Чтение 110–й страницы книги ~Гиперион~

новые лозы водяного винограда. Что будет с ними?

Я снова пожал плечами. От кофе горчило во рту.

- Не знаю, - ответил я. - Команду в такие вещи не посвящают. Но после
нашего первого рейса Майк слышал, что они планируют застроить как можно
больше островков, хотя некоторые, конечно, останутся неприкосновенными.

- Застроить? - В голосе Сири впервые послышалось удивление. - Разве
это можно? Даже Первые Семьи должны просить разрешение у Морского Народа,
чтобы соорудить дом-дерево.

Я улыбнулся, услышав местное название дельфинов. Обитатели Мауи -
сущие дети, когда речь заходит об их проклятых дельфинах.

- Все уже подсчитано, - продолжил я. - 128573 островка достаточно
велики для того, чтобы разместить на них постройки. Лицензии на эти
острова давно проданы. А островки меньших размеров, наверное, разгонят на
все четыре стороны. Неподвижные острова будут использоваться в
развлекательных целях.

- В развлекательных целях, - как эхо, повторила Сири. - И сколько же
граждан Гегемонии воспользуются нуль-Т, чтобы побывать здесь... в
развлекательных целях?

- На первых порах? - уточнил я. - В первый год всего несколько тысяч.
Пока портал на острове 241 - на Фактории - остается единственным, число
посетителей будет ограничено. Вероятно, тысяч пятьдесят на второй гол,
когда построят портал в Порто-Ново. Это будет роскошная экскурсия. Когда
колонию первой волны включают в Сеть, от туристов нет отбоя.

- А потом?

- После пяти лет испытательного срока? Построят еще тысячи порталов.
Я думаю, уже за первый год в статусе полноправного члена Гегемонии на
планете появится двадцать - тридцать миллионов новых жителей.

- Двадцать - тридцать миллионов, - повторила Сири. Мерцающая картушка
компаса бросала отсветы на ее изрезанное морщинами лицо. Все еще красивое.
Вопреки тому, что я ожидал, на нем не было ни удивления, ни гнева.

- Но вы ведь сами станете гражданами, - сказал я. - Полная свобода
перемещения по всей Великой Сети. Можно будет отправиться на любой из
шестнадцати миров. К тому времени, возможно, и больше.

- Возможно. - Сири отставила пустую кружку. Мелкий дождик растекался
струйками по стеклам рубки. Экран простенького радара в рамке ручной
работы показывал, что море вокруг нас пустынно, шторм кончился.

- Это правда, Мерри, что у вас в Гегемонии живут в домах, находящихся
одновременно на десятке планет? То есть дом один, а его окна выходят на
десяток разных небес?

- Конечно, - сказал я. - Но далеко не все. Мультимировые резиденции
могут позволить себе только богатые люди.

Сири улыбнулась и положила мне на колено руку. Тыльная сторона ладони
была в темных пятнышках и голубых прожилках вен.

- Ты ведь очень богат, не так ли, корабельщик?

Я отвернулся:

- Еще нет.

- Еще нет, но скоро, Мерри, скоро. Сколько времени это займет у тебя,
любимый? Меньше двух недель здесь, затем обратный путь в Гегемонию. Еще
пять твоих месяцев, чтобы привезти сюда последние детали конструкции,
несколько недель для завершения работ, а потом - всего один шаг, и ты уже
дома. Богатый. Перешагнешь двести световых лет пустоты. Странная мысль...
но где же была я? То есть, сколько времени пройдет? Меньше стандартного
года.

- Десять месяцев, - сказал я, - триста шесть стандартных дней. Триста
четырнадцать ваших. Девятьсот восемнадцать смен.

- И тогда твое изгнание окончится.

- Да.

- И тебе будет двадцать четыре года, и ты будешь очень богат.

- Да.

- Я устала, Мерри. Пойду спать.

Мы запрограммировали румпель, включили сигнализацию и спустились
вниз. Ветер снова усилился, и наше суденышко заскакало по волнам. Мы
разделись в тусклом свете качающейся лампы. Я тут же юркнул под одеяло До
этого мы спали всегда по очереди. Я помнил наше прошлое Единение, ее
смущение на вилле, и ожидал, что она погасит свет. Но Сири разделась как
ни в чем не бывало и почти минуту простояла передо мной, спокойно опустив
руки и лишь слегка ежась от холода.

Время заявило свои права на Сири, но не обезобразило ее. Она
похудела, и неумолимая сила тяжести оставила свой отпечаток на ее теле. Я
смотрел на проступившие сквозь кожу ребра у ключицы и вспоминал
шестнадцатилетнюю девушку с ямочками на щеках и теплой бархатистой кожей.
В холодном свете качающейся лампы я смотрел на ее дряблую плоть и
вспоминал ту лунную ночь и белеющую в темноте девичью грудь. Я смотрел и
гнал от себя мысль, что та девочка стоит сейчас передо мной.

- Подвинься, Мерри.

Сири скользнула под одеяло. Простыни были просто ледяные. Я выключил
свет. Наше суденышко покачивалось на волнах в такт мерному дыханию моря.
Уютно поскрипывали снасти и мачты. Утром мы будем снова забрасывать сети и
чинить паруса, но сейчас - время сна. Под шум волн, разбивающихся о борт,
я начал засыпать.

- Мерри?

- Да?

- Что будет, если сепаратисты нападут на туристов из Гегемонии или на
переселенцев?

- Но ведь их, по-моему, выселили на плавучие острова?

- Выселили. Но что, если они восстанут?

- Гегемония пришлет сюда отряд ВКС, и он вышибет дурь из ваших
сепаратистов.

- А если они атакуют портал... помешают его достроить?

- Это невозможно.

- Да, я знаю, но все-таки, что тогда?

- Тогда через девять месяцев "Лос-Анджелес" вернется с войсками
Гегемонии, которые вышибут дурь из сепаратистов... из всех обитателей
Мауи-Обетованной, кто встанет на их пути.

- Девять месяцев по корабельному времени, - поправила меня Сири. -
Здесь пройдет одиннадцать лет.

- Так или иначе, они сюда прибудут, - сказал я. - Давай поговорим о
чем-нибудь другом.

- Хорошо, - отозвалась Сири, но больше ничего не сказала. Я
вслушивался в скрипы и вздохи корабля. Сири прикорнула у меня на плече, и
дыхание ее было таким глубоким и ровным, что я подумал: она спит. Я уже
засыпал, когда теплая рука Сири легла на мое бедро, потом скользнула выше.
Я откликнулся на ласку, но не мог скрыть удивления. Сири шепотом ответила
на не высказанный мною вопрос:

- Нет, Мерри, возраст ничего не меняет. По крайней мере, не
настолько, чтобы не хотеть близости и тепла. Решать тебе, любимый. Я приму
любой твой выбор.

Я решил. К рассвету мы уснули.

Гробница пуста.

- Донел!

Шаркая ногами, он входит внутрь, и шелест его одежд эхом отдается от
стен. Гробница пуста! Гибернационной камеры нет - по правде говоря, я и не
ожидал ее увидеть, - но внутри нет ни саркофага, ни гроба. Яркая лампа
освещает белые стены.

- Что за шутки, Донел? Что это такое?

- Это ее гробница, отец.

- Но где же она, черт побери, погребена? Под полом?

Донел вытирает пот со лба. Я вспоминаю, что речь идет о его матери.
Но у него было почти два года, чтобы свыкнуться с мыслью о ее смерти.

- Тебе никто не говорил? - спрашивает он.

- О чем? - Гнев и смятение идут на убыль. - Меня примчали сюда прямо
с посадочной площадки и сказали, что перед открытием портала я должен
посетить гробницу Сири. Что еще?

- Мать кремировали согласно ее указаниям. Прах был развеян над
Великим Южным Морем с верхней платформы семейного плавучего острова.

- Тогда для чего этот... склеп? - Я осторожно подбираю слова, чтобы
не задеть Донела.

Он снова вытирает пот со лба и бросает взгляд на дверь. Нас никто не
видит, но ясно, что мы все слишком затянули. Остальным членам Совета
наверняка пришлось бежать по склону холма, чтобы присоединиться к почетным
гостям на трибуне. Моя неспешная печаль сегодня хуже опоздания - она
отдает театральщиной.

- Мать оставила указания. Они были выполнены.

Донел касается пластинки на стене, она скользит вверх, открывая
небольшую нишу, в которой стоит металлический ящик. На нем мое имя.

- Что это?

Донел встряхивает головой:

- Личные вещи, которые мать оставила тебе. Все знала только Магрит,
но она умерла прошлой зимой, ни слова никому не сказав.

- Понятно, - говорю я. - Спасибо. Через минуту я выйду.

Донел смотрит на свой хронометр:

- Церемония начинается через восемь минут. Активация нуль-канала -
через двадцать.

- Знаю. - Уж это-то я знаю. Даже не глядя на часы я могу сказать,
сколько у меня осталось времени. - Я сейчас выйду.

Донел топчется в нерешительности, затем уходит. Я захлопываю за ним
дверь. Металлический ящик удивительно тяжелый. Я ставлю его на каменный
пол и прикасаюсь к папиллярному замку. С легким щелчком открывается