал Гедеон Спилет инженеру.
простого, ни сернокислого хинина!
растут ивы, а ивовая кора в некоторых случаях может заменить
хинин.
Смит.
заменить листья хинного дерева. Следовало испытать это
средство, хотя оно и уступало хинину, и использовать его в
естественном виде, так как у колонистов не было способа извлечь
из коры ее алкалоид, то есть салицил.
несколько кусков коры. Он принес их в Гранитный Дворец и растер
в порошок. В тот же день этот порошок дали принять Харберту.
начинал бредить, но температура не поднималась; на следующий
день лихорадки тоже не было.
случиться, что припадки будут повторяться не ежедневно, что
лихорадка окажется трехдневной и что она вернется на следующий
день. Колонисты с нетерпением ожидали утра.
Харберт чувствовал себя совершенно разбитым; голова у него была
тяжелая и часто кружилась. Другой симптом крайне испугал
журналиста: печень больного стала увеличиваться, а вскоре
начался и сильный бред.
инженера в сторону и сказал:
Вы ошибаетесь, Спилет! Злокачественная лихорадка не начинается
самопроизвольно. Ею надо заразиться.
схватил лихорадку на болоте. У него уже был один приступ. Если
наступит второй припадок и если нам не удастся предупредить
третий, то он погиб.
хинином, всегда смертелен.
Иначе он сошел бы с ума.
день, 7 декабря, и следующую ночь.
ужасен. Харберт чувствовал, что погибает. Он простирал руки к
Сайресу Смиту, Пенкрофу, Гедеону Спилету. Он не хотел
умирать... Произошла такая тяжелая сцена, что Пенкрофа пришлось
увести.
Харберт не выдержит.
которых разрывалось сердце его товарищей. Он что-то
рассказывал, боролся с пиратами, звал Айртона. Он призывал
таинственного незнакомца, теперь исчезнувшего, постоянно
вспоминал его... Потом он впадал в глубокое забытье, совершенно
обессиленный. Несколько раз Гедеону Спилету казалось, что
бедный мальчик умер...
один за другим. Похолодевшими пальцами Харберт хватался за
простыни. Ему несколько раз давали тертую ивовую кору, но
журналист не ожидал от этого никаких результатов.
жаропонижающего средства, Харберт умрет,- сказал Гедеон Спилет.
смелого юноши, такого доброго, умного, развитого, которого
колонисты любили, как сына. Единственное лекарство против
злокачественной лихорадки, единственное радикальное средство,
чтобы ее победить, отсутствовало на острове Линкольна.
бред. Печень юноши страшно увеличилась, кровь приливала к
мозгу.
который должен был неминуемо его унести? Едва ли. Силы его
падали, и в промежутках между приступами он лежал, как мертвец.
Казалось, предсмертные судороги потрясают его тело. Наб,
который сидел у изголовья больного, в ужасе бросился в соседнюю
комнату, где находились остальные колонисты.
Харберта и с трудом удержали умирающего юношу, который хотел
соскочить с кровати. Гедеон Спилет, взяв его руку, убедился,
что пульс стал несколько ровнее.
комнаты Гранитного Дворца. Все предвещало хороший день, и этот
день должен был быть последним для несчастного Харберта! Луч
солнца осветил стол, стоявший у постели больного.
предмет, находившийся на столе. Это была небольшая
продолговатая коробочка, на крышке которой было написано: