будет.
Сутулые его плечи в праздничном пиджаке думают неподвижно, глаза
засмотрелись на стеклянного петушка с двумя перьями вместо хвоста и тоже
думают. Дядя Нечипор резко повернулся, локтем описывая дугу над столовым
прибором, потом положил локоть на стол и свесил седую
голову. Может быть, так удобнее думать дяде Нечипору. Он пошатывает одной
ногой, положенной на другую, из-под штанины выглядывает старенький мягкий
ботинок, и по ботинку этому видно, как много дядя Нечипор истоптал дорог
на своем веку.
его знает, действительно новые. Вот он тебя депешей информирует: Варя
Панченко, и никаких гвоздей! Как вспомнишь наше время, а, Илья Павлович?
Сколько я дипломатии истратил, пока женился на покойнице Наталке, сколько
дипломатии! Теперь вспоминать приятно, конечно, а если подумать, что я
такое был? Писарчук в волостном правлении. А интересно, чи есть теперь
такие писарчуки, чи, может, нет. Наверное, нету таких. Наталчины родители,
можно сказать, ответили мне в вызывающем тоне: не видать тебе Наталки и...
никаких гвоздей!
возможно, что ему и в самом деле приятно вспомнить, как отказали ему
Наталкины родители. Дядя Нечипор смеется, разводит руками.
неразумная молодость, молокосос, если прямо говорить, куда ему против
нас... А потом "посмотришь с холодным вниманьем вокруг" - тяжелый
бомбардировщик и ...
может быть разговор? Никаких гвоздей! Ежели он на тебя сверху прицелится,
этот молокососный молодой человек, какие же могут быть возражения против
Вари?
на нижние ветки елочного дерева, но в его глазах кудрявится искрящийся
умный восторг:
шныряют прямо в небесах, кувыркаются, мертвые петли... а захочется ему -
на Северный полюс, на Дальний Восток... При такой ситуации чувствую, что
родительское благословение остается втуне...
каком-то богатом отдыхе любуется и дядей Нечипором, и наряженной елкой, и
накрытым столом, а ее душа поместилась где-то поближе к уху и
прислушивается, не закричал ли звонок в передней, не пора ли бежать
открывать Мите, целовать Митю и... Варю Панченко, неожиданную,
неизвестную, но такую уже родную и долгожданную.
на свете, - приятно посмотреть игру дяди Нечипора, но где-то в глубине
души надоедливо токует маленькая-маленькая тоска: что это за Варя и почему
в таком пожарном порядке она возникла в его жизни?
снова сидит у стола, и снова низко склоняется его седая голова. Видно не
так легко дяде Нечипору отказаться от прошлого.
Вот хоть бы и в такой вечер - Новый год! Парубки, девчата
на небе, конечно, звезды и над звездами... чертего знает, что-то вроде
бога, ну, да это неважно. А щедривки (колядки) какие, ой, какие щедривки!
правильно запел, задушевно:
наверное, пел щедривку дальше. Но неожиданно сказал негромко, задумчиво:
сволочь. К бедному мужику щедровать не ходили...
погрузил неслышный стариковский взгляд в переплет ее затихших ветвей,
коронованных сейчас наивно-очаровательным блеском золотой и серебрянной
мишуры.
радости, если придумали. Нельзя без радости жить.
чему... он мужчина... теперь мужчины серьезные, не любят пустяков. А я
подумала: для Вари будет приятно, да и мне хорошо, в детстве я не видела
елок. Хоть на старости Новый год по-настоящему встретить.
заинтересовался:
хоть самые минимальные...
сегодняшнюю радость. Посмотрела на мужа, а Илья Павлович нарочно занялся
бутылкой кагора и ответил в другом тоне:
Ширпотреб...
Панченко в смысле елки может и не подойти. Потому, что ваш брат,
прекрасный пол, тоже летает, и довольно далеко. Какая же у них нежность?
и со штопором разговаривал:
само собой, при них останется. Нежность - это специальное дело. Ох, и што-
пор же замечательный! И женщины другие, и все другое. А елка... может, и
лишняя.
этим чудесным старинным изобретением. Обернулся и так засмотрелся, что не
обратил внимания на сильный, веселый звонок в передней. Марина Сергеевна,
как ребенок, вылетела из комнаты. Илья Павлович нацелился было острием
штопора в горлышко портвейна да в таком положении и задержался на
несколько секунд. Потом не спеша поставил бутылку на стол, а штопор -
мелкая вещь - запутался между пальцами и долго вертелся между ними, когда
Илья Павлович стоял уже в передней.
улыбалась, чтобы не плакать. Страстно хотелось ей все смотреть и смотреть
на румяное, совсем еще детское лицо сына, на ясные глаза и темный пушок на
верхней губе, а в то же время не могла она оторваться от фиугуры, торчащей
у самых дверей. Суматошливая, напуганная радостью мысль никак не могла
понять, что такое неладное происходит у дверей. Митя вспомнил:
комнаты стоял дядя Нечипор и разглаживал усы, приготовляясь к лобзаниям. И
только тогда мать спросила:
удивлением, как эхо?
Захохотал и гость, вытаскивая руку из рукава.
Панченко - старший лейтенант и танкист.
ни в коем случае не может называться Варей.
Нечипор никак не мог прийти в себя, и все замахивался рукой из-за уха, и
приседал от веселья. Илья Павлович моментально вспомнил, что в руках у
него штопор и нужно рано или поздно открыть бутылку портвейна. Марина
Семеновна смеялась меньше всех, потому что в ее душу налезали всякие
мелочи: елка, Дед Мороз, петушок, шарики, свечи и... косынка, ну что ты
скажешь, шелковая красная косынка в комоде! Слабым-слабым светлячком
промелькнула мысль: может быть, о косынке не вспомнят. Глянула на Илью
Павловича: хитро вздрагивает седеющий стриженный ус. Но в этот момент
произошло снова неожиданное: Митя с разгона налетел на елку, замер и рот
открыл. А потом завертелся по комнате, подхватил мать на руки, и не
разберешь, обнимает ее или на руках носит.
благодарить! Ванька, ты понимаешь, до чего это... ах ты черт, до чего это
шикарно!
он танкист и старший лейтенант. Серые Ванькины глаза с откровенной негой
Березин Федор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Корнев Павел