ее за руку, - и такое сделаю, что не обрадуетесь!
Я сказал, как вы должны себя вести. И горе вам, если вы сделаете что-нибудь
не так или нарушите мои распоряжения хотя бы на самую малость! Прочь отсюда!
ответьте мне... Это письмо как-нибудь касается маленькой Нелл? Я не могу не
спросить вас, Квилп, не могу! Если бы вы знали, сколько дней и ночей меня
мучает мысль, что я обманула эту девочку! Один бог ведает, какое горе принес
ей мой обман, но ведь я согласилась на это ради вас, Квилп! Ради вас пошла
на сделку с совестью! Ответьте мне, Квилп!
с такой неистовой яростью схватил свое обычное оружие, что Тому Скотту
пришлось чуть ли не вынести миссис Квилп из конторы. И не сделай он этого,
ей бы несдобровать, так как Квилп, совершенно обезумевший от злобы, бежал за
ними до первого переулка и не отстал бы и там, если бы туман, который
сгущался с каждой минутой, не скрыл их из виду.
еле переводя дух от усталости, и медленно повернул назад. - Стой! Здесь надо
навести порядок. Что-то уж очень все нараспашку - входи кто хочет.
увязшие в грязи, и задвинул на них тяжелый засов. Потом, откинув волосы со
лба, попробовал, крепко ли. Крепко, не откроют.
необходимые меры предосторожности были приняты. - Перелезу через него, а
оттуда выберусь задами в переулок. Надо хорошо знать здешние места, чтобы
проникнуть в мое уютное гнездышко ночью. Нет, в такую погоду непрошенные
гости мне не страшны.
сгустившемся тумане, Квилп кое-как добрался до своего логова, посидел в
раздумье перед печкой, а потом начал готовиться к спешному отбытию с
пристани.
продолжал бормотать сквозь стиснутые зубы - стиснутые с той самой минуты,
когда письмо мисс Брасс было дочитано до конца.
груди! Если бы я мог обнять тебя и услышать хруст твоих костей! Какая это
была бы радостная встреча! Дай срок, мы еще столкнемся, Самсон, и ты не
скоро забудешь мое приветствие. Все шло хорошо, гладко - и вдруг! Ловко же
ты подгадал! Покаялся, выставил себя честным, порядочным... Да, заячья
душонка, доведись нам встретиться с тобой вот здесь, в моей конторе, какую
радость доставило бы это свидание одному из нас!
был не пунш, а холодная вода, освежающая его пересохшее гордо. Потом стукнул
ею о стол и снова занялся сборами, продолжая свой монолог. - А Салли! -
воскликнул он с загоревшимися глазами. - Такая смелая, мужественная,
решительная женщина! Что на нее, спячка, что ли, напала, паралич расшиб? Она
же могла всадить ему нож в спину, незаметно отравить его! Неужто ей было
невдомек, к чему идет дело? Предупреждает в последнюю минуту! Когда он сидел
у меня вот здесь, вот на этом самом месте, бледный, рыжий - и кривил рот в
жалкой улыбке, почему я не проник в его тайну, не догадался, что у него на
сердце? Оно бы перестало биться в тот же вечер! Или нет на свете таких
снадобий, которыми можно усыпить человека, нет такого пламени, которым можно
сжечь его дотла?
печкой и не сводя свирепого взгляда с углей: - Кто же причина и этой и всех
прочих неприятностей и бед, которые постигли меня за последнее время?
Выживший из ума старик и его дражайшая внучка двое жалких, бездомных бродяг!
Но все равно им несдобровать! Берегись и ты, славный Кит, честный Кит,
добропорядочный, ни в чем не повинный Кит! Уж к кому я воспылаю ненавистью,
тот берегись. А тебя, Кит, я ненавижу неспроста, и хоть сегодня ты
торжествуешь, наши счеты с тобой не кончены... Что это?
перестали, наверно прислушиваются. И снова стук, еще более дерзкий,
властный.
разочарование. Хорошо, что я успел приготовиться. Салли, спасибо тебе!
печке, второпях задел ее, она с грохотом повалилась на высыпавшиеся из топки
раскаленные угли, и контора догрузилась в полную тьму. В ворота снова
застучали. Он ощупью добрался до двери и выскочил во двор.
показалась бы яснее дня по сравнению с тем непроницаемым мраком, который
окутывал Землю в тот вечер, скрывая от глаз все вокруг. Квилп сделал
несколько быстрых шагов, точно устремляясь в разверстую пасть черной пещеры,
потом сообразил, что ошибся, повернул в другую сторону, потом остановился
как вкопанный, не зная, куда идти.
- тогда я определю направление по звуку. Ну же! Колотите что есть мочи!
безлюдного места нарушал только глухой собачий лай. Собаки лаяли где-то
далеко - то справа, то слева, перекликались между собой, и полагаться на их
голоса было нельзя, потому что лай мог долетать до пристани и с речных
судов.
протягивая руки в темноту и осторожно двигаясь вперед. - Тогда я знал бы,
куда повернуть! Ни зги не видно, черно, как в преисподней! В такую ночь нам
бы самый раз встретиться с тобой, любезный дружок. А там, была не была,
пусть даже мне больше не видать дневного света! - И лишь только эти слова
сорвались у него с языка, он оступился, упал и через секунду уже барахтался
в холодной темной реке.
услышал громкий окрик, узнал, чей это голос. Он бил руками и ногами, но это
не помешало ему сообразить, что те люди тоже плутают в темноте и теперь
снова вернулись к воротам, что он тонет чуть ли не у них на виду, что они
совсем близко, а спасти его не смогут, так как он сам преградил им путь
сюда. Он ответил на окрик, ответил отчаянным воплем, и бесчисленные огни, от
которых у него зарябило в глазах, заплясали, словно на них налетел ветер. Но
все было тщетно. Набежавшая волна обрушилась на него и стремительно повлекла
за собой.
сторонам дико сверкающими глазами, увидел какую-то черную громадину, мимо
которой его несло. Корпус судна! И так близко, что этой гладкой, скользкой
поверхности можно коснуться пальцами! Теперь только крикнуть... Но он не
успел издать ни звука, волна залила его с головой и, протащив под судном,
понесла дальше уже труп.
об осклизлые сваи, то пряча среди длинных водорослей на тинистом дне, то
тяжело волоча по камням и песку, то будто отпускала и в тот же миг снова
несла дальше, и, наскучив, наконец, этой чудовищной игрушкой, выбросила ее
на болотистую равнину унылую пустошь, где в былые времена ветер раскачивал
на виселицах пиратов, скованных цепями. Выбросила и оставила там - пусть
выбелит солнце!
мрачные блики окрасили воды, выкинувшие сюда труп. Лачуга, которую он так
недавно покинул живым, превратилась теперь в пылающий костер. Слабые отсветы
огня перебегали по мертвому лицу, сырой ночной ветер пошевеливал волосы,
вздувал пузырем одежду, точно в насмешку над смертью, - и вряд ли кто мог бы
оценить такую насмешку лучше, чем этот человек, будь в нем сейчас хоть капля
жизни.
ГЛАВА LXVIII
голосов, слова привета и любви, горячие сердца и слезы восторга - верить ли
такой перемене? Но она предстоит Киту в самом недалеком будущем. Он знает,
что за ним уже приехали. Он боится, как бы не умереть от счастья, не
дождавшись свидания с родными и близкими.
не отправят завтра с партией арестантов. Потом постепенно дали понять, что
возникли какие-то сомнения и надо еще кое-что расследовать и, может быть, он
будет оправдан. Наконец, уже под вечера его вводят в комнату, где сидят
несколько джентльменов?! Он видит среди них своего доброго хозяина, и тот
подходит к нему с протянутой рукой. Он слышит, что невиновность его
установлена, что ему вынесли оправдательный приговор. Он не видит того, кто
говорит что, поворачивается только на звук голоса, хочет ответить что-то -и
без сознания падает на пол. Его приводят в чувство, убеждают: успокойся,
возьми себя в руки, будь мужчиной. Кто-то добавляет: подумай о своей бедной
матери. Но радостное известие потому и сразило его, что он полон мыслей о
ней. Джентльмены рассказывают наперебой, как слухи о его злоключениях
распространились по всему городу, по всей стране, и какое это вызвало
сочувствие к нему. Но он не внемлет им. Его помыслы еще не вышли за пределы
родного дома. Знает ли она? Что она сказала? Кто сообщил ей? Он не способен
думать ни о чем другом.
он успокаивается, понимает, что ему говорят, и благодарит всех. А теперь
можно уходить. Мистер Гарленд спрашивает, как он себя чувствует, - если
лучше, пора ехать домой. Джентльмены снова окружают его и жмут ему руку. Он
Конан-Дойль Артур
Круз Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман