его собеседница вздрогнула. - Что вы говорите, сударыня!
чистой, покуда между нею и мной стояло препятствие, покуда я видела ее
только на горизонте; так все в этом мире величественно и прекрасно только
издалека. Теперь, когда исполнение близится, теперь, когда препятствие
отпало, - я не отступаю, Реми, нет; но я не хочу увлечь за собой на путь
преступления душу возвышенную и незапятнанную; поэтому, друг мой, вы
оставите меня. Вся эта жизнь, проведенная в слезах, зачтется мне как
искупление перед богом и перед вами и, надеюсь, зачтется и вам; таким
образом, вы, кто никогда не делал и не сделает зла, можете быть вдвойне
уверены, что войдете в царствие небесное.
трясущийся, расслабленный излишествами старец? Сударыня, мне двадцать шесть
лет, я полон юной жизненной силы, лишь по обманчивой видимости иссякшей во
мне. Если я, труп, вытащенный из могилы, еще живу, то лишь для того, чтобы
совершить некое ужасное деяние, чтобы стать действенным орудием воли
провидения. Так не отделяйте же никогда свой замысел от моего, сударыня, раз
эти два мрачных замысла так долго обитали под одной кровлей; куда бы вы ни
направлялись - я пойду с вами; что бы вы ни предприняли - я помогу вам; если
же, сударыня, несмотря на мои мольбы, вы будете упорствовать в решении
прогнать меня...
произнесли, Реми!
она ничего не сказала, - я-то знаю, что мне делать, и наши долгие
исследования, которые тогда станут бесполезными, завершатся для меня двумя
ударами кинжала: один из них поразит сердце известного вам лица, другой -
мое собственное.
повелительно простирая руку над его головой, - Реми, не говорите так! Жизнь
того, кому вы угрожаете, не принадлежит вам, она - моя: я достаточно дорогой
ценой заплатила за то, чтобы самой отнять ее у него, когда придет час его
гибели. Вы знаете, что произошло, Реми, и это не сон, - клянусь вам, - в
день, когда я пришла поклониться уже охладевшему телу того, кто...
тогда из глубины ее ко мне воззвал голос, его голос, говоривший:
обман чувств; рана заговорила, она говорила со мной, уверяю тебя, я и ныне
еще слышу сказанные шепотом слова: "Отомсти за меня, Диана, отомсти за
меня!"
тому же, ради кого и из-за кого он умер? Ради меня и из-за меня.
ведь был так же бездыханен, как он; кто велел разыскать меня среди трупов,
которыми эта комната была усеяна, и вынести меня отсюда? Вы! Кто исцелил мои
раны? Вы! Кто меня скрывал? Вы, вы, иными словами - вторая половина души
того, за кого я с такой радостью умер бы; итак - приказывайте, и я буду
повиноваться вам, только не велите мне покинуть вас!
нас разлучить.
тоже надлежит вероломством. А! Вы еще кой-чего не знаете; вы правы, десница
божия с нами; вы не знаете, что сегодня ночью я нашел секрет Aqua-tofana 1
<1 Аква-тофана (лат.)> - этого яда Медичи, яда Рене-флорентинца.
наших голосов? Ведь ты хочешь повести меня вниз, не так ли?
измучен и сейчас спит на моей постели. Идемте! Идемте!
Глава 30
ЛАБОРАТОРИЯ
дощечек паркета, и потайной люк, тянувшийся от середины комнаты до стены,
откинулся.
спустился на несколько ступенек и протянул Диане руку; опираясь на нее,
Диана пошла вслед за ним. Двадцать крутых ступенек этой лестницы, вернее
сказать, этого трапа вели в подземелье круглой формы, вся обстановка
которого состояла из печи с огромным очагом, квадратного стола, двух
плетеных стульев и, наконец, множества склянок и жестянок.
до единой безмолвствовавшие: в этом мрачном подземельном тайнике они
казались призраками тех живых существ, обличье которых носили.
трубу, проложенную вдоль стены.
каплей, стекала золотистая жидкость. Капли падали во флакон, сделанный из
белого стекла толщиной в два пальца, но вместе с тем изумительно
прозрачного. Флакон непосредственно сообщался со змеевиком куба.
Диана не выказала ни изумления, ни страха; казалось, обычные житейские
впечатления нимало не могли воздействовать на эту женщину, уже пребывавшую
вне жизни. Реми знаком велел ей остановиться у подножия лестницы. Так она и
сделала.
которых мы сейчас рассказали читателю и которые до той поры дремали или
бесшумно шевелились во мраке.
подземелья и не обнесенному кладкой, взял ведро и, привязав его к длинной
веревке без блока, спустил в воду, зловеще черневшую в глубине колодца;
послышался глухой всплеск, и минуту спустя Реми вытащил ведро, до краев
полное воды, ледяной и чистой, как кристалл.
жидкости, содержавшейся во флаконе, и вода вся мгновенно окрасилась в желтый
цвет; затем желтизна исчезла, и вода спустя десять минут снова стала
совершенно прозрачной.
которым она следила за этими превращениями. Реми посмотрел на Диану.
ни запаха, - окуните в нее цветок, перчатку, носовой платок; пропитайте этой
водой душистое мыло, налейте ее в кувшин, из которого ею будут пользоваться,
чтобы чистить зубы, мыть руки или лицо, - и вы увидите, как это видали при
дворе Карла Девятого, что цветок задушит своим ароматом, перчатка отравит
соприкосновением с кожей, мыло убьет, проникая в поры. Брызните ,одну каплю
этой бесцветной жидкости на фитиль свечи или лампы - он пропитается ею
приблизительно на дюйм, и в течение часа свеча или лампа будет
распространять вокруг себя смерть, а затем - начнет снова гореть так же
безобидно, как всякая другая свеча или всякая другая лампа!
могут спать и не хотят есть: они отведали такой воды. Поглядите на эту козу,
поевшую травы, политой такой водой: она линяет, у нее блуждающие глаза; если
даже мы вернем ее теперь к свободе, к свету, природе - все будет напрасно;
она обречена, если только, вновь очутясь на приволье, она благодаря
природному своему инстинкту не найдет какого-либо из тех противоядий,
которые животные чуют, а люди не знают.
погодите немного!
тотчас закупорил горлышко флакона кусочком мягкого воска, сровнял воск с
краями горлышка, которое поверх воска еще закрыл обрывком шерсти, и подал
флакон своей спутнице.
поглядев некоторое время на густую жидкость, которой он был наполнен,
сказала:
перчатками, лампой, мылом и кувшином с водой. А хорошо ли эта жидкость
сохраняется в металле?
его в золотой футляр.
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Мацумото Сэйте
Орлов Алекс
Акунин Борис
Куликов Роман