Чтение 110–й страницы книги ~Властелин~

остановившему его, он лишь вопросительно поднял брови.

- Чем я могу быть вам полезен?

Охранник Жемчужины смотрел на него немигающими глазами.

- Идите со мной, - сказал он.

- Приношу извинения, - вежливо отказался Эфат, - но я спешу по очень
важному делу. С удовольствием встречусь с вами несколько позже.

- Сейчас нет более важного дела, - сказал страж, - чем то, в связи с
которым я вас приглашаю.

Похоже, что он говорил серьезно. Эфат заколебался.

- Я нужен вам надолго?

Страж, кажется, чуть улыбнулся.

- Это вы решите сами. Как только разберетесь в деле.

- И все же... Вы ведь случайно наткнулись на меня! Если бы вы меня не
встретили здесь...

- То я разыскал бы вас в любом месте, где вы находились бы. Сейчас я
как раз возвращаюсь из вашего жилища. Мне нужны именно вы, донк личный
камердинер.

Эфат вздохнул. Видимо, искали именно его, хотя он и не мог представить
- зачем. Он мог, конечно, отказаться и сейчас. Но этот плечистый и
длиннорукий молодец мог просто-напросто унести его, взяв в охапку. Здесь
он был хозяином. Здесь было государство Ястры.

- Хорошо. Я иду с вами.

Страж - видимо, для вящей уверенности - взял его под руку, и старик
ощутил тугую хватку сильных пальцев.

Они свернули в широкий коридор и двинулись, приближаясь к апартаментам
Властительницы.

- Может быть, вы все-таки скажете?..

- Вы все увидите сами.

Страж постучал и, не дожидаясь ответа, отворил дверь. Это был малый,
или, по другому названию, интимный холл. Здесь находился Советник
Жемчужины.

- Ага, - сказал он. - Вот и вы. Прекрасно. Идемте.

Страж остался в холле, а Советник повел камердинера по анфиладе комнат.
Одна за другой, они оставались позади.

- Донк Советник, вы, кажется, ведете меня в спальню?

В следующей комнате, куда они вступили, сильно пахло лекарствами, а на
столах из розовых и оранжевых сортов дерева Раш, уже больше не
произраставшего на планете (один такой столик был ценнее современного
самолета) стояли какие-то медицинские приборы, аппараты, в углу возник
автоклав, не более уместный здесь, чем железный контейнер для мусора.
Автоклав огорчил Эфата, а остальное - встревожило.

- Властительница захворала? Серьезно?

- Властительница в добром здравии. Не задерживайтесь. Нас ждут.

- Но тогда зачем...

- Я сказал вам: увидите сами.

Наконец они подошли к последней двери.

- Донк Советник, но это же спальня Ее Всемогущества! Я надеюсь, вы не
ведете меня в спальню?

- Я веду вас туда, где вам следует находиться.

И Советник отворил дверь.

На кровати Жемчужины кто-то лежал. Но не она: она сидела в креслице
рядом с кроватью и держала лежавшего за руку.

- Подойдите ближе, - приказала она.

Эфат подошел и взглянул.

На постели лежал Властелин Изар. Глаза его были закрыты.

Эфат опустился на колени рядом с кроватью, даже сам не контролируя
своих действий. Он прижался губами к бессильно лежавшей поверх
белоснежного одеяла руке. Потом повлажневшими глазами посмотрел на
Жемчужину.

- Он жив, - сказала она. - Недавно на несколько минут пришел в себя.
Хотел видеть вас.

- Я... Конечно! Великая Рыба, Властелин жив! Будет ли мне позволено
остаться здесь? Я готов... все, что угодно...

- Вы останетесь, даже если не захотите этого. Потому что никто в
Жилище, никто во всем городе не должен знать того, что теперь знаете вы.

- Разумеется! Благодарю, благодарю вас. Жемчужина Власти...

Он забыл в этот миг об историке, ожидающем ключа, как забыл бы обо всем
на свете. Властелин здесь, и он, Эфат, будет ухаживать за ним. Днем и
ночью.

- Ну вот, - сказала Ястра Ульдемиру. - Теперь я смогу отдохнуть. И не
нужно никаких дополнительных сестер. Этот старик стоит трех, если не
больше.

Послышались шаги.

- Ну, вот он, наконец. Все-таки, в старости люди становятся страшно
медлительными.

- По-моему, нет. Скорее, это несут мой ужин. Вам лучше спрятаться.

- А если все же Эфат? Вы не хотите, чтобы он вас увидел...

- Придется прятаться обоим. Если ужин - выйду я. Если камердинер - вы.

Времени на раздумья не оставалось. Стараясь ступать потише, историк и
Леза скрылись в коридоре.

Замок сыграл свою протяжную ноту.

Они стояли в темном коридоре. Рука Хен Гота легла на плечо Лезы. Легким
движением она сбросила руку. Он не повторил попытки.

- Ужин, - прошептала она. И вышла. Страж собрал обеденную посуду,
составил на поднос. Беглым взглядом окинул комнату. И вышел, не сказав ни
слова. Ключ повернулся. Леза обождала, пока шаги не отдалились на
безопасное расстояние.

- Можете выйти, - сказала она.

Историк вышел, держа в руке связку бумаг.

- Жертвую вам половину, - сказала Леза. - Даже больше. Мужчины,
по-моему, всегда испытывают голод. Но, к сожалению, нет второго прибора.
Вы не запаслись случайно?

- О чем вы? А-а. Нет... - рассеянно откликнулся он, пробегая глазами
документ - кажется, какое-то донесение, написанное от руки, но украшенное
печатью размером чуть ли не с блюдце. - Нет-нет, спасибо, но я совершенно
не хочу есть. - Он пролистал еще несколько бумаг. - Великая Рыба, какой
клад здесь...

- Я успела прочитать довольно много... Да садитесь же, не
придерживайтесь приличий так неукоснительно. Мы не в том положении.

- Но я и в самом деле... Кроме того, я полагаю, Эфат сообразит, что я
остался без ужина - и обеда тоже, но об этом он вправе не знать.

- Вот и начинайте.

- Потом... после вас.

- Я беру себе вилку, а вам придется обойтись ложкой.

- Мне не привыкать, - сообщил он все так же отвлеченно, не открывая
глаз от бумаг. - Вы прочитали, говорите? Завидую. Нет, я не уйду отсюда,
пока не разберусь во всем. Я занимаюсь историей достаточно давно, но
такого себе не представлял. Для ученого этого хватит на всю жизнь, да что
- на две, на три жизни!

Через несколько минут Леза отодвинула тарелку.

- Уступаю вам место. Только придется есть прямо из салатницы, а это - с
блюда.

- Да-да, - откликнулся он и сел на освобожденный Лезой стул. Еду
отодвинул в сторону, перед собой положил бумаги.

- Мне с детства внушали, что читать за едой - значит, демонстрировать
свою невоспитанность.

- Да, - согласился он, - я скверно воспитан, это правда. - Со вздохом
отодвинул бумаги в сторону и потянулся за салатом. - Подумать только -
если бы мне не пришло в голову искать этот архив, он еще сколько-то лет
оставался бы неведомым науке...

- Но ведь вы, если я правильно вас поняла, занимаетесь совсем другой
историей?

- Занимался, это верно. Но боюсь, что этому пришел конец.

- Почему?

- Потому что для ее создания пришлось воевать. Наверное, никакая
история не стоит того, чтобы за нее умирали. Тогда она теряет
естественность. Становится похожей на театральное представление.

- Вы жалеете, что взялись за этот труд?

Он вскинул голову.

- Почему? Театр ведь - искусство! История - тоже. Во многом. Почему мне
надо было отказываться от творчества?

- Из-за войны хотя бы.

- Ну, я ведь не думал... - Он помолчал, прожевывая. - Но теперь все
больше думаю, что я виноват во многом. В той беде, которую теперь
приходится переживать.

- Вы о войне? Но разве это беда? Победы украшают жизнь, как и вашу
историю.

- Но сейчас-то победы не будет. Мы уже разбиты, если говорить
откровенно.

- Н-не понимаю. Мы? Разбиты?

- Вы что - сегодня родились? Где вы были все последнее время?

- По-моему, я рассказала вам об этом. Вы не слушали? Могу повторить:
здесь я была, здесь. И никто не сообщал мне новостей. Разбиты?

- Ах да, простите, вы действительно говорили. Нет, я слушал, конечно,
но в то же время что-то меня постоянно отвлекало.

- Я рассержусь. Что вас отвлекало, когда я говорила?

- Вы. Я смотрел, как вы рассказываете.

- Вы... вы не должны говорить так.