систематически истребляли. Здесь, в городе, нас осталось меньше пятидесяти
человек. Остальные либо мертвы, либо рассеяны по всему миру. Таких, как ты,
больше нет. Все члены твоего клана либо убиты, либо умерли от горя. - Мистиф
закрыл лицо руками, но Кулус продолжала говорить. - Двое других мистифов
оставались в живых до прошлого года, - продолжала она. - Один из них был
убит здесь, в чианкули, в тот момент, когда помогал раненому ребенку. Другой
отправился в пустыню - к Голодарям, на окраину Первого Доминиона. Войска
Автарха не любят подходить слишком близко к Немочи. Но они поймали его
раньше, чем он успел добраться до палаток. Они притащили его тело обратно и
повесили его на воротах. - Она встала со своего кресла и приблизилась к
рыдающему Паю. - Так что, может быть, твои преступления сослужили нам
хорошую службу. Если б ты остался, тебя бы уже не было в живых...
этого дурака к морю уже пролитой крови? Нет. Лучше мы попытаемся извлечь
выгоду из его развращенности. - Пай недоуменно поднял на нее взгляд.
Возможно, мы были слишком чисты. Слишком предсказуемы. Наши замыслы
угадывали, наши заговоры раскрывали. Но ты из другого мира, мистиф, и,
возможно, это придает тебе силу. - Она остановилась и сделала глубокий вдох.
Потом она сказала:
свои порочные склонности, чтобы убить нашего врага. Если никто с тобой не
пойдет, иди один. Но не возвращайся сюда, мистиф, до тех пор пока Автарх
дышит.
свободен, Тез-рех-от. - Он попытался было возражать, но она так закричала на
него, что он вздрогнул, словно его ударили. - Я же сказала: ты свободен!
пробормотал несколько холодных слов прощания и покинул зал суда. Пока он не
исчез за дверью, она не отрывала от него глаз.
по-своему. - Она посмотрела на Пай-о-па. - Знаешь, почему он рассмеялся,
мистиф?
Но, возможно, наступает самая последняя ночь этого Доминиона, и самые
последние создания обретут этой ночью силы, которых раньше у них не было.
с места. - Ты хочешь задать мне вопрос? - спросила Кулус.
одним из тех, кто пережил Примирение, так?
держался за жизнь очень долго, когда большинство людей уже давно бы сдались,
и говорил, что в конце концов ты должен вернуться. Конечно, он не знал, что
| ты привязан к своему Маэстро. - Говорила она с деланным равнодушием, но
все это время взгляд ее слезящихся глаз пристально изучал мистифа. - Почему
ты не вернулся, мистиф? - спросила она. - И не пытайся мне вешать лапшу на
уши своими историями о заклятии. Ты мог бы ускользнуть, если бы хотел этого,
особенно во время смятения после неудавшегося Примирения. И однако ты решил
остаться со своим проклятым Сартори, хотя твои собственные сородичи стали
жертвой его глупости.
другом. Как же я мог оставить его?
удовлетвориться такими упрощенными объяснениями. - Что еще, мистиф? Ведь это
ночь последних вещей, помнишь? Если ты не скажешь сейчас, то рискуешь не
сказать об этом никому и никогда.
будет предпринята новая попытка Примирения. И не один я.
ожидая, что ты вернешься. - Она покачала головой. - И почему вы тешите себя
этими фантазиями? Никакого Примирения не будет. Если что и произойдет, то
как раз обратное. Имаджика разойдется по швам, и каждый Доминион будет
замурован в своей собственной горе.
ждали две сотни лет и не собираются отказываться от своих надежд теперь.
стар, когда я видел его в последний раз.
до самого конца. Он так и не перестал верить.
Она направилась к двери. - Ты делаешь это в память о своем Маэстро?
Ты любил его больше, чем свой собственный народ.
что-нибудь а память о живом человеке?
растворяясь там, словно призрак.
умер. - Мечта по-прежнему жива, Кулус-су-ераи. А вместе с ней и мой Маэстро.
2
открыты, и в теплом вечернем воздухе слышался шум, горячивший кровь такому
солдату, как Сеидукс. Он попытался рассмотреть фигуру за покрывалами. Была
ли она обнаженной? Похоже на то.
нежным:
видят.
каблуком.
случай, если здесь будет немного шумно. Может быть, скажешь охранникам,
чтобы они пошли и напились.
на коленях на постели, а рука ее зажата у нее между ног. Да, она была
обнаженной. Когда она двигалась, покрывала двигались вместе с ней. Некоторые
из них на мгновение прилипали к умащенной маслом блестящей коже. Он видел,
как встрепенулась ее грудь, когда она закинула руки за голову, приглашая его
поцеловать ее тело. Он протянул руку, чтобы раздвинуть покрывала, но их было
слишком много, и он никак не мог отыскать лазейку среди них. Тогда он
напролом двинулся ей навстречу, наполовину ослепленный тонким шелком.
сладострастного стона при мысли о том, как его рука заменит ее. Пальцы ее
что-то сжимали, - подумал он, - какую-то штучку, с помощью которой она
ублажала себя в предвкушении его появления, готовила себя, чтобы принять
каждый дюйм его возбужденной плоти. Какая умная, услужливая женщина. Она
даже протягивает ему эту вещь, словно признаваясь в своем маленьком грехе и,
может быть, думая, что ему будет приятно ощутить ее теплоту и влагу. Она
просовывала ее сквозь покрывала, и он в свою очередь устремился к ней
навстречу, бормоча по дороге обещания, которые нравится слушать женщинам.
раздирает покрывала от нетерпения, последовал ее примеру. Неожиданно он
почувствовал острую боль в животе. Он посмотрел вниз сквозь прилипшие к его
лицу ткани и увидел, как на узоре расползается темное пятно. Он испустил
крик и стал выпутываться, пытаясь отодвинуться от нее подальше и краем глаза
увидев ее ублажающее устройство, глубоко вонзившееся в его плоть. Она
вытащила лезвие, но лишь для того, чтобы вонзить его во второй раз, и в
третий. С ножом в сердце он упал на спину, цепляясь за покрывала и стаскивая
их за собой.
бушевавшими повсюду пожарами, Юдит вздрогнула и, опустив глаза на свои руки,
увидела, что они залиты кровью. Видение продлилось всего лишь долю секунды,
но у нее не было никаких сомнений ни в том, что оно действительно было, ни в
том, что оно означало. Кезуар свершила задуманное.
Акунин Борис
Белов Вольф
Афанасьев Роман
Грабб Джеф
Бажанов Олег
Херберт Фрэнк