Чтение 110–й страницы книги ~Человек, который смеется~

- Да будет так. Честь имею сообщить вам, что принял от вас его милость.

Вся эта процедура, а также, и некоторые другие, которые будут описаны
дальше, входили в состав старинного церемониала, установленного еще до
Генриха VIII; королева Анна одно время пыталась возродить эти обычаи. В
наши дни все они отжили свой век. Тем не менее палата лордов и поныне
считает себя чем-то вечным, и если где-нибудь на свете существует что-либо
не изменяющееся, то именно в ней.

А все же и она подвержена переменам. E pur si muove [а все-таки она
движется (итал.)].

Куда, например, девалась may pole (майская мачта), которую город Лондон
водружал на пути шествия пэров в парламент? В последний раз она была
воздвигнута в 1713 году. С тех пор о ней уже ничего не слыхать. Она вышла
из употребления.

Многое представляется внешне незыблемым, в действительности же все
меняется. Возьмем, например, титул герцогов Олбемарлей. Он кажется вечным,
а между тем он последовательно переходил к шести фамилиям: Одо, Мендвилям,
Бетюнам, Плантагенетам, Бошанам и Монкам. Титул герцога Лестера тоже
принадлежал поочередно пяти фамилиям: Бомонтам, Брюзам, Дадлеям, Сиднеям и
Кокам. Титул Линкольна носили шесть фамилий. Титул графа Пемброка - семь и
т.д. Фамилии изменяются, титулы остаются неизменными. Историк, который
подходит к явлениям поверхностно, верит в их незыблемость. В сущности же
на свете нет ничего устойчивого. Человек - это только волна. Человечество
- это море.

Аристократия гордится именно тем, что женщина считает для себя
унизительным: своею старостью; однако и женщина и аристократия питают одну
и ту же иллюзию - обе уверены, что хорошо сохранились.

Нынешняя палата лордов, возможно, не пожелает узнать себя в описанной
нами картине и в том, что нами будет описано далее: так давно отцветшая
красавица не хочет видеть в зеркале своих морщин. Виноватым всегда
оказывается зеркало, но оно привыкло к обвинениям.

Правдиво рисовать прошлое - вот долг историка.

Герольдмейстер обратился к Гуинплену:

- Благоволите следовать за мной, милорд.

Он прибавил:

- Вам будут кланяться. Вы же, ваша милость, приподымайте только край
шляпы.

Вся процессия направилась к двери, находившейся в глубине круглого
зала.

Впереди шел пристав черного жезла.

За ним, с подушкой в руках, - Голубая Мантия; далее - первый
герольдмейстер и, наконец, Гуинплен в шляпе.

Прочие герольдмейстеры, герольды и оруженосцы остались в круглом зале.

Гуинплен, предшествуемый приставом черного жезла и руководимый
герольдмейстером, прошел анфиладу зал, ныне уже не существующих, ибо
старое здание английского парламента давно разрушено.

Между прочим, он прошел и через ту готическую палату, где произошло
последнее свидание Иакова II с герцогом Монмутом, палату, где малодушный
племянник тщетно склонил колени перед жестоким дядей. На стенах этой
палаты были развешаны, в хронологическом порядке, с подписями имен и
изображениями гербов, портреты во весь рост девяти представителей
древнейших пэрских родов: лорда Нансладрона (1305 год), лорда Белиола
(1306 год), лорда Бенестида (1314 год), лорда Кентилупа (1356 год), лорда
Монтбегона (1357 год), лорда Тайботота (1372 год), лорда Зуча Коднорското
(1615 год), лорда Белла-Аква - без даты и лорда Харрен-Серрея, графа Блуа
- без даты.

Так как уже стемнело, в галереях на некотором расстоянии друг от друга
были зажжены лампы. В залах, тонувших в полумраке, как церковные притворы,
горели свечи в медных люстрах.

По пути встречались одни только должностные лица.

В одной из комнат стояли, почтительно склонив головы, четыре клерка
государственной печати и клерк государственных бумаг.

В другой находился достопочтенный Филипп Сайденгем, кавалер Знамени,
владетель Браймптона в Сомерсете. Кавалеры Знамени получали это звание во
время войны от самого короля под развернутым королевским знаменем.

В следующем зале они увидели древнейшего баронета Англии сэра Эдмунда
Бэкона из Сэффолка, наследника сэра Николаев, носившего титул primus
baronetorum Angliae [первого баронета Англии (лат.)]. За сэром Эдмундом
стоял его оруженосец с пищалью и конюший с гербом Олстера, так как
носители этого титула были наследственными защитниками графства Олстер в
Ирландии.

В четвертом зале их ожидал канцлер казначейства с четырьмя казначеями и
двумя депутатами лорд-камергера, на обязанности которых лежала раскладка
податей. Тут же находился начальник монетного двора: он держал на ладони
золотую монету в один фунт стерлингов, вычеканенную при помощи
специального штампа. Все восемь человек низко поклонились новому лорду.

При входе в коридор, устланный циновками и служивший для сообщения
палаты общин с палатой лордов, Гуинплена приветствовал сэр Томас Мансель
Маргем, контролер двора ее величества и член парламента от Глеморгана. При
выходе его встретила депутация баронов Пяти Портов, выстроившихся по
четыре человека с каждой стороны, ибо портов было не пять, а восемь.
Вильям Ашбернгем приветствовал его от Гастингса, Мэтью Эйлмор - от Дувра,
Джозиа Берчет - от Сандвича, сэр Филипп Ботлер - от Гайта, Джон Брюэр - от
Нью-Ремнея, Эдуард Саутвелл - от города Рея, Джемс Хейс - от города
Уинчелси и Джордж Нейлор - от города Сифорда.

Гуинплен хотел было поклониться в ответ на приветствия, но первый
герольдмейстер шепотом напомнил ему правила этикета:

- Приподымите только край шляпы, милорд.

Гуинплен последовал его указанию.

Наконец он вступил в "расписной зал", где, впрочем, не было никакой
живописи, если не считать нескольких изображений святых, в том числе
изображение святого Эдуарда, в высоких нишах стрельчатых окон, разделенных
настилом пола таким образом, что нижняя часть окон находилась в
Вестминстер-Холле, а верхняя - в "расписном зале".

Зал был перегорожен деревянной балюстрадой, за которой стояли три
важные особы, три государственных секретаря. Первый из них ведал югом
Англии, Ирландией и колониями, а также сношениями с Францией, Швейцарией,
Италией, Испанией, Португалией и Турцией. Второй управлял севером Англии и
ведал сношениями с Нидерландами, Германией, Швецией, Польшей и Московией.
Третий, родом шотландец, ведал делами Шотландии. Первые два были
англичане. Одним из них являлся достопочтенный Роберт Гарлей, член
парламента от города Нью-Реднора. Тут же находился шотландский депутат.
Мунго Грехэм, эсквайр, родственник герцога Монтроза. Все они молча
поклонились Гуинплену.

Гуинплен дотронулся до края своей шляпы.

Служитель откинул подвижную часть барьера, укрепленную на петлях, и
открыл доступ в заднюю часть "расписного зала", где стоял длинный накрытый
зеленым сукном стол, предназначенный только для лордов.

На столе горел канделябр.

Предшествуемый приставом черного жезла. Голубой Мантией и кавалером
ордена Подвязки, Гуинплен вступил в это святилище.

Служитель закрыл за Гуинпленом барьер.

Очутившись за барьером, герольдмейстер остановился.

"Расписной зал" был очень большим.

В глубине его, под королевским щитом, помещавшимся между двумя окнами,
стояли два старика в красных бархатных мантиях, с окаймленными золотым
галуном горностаевыми наплечниками и в шляпах с белыми перьями поверх
париков. Из-под мантий видны были шелковые камзолы и рукояти шпаг.

Позади этих двух стариков неподвижно стоял человек в черной муаровой
мантии; в высоко поднятой руке он держал огромную золотую булаву с литым
изображением льва, увенчанного короной.

Это был булавоносец пэров Англии.

Лев - их эмблема. "А львы - это бароны и пэры", - гласит хроника
Бертрана Дюгесклена.

Герольдмейстер указал Гуинплену на людей в бархатных мантиях и шепнул
ему на ухо:

- Милорд, это - равные вам. Поклонитесь им так же, как они поклонятся
вам. Оба эти вельможи - бароны, и лорд-канцлер назначил их вашими
восприемниками. Они очень стары и почти слепы. Это они введут вас в палату
лордов. Первый из них - Чарльз Милдмей, лорд Фицуолтер, занимающий шестое
место на скамье баронов, второй - Август Эрандел, лорд Эрандел-Трерайс,
занимающий на той же скамье тридцать восьмое место.

Герольдмейстер, сделав шаг вперед по направлению к обоим старикам,
возвысил голос:

- Фермен Кленчарли, барон Кленчарли, барон Генкервилл, маркиз Корлеоне
Сицилийский приветствует ваши милости.

Оба лорда как можно выше приподняли шляпы над головами, затем снова
покрыли головы.

Гуинплен приветствовал их таким же образом.

Затем выступил вперед пристав черного жезла, потом Голубая Мантия, за
ним кавалер ордена Подвязки.

Булавоносец подошел к Гуинплену и стал перед ним, лорды поместились по
обе стороны от него: лорд Фицуолтер - по правую руку, а лорд
Эрандел-Трерайс - по левую. Лорд Эрандел, старший из двух, был очень дряхл
на вид. Он умер год спустя, завещав свое пэрство несовершеннолетнему внуку
Джону, но все же его род прекратился в 1768 году.

Шествие вышло из "расписного зала" и направилось в галерею с колоннами;
у каждой колонны стояли на часах попеременно английские бердышники или
шотландские алебардщики.

Шотландские алебардщики, ходившие с обнаженными коленями, были
великолепным войском, позднее, при Фонтенуа, сражавшимся с французской