ты куда собрался?- Он оглянулся череа плечо.
меня, дружище, сватаешь, если не секрет? Отсюда два пути: в отделение неврозов
в госпитале на Пехотной или в "фирменное" отделение в пятнадцатой психбольнице.
Говори уж, что тянуть!
горячись. Я тебе не враг. Я врач, пойми. Но ты не болен. Тебе просто надо
отдохнуть. Выспаться как следует. - Голос у него сделался низким и тягучим. -
Просто отдохнуть. Я знаю, как это бывает. Словно перетянутая струна внутри. Все
кипит, бередит, мысли скачут. Иногда кажется, что от тебя все зависит, все на
тебе висит... А это не так. Все мы больны работой. Думаем, что в ней весь смысл
жизни. А это не так. Я видел, как это происходит. Мается человек, место себе не
находит, звонить на работу порывается. Заметь, не домой, а в отдел! Проходит
неделя, пружинку внутри отпускает. Мякнет душа, будто оттаивает. Оказывается,
лучше всего тишина и покой. Тишина и покой. Тишина и покой. Помнишь, "свободы
нет, но есть покой и воля". Еще через неделю приходит воля. Когда начинаешь
принадлежать лишь самому себе. Живешь без начальника и будильника. Это такой
кайф, Игорь. Словно летним днем задремал у тихой речки. Забыл про рыбалку, про
город, про все на свете. Остался лишь ты, теплый ветер и белое облако высоко в
небе. Тишина и покой. Ты отдыхаешь. И ничего тебя не тревожит. Ничто не может
вывести из себя...
лица. Веки сделались тяжелыми. В голове вязли мысли, он никак не мог ухватить
хоть одну из них, ускользали, как рыбы в теплой темной воде. Лишь вспомнил, что
чертовски давно не спал. А так хотелось вытянуться и все забыть.
коробки домов, горящая пена, взлетающая к низким тучам, черные сугробы пепла.
Видение было настолько отчетливым, что он вздрогнул. Разом слетела сладкая
истома. Внутри вновь сжалась пружина, гулко и упрямо заухало сердце.
бредить об угрозе взрыва?
такого, что меня уже ничем не удивить. Все знаю, от охоты за летающими
тарелками до тайных похорон Мюллера на Ваганьковском кладбище. Бред - это то,
что не может принять сознание обывателя. А мы здесь ежедневно всерьез собираем
и анализируем такое, что не привидится даже в страшном сне. Поэтому и работа у
нас секретная. Ни один нормальный человек в такое не поверит и денег в виде
налогов не даст.
моей линии, естественно. Сердечко шалит, дистония, сосудики ни к черту. Да ты и
сам это знаешь. Добрый совет, отдохни. Височные боли и красная сетка на
глазах,. как у тебе сейчас, прямой путь к инсульту. Запомни, сосуды расширять
надо не водкой, а но-шпой. Боль снимают анальгином, а не пивом.
тяжелый комок.
этаж отвели жертвам невидимого фронта. Белов ясно представил себя
прогуливающимся по коридорчику в линялой пижаме, и расплывшуюся медсестру с
повадками надзирателя, получившую всю полноту власти над полковником ФСБ.
тихий здоровый сон. Минимум сорок пять суток обследования. Если не повешусь от
тоски, то точно сдохну от лошадиных доз аминазина. Я ведь буянить буду, я же
знаю, уверен, что город обречен!"
двор и смотрели прямо на стену бывшей знаменитой внутренней тюрьмы Лубянки.
Комендантские наряды каждую ночь десятилетиями разряжали там свои наганы.
царица доказательств", "Сын за отца не отвечает, по одному делу идти не могут"
- пришли на ум короткие, как выстрел нагана, строчки из негласного УПК тех лет.
- Времена изменились, а мы?- Белов перевел взгляд на бывшего друга,
ссутулившегося за столом. - Нет".
явившимся с повинной после пожирания хозяйской сметаны. В глазах тревога и
тоска, а на роже послеобеденная тихая радость.
о работе, дам по лбу, понял? - Он покрутил в тонких пальцах никелированный
молоточек.
трубку. Выслушал, теребя усы.
бланки. - Так, мужики, не курить, о работе не говорить, вести себя прилично. Я
на пять минут.
Уже все в курсе?
Барышников. - На сегодняшний день - это государственная тайна. Никто в отделе
не знает. Только я. "Коридорное радио" пока молчит.
прижав кулак ко рту. Глазки сразу покраснели и подернулись влагой.
стенам. Всем видом показывал, что сейчас начнет говорить "под микрофон".
глаза Белову.
стене.
имеющейся. - Грех завидовать, но с удовольствием бы поменялся с тобой местами.
Белов убедился, что намек на Каширское шоссе понят.
отличный...
Да и аврал, сам знаешь, какой. - Барышников придвинул стул ближе, почти прижал
колени к ногам Белова. - Я же твой зам, так?
а не телишься. - Он достал из кармана связку ключей, бросил в протянутую ладонь
Барышникова. - Только, старый, все по уму. Сейф открывает комиссия из трех
человек, и все прочее...
- Все документики будут в целости и сохранности. К твоему возвращению новые
накропаем.
руку Белову. Барышников глазами приказал: "Читай!", а сам завелся, как заевший
граммофон:
работу найду, чтобы под ногами не путался. Его бы с Авдеевым в пару поставить,
тот в две секунды Димке мозги в нужном направлении скособочит. Ищи их потом по
всем подмосковным пансионатам. По бабам так зарядят парой, что во всероссийский
розыск подавать придется. - Барышников сделал паузу, встретился взглядом с
Беловым, успевшим дочитать документ. - Как считаешь?
восхититься виртуозной игрой своего зама.
Откуда? - прошептал он одними губами.
две персоны? - Барышников чуть прищурил настороженные глазки. - Молодой еще,
неопытный, секретные бумажки разбрасывает где попало.
так, будто решил лично преподать урок.
взгляд на часы. - О! Иваныч, я бегу.
поднялся с топчана. Крепко сжал ладонь Барышникова, потом обхватил за плечи.
Нормальный ты мужик, Игорь. В этом я уверен.
и рапорт не написал.
комок. Расправил. На пальцах оставался серый налет. Ксерокс в отделе давно
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Роллинс Джеймс
Бажанов Олег
Херберт Фрэнк