двери, чтобы при необходимости успеть к ней. - У того волка, которого я
видела... были зеленые глаза. Как у вас. И черная шерсть. Доктор Стронберг
живет тут почти тридцать пять лет и никогда не слыхал, чтобы в здешних
местах водились волки. Фриц родился в деревне менее чем в пятидесяти
километрах к северу отсюда, и он тоже никогда не слыхал про волков в этой
местности. Разве не странно?
темноте, но в голосе у него было напряжение. - Волк с зелеными глазами?
Хм. Чесна, на что вы намекаете?
человек - этот британский агент, родившийся в России - сказочный гибрид
человека и зверя? Что он - живой экземпляр того существа, о котором она
прочитала в книге сказок? Человек, который может превращаться в волка и
бегать на четырех лапах? Может быть, Майкл Галатин человек весьма
неординарный, возможно, у него действительно острое обоняние и еще более
острое чувство ориентации, но... оборотень?
ближе. Под его весом доска в полу слабо скрипнула. Исходящий от Чесны
аромат опьянил его. Она отступила на шаг. Он остановился. - Вы меня не
боитесь, да?
не тронулась с места.
глаза. Они были голодные, и пробуждали голод в ней самой.
приблизив к ней свое лицо.
руками, покачала головой.
быть, действительно кружится голова, потому что ей показалось, будто она
уловила привкус крови на его языке. Но через мгновение медянистый привкус
исчез, и она вцепилась ему в спину, прижавшись к нему, со все возрастающим
возбуждением. Его эрекция была уже крепкой, биение крови в его члене
отдавалось ей в пальцы, когда она ласкала его. Майкл медленно расстегнул
ее ночную рубашку, их поцелуи были глубоки и настойчивы, а затем коснулся
языком ложбинки между грудями и мягко, дразняще водил языком от грудей к
горлу. Она ощутила, как по коже у нее пошли пупырышки, ощущение, которое
заставило ее от удовольствия раскрыть рот. Человек или зверь, он был тем,
кто был ей нужен.
Майкл поднял Чесну на руки и понес ее на кровать.
жаром, и они глубоко соединились. Ее влажная нежность охватила его, плечи
прижались к его плечам, а его бедра двигались медленными кругами,
поднимавшимися и опускавшимися с нежностью и силой. Майкл лежал на спине,
Чесна, расставив ноги, на нем, пружины кровати стонали под ними обоими. Он
выгнул позвоночник, поднимая ее, в то время как она держала его глубоко в
себе, и на вершине этой дуги их тела одновременно задрожали сладкой
горячей дрожью, которая вызвала вскрик у Чесны и легкие подрагивания у
Майкла.
беседовали вполголоса. Война, по крайней мере на короткое время,
отступила. Может быть, она потом уедет в Америку, сказала Чесна. Она
никогда не видела Калифорнию, и вероятно, что это то место, где она сможет
начать все с начала. Есть ли у него кто-нибудь, нетерпеливо ждущий его
возвращения в Англии? - спросила она, и он сказал, что никого. Но именно
Англия - его дом, сказал он ей, и он вернется туда, когда их миссия
закончится.
увидела, как ты влезаешь в окно.
разыгралось сверх меры, особенно с тех пор, как средь бела дня меня до
смерти напугал волк. - Она перевела взгляд на волосы на его груди. - Но я
думала - не смейся - что ты вполне мог бы быть... - она заставила себя
сказать это слово, - оборотнем.
животное, чем барон.
страстным. Язык Майкла щедрее ласкал ее груди и игриво и непринужденно
прогуливался по простору ее тела. Чесна прижималась к нему руками и
ногами, когда он мягко входил в нее. Она настаивала, чтобы он вошел
глубже, и, будучи джентльменом, он удовлетворил ее желание. Они лежали
лицами друг к другу, сплав железа и шелка, и прижимались медленными
толчками и круговыми движениями, как танцоры под музыку. Их тела
вздрагивали и напрягались, чуть розовея от усилий. Чесна стонала, пока
Майкл, встав над ней на четвереньках, дразнил языком ее нежные складочки,
и когда она дошла почти до момента истощения, снова стал входить в нее, ей
казалось, что она вот-вот разрыдается от полноты экстаза. Она дрожала,
шепча его имя, и его ритм довел ее до состояния предельного восторга,
который, тем не менее, продолжал усиливаться, Чесна будто бы спрыгнула со
скалы и летела по воздуху, мерцающему всеми цветами радуги. Уверенные
толчки Майкла не прервались, пока он не ощутил жаркий спазм, за которым
последовало извержение, от которого, казалось, его позвоночник и мышцы
растянулись почти до боли. Он остался в теле Чесны, угнездившись между ее
бедрами, в то время как они целовались и шептались, а весь мир лениво
вращался вокруг их постели.
поправку. Лихорадка исчезла, синяки почти совсем рассосались. Лазарев тоже
окреп и мог ходить вокруг дома на пока еще негнущихся ногах. Однако доктор
Стронберг обратил свое внимание на Чесну, которая недостаточно выспалась
прошлой ночью. Она заверила доктора, что чувствует себя прекрасно и этой
ночью уж обязательно проспит не менее восьми часов.
доктор Стронберг и Чесна, сзади - Майкл и Лазарев, оба в парашютных
мешковатых, серо-зеленого цвета костюмах. Стронберг вел машину по узкой
проселочной дороге на северо-восток. Поездка заняла около двадцати минут,
затем Стронберг остановился на краю широкого поля и дважды включил и
выключил фары. В ответ просигналили фонарем с противоположного края поля.
Стронберг повел машину туда и остановил ее возле укрытия, загороженного
несколькими деревьями.
фонарем присоединились еще двое, все в простой крестьянской одежде. Они
подняли край сетки и жестом пригласили гостей пройти внутрь.
самолет.
самолет, а гроб с моторчиком!
выкрашенный в серое, был достаточно вместителен, чтобы везти семь или
восемь пассажиров, но его способность летать вызывала сомнения. Машину
покрывали строчки пулевых отверстий, капоты крыльевых моторов выглядели
так, будто их долбили кувалдами, а одна из стоек колес была заметно
перекошена.
стыкам, зло выругавшись, когда нашел дыру размером с кулак.
Чесне. - Вы его не на свалке откопали?
до сих пор его использовала бы.
людьми? - Он нашел еще одну дыру с проржавевшими краями. - Пол в кабине
летчиков вот-вот провалится!
внутрь, за пропеллер. Пальцы его вымазались в грязном масле и смазке.
Златовласка, ты что, хочешь покончить самоубийством?
так меня называть.
такую рухлядь вы называете самолетом. - Лазарев взял у одного мужчины
фонарь, прошел к дверце на фюзеляже и низко наклонился, чтобы забраться в
самолет.
- Он, может, и не в лучшем виде, - они услыхали, как Лазарев рассмеялся,
когда осветил фонарем кабину, - но может доставить нас туда, куда нам